Бледнолицый шаман - Брэнд Макс. Страница 4

Женщины даже не пошевелились. Похоже, им нравилось смотреть на конокрада и на его жестокое лицо.

Затем они взглянули на Рори, который стоял в стороне.

— Ладно, сначала мы выясним, кто это такой, — сказал Уэр. — Эй, Хуан, — добавил он по-испански, — ты можешь говорить на языке апачей, похоже, он из этого племени. Спроси его, кто он такой.

Хуан, круглолицый пеон, важно выступил вперед и задал пленному несколько вопросов на гортанном диалекте. Однако лицо того оставалось безучастным. Хуан повернулся к хозяину.

— Он не будет говорить. Но это точно апач. На нем и мокасины апачей, и перья так красят только они. Он уже убивал людей и, возможно, белых. Иначе он не носил бы перьев с такой окраской.

— Так-так. Значит он — апач и к тому же убийца, — протянул «полковник». — То, что он конокрад, — это несомненно. Так почему мы еще сомневаемся, Тод? — обратился он к счетоводу. — Есть ли причины, чтобы сомневаться?

Тод Мерит был одним из тех злых людишек, которые обожают всякого рода ссоры. Он с ненавистью взглянул на индейца:

— Его мало повесить. Сначала я бы поджарил этого ублюдка. Вот что я бы сделал. Поджарил бы его.

— Тише, Тод! — вскрикнула Нэнси. — Он понимает английский.

— Понимает? Почему ты так решила?

— Он сразу взглянул на огонь после твоих слов. Какая ужасная мысль, не вздумай повторить ее.

Голова апача не шелохнулась, но глаза его медленно повернулись к девушке и взгляд замер на секунду. Несомненно, она была права, он понимал то, о чем шла речь.

— Тем хуже для него, — решил хозяин. — Если он понимает язык, значит, у него была возможность приобщиться к благам нашей цивилизации. И он отказался от них! Ну что ж, единственное, чего он заслуживает, так это болтаться на веревке. Надеюсь, он понимает, о чем я говорю. Тод, Благер, — это уже к повару, — пошли со мной, привяжем веревку к тополю. Там есть ветка как будто специально для этого случая. Рори, ты справился с ним, когда у него были руки свободны, и я думаю, что ты тем более справишься с ним сейчас. Генриетта, забирай Нэнси и отправляйтесь спать.

Мужчины поспешили выйти из дома и начали орать хриплыми голосами во дворе. Женщины так и не сдвинулись с места.

Рори, оставшийся на кухне, повернулся к ним.

— Думаю, что смогу кое-что разузнать у него, — сказал он, — только оставьте нас наедине.

— Не будет он говорить, — произнесла миссис Уэр. — Они живут ужасной жизнью и готовы к страшной смерти с рождения. Единственное, что они понимают — убийство.

Наконец, ушли и они. Рори сразу же перерезал веревки, которыми были связаны руки и ноги индейца, затем показал на открытое окно.

К его удивлению, апач не пошевелился. Глубоко дыша и высоко держа голову, он взглянул на бледнолицего; в глазах его горел огонь ненависти.

— Видишь, — вымолвил Майкл негромко, — и я понимаю кое-что. Для вас кража — не преступление, а удаль. Ну и слава Богу! Вороной остался со мной. Что мне с того, если тебя повесят. Окно открыто — вперед!

Индеец поспешно шагнул к окну. Затем повернулся, как будто хотел что-то сказать, но забыл слова, и разбежавшись, нырнул ласточкой в окно, беззвучно приземлившись во дворе.

Рори Майкл бросил веревку в огонь, пылавший в очаге, и только тогда закричал:

— Караул! Помогите! Убежал!

— Что случилось? -заорал «полковник».

— Черт его знает! Развязался, наверное. Так врезал мне, что я растянулся на полу, а сам выскочил в окно как стрела.

— В погоню! — заревел Уэр. — Седлайте лошадей. Догнать!

И во главе кавалькады, изрыгающей проклятия, он умчался. Жена его успела только прокричать, чтобы он остерегался засад и не отъезжал далеко в предательскую темноту.

В кухне остались только Рори и девушка.

— Слава Богу, хоть ножа у него не было, — сказала Нэнси. — А то он зарезал бы тебя.

— Да уж, — согласился Майкл, — но я везучий, ты же знаешь.

— А вообще-то, — продолжала она, — мне не хотелось, чтобы его повесили. Постой…

Внезапно Нэнси замолчала. Взглянув на Рори, она пересекла комнату и склонилась над очагом.

Медленно выпрямившись, она повернулась к Майклу:

— Никогда на слышала о таком хладнокровном индейце, у него даже хватило времени сжечь веревку. Вот это привычка к аккуратности! Кое-чему он все-таки научился у цивилизации.

Тот ничего не ответил. Секунду они смотрели в глаза друг другу, а затем чуть заметно улыбнулись.

— Знаешь что, Рори? — нарушила она молчание.

— Я весь внимание.

— Так вот, я не такая молчаливая, как этот апач, но тоже могу хранить секреты.

— Спасибо, — сказал Майкл. — А как ты догадалась?

— Носом учуяла. Ты что, думаешь, что веревка горит с таким же запахом, как дрова?

Глава 4

Уэр и его люди неистово метались по всем окрестностям почти час. Никого не обнаружив, обозленные, они возвратились и увидели, что Рори Майкл распевает галльские песни под аккомпанемент, который он старался извлечь из гитары. Голос его не отличался музыкальностью, но в исполнение он вкладывал всю душу и когда, как ему казалось, было нужно, разукрашивал свою песню ликующими возгласами или притворными боевыми кличами. И что более странно, миссис Уэр и ее дочери, казалось, нравилось это представление.

Однако «полковнику» было не до веселья. Он уселся на веранде и разразился получасовой лекцией о необходимости быть бдительным при встрече с краснокожими, которые были, по его словам, скользкими, словно змеи. Он поздравил Рори с пленением индейца, но посетовал на то, что тому удалось скрыться, а это хуже всего, так как теперь апачи будут презирать их и, вероятно, снова нападут на поселение при первой же возможности.

Прошло полчаса. Возможно, Уэр продолжал бы свои рассуждения, но дочь указала ему пальцем на Рори, который крепко спал, привалившись спиной к столбику, подпирающему крышу веранды. Время от времени он тем не менее умудрялся кивать головой, как бы уступая мудрым доводам, приводимым «полковником».

Мистер Уэр негодовал. Он утверждал, что если Рори спит вместо того, чтобы слушать благоразумные советы, то это говорит о его преступном легкомыслии. Он надеется, что хоть дочь послушается его советов. Нэнси тут же не замедлила это подтвердить, и только после этого «полковник» прошествовал в спальню; А Майкл поплелся, зевая, к конюшне.

Послышался голос миссис Уэр:

— Эх, Нэнси, когда-нибудь твой отец поймет, что ты смеялась над ним все эти годы.

— Он никогда этого не поймет, — заявила та. — Он не поверит своим ушам или глазам. Нет, нет, он никогда об этом не догадается.

— Похоже, Рори ничуть не переживает о том, что индеец сбежал, — заметила мать. — Странный он парень.

— Он перерезал веревку, которой был связан пленник, — сказала Нэнси. — Это секрет, я открою его только тебе одной. Я просто хочу, чтобы ты убедилась, что он не преступник, как о нем говорят.

— А я и не думала, что он в чем-то виноват, — ответила миссис Уэр. — Так это он отпустил индейца? Ну что ж, Нэн, я рада. Убийство — это ужасная вещь, законное оно или незаконное!

Наконец и они пошли спать. А Рори уже храпел, растянувшись на сене в конюшне, и только утренние лучи солнца разбудили его.

Проснувшись, он обнаружил, что стал знаменитостью в глазах мексиканцев. Они видели, как он явился сюда из пустыни, словно привидение, как он превратился в здорового молодого человека, а его коняга-скелет стал шикарным красавцем, быстрым, как ветер. Они видели, как удачливые руки Майкла бросали кости и выигрывали у них деньги. Но все равно, мексиканцы тогда еще не определили до конца свое отношение к Рори.

Сейчас же он в одиночку справился с двумя индейцами и даже захватил одного из них. Последующий побег ничего не значил. Самое главное, что Майкл победил его.

На протяжении многих поколений апачи и команчи воевали с мексиканцами, постоянно вытесняя их на бесплодный юг. Пути отступления были обозначены скелетами людей и лошадей, словно милевыми столбами. С этих пор мексиканцы стали относиться к индейцам с суеверным ужасом. В бою десять апачей могли в пух и прах разнести тридцать мексиканцев. Страх был так велик, что Чихуахуа предложил награды: сто долларов за скальп мужчины-апача, пятьдесят — женщины и двадцать пять — ребенка, мальчика или девочки. Однако это дикое предложение было в конце концов отклонено, но не без долгих споров.