The Телки. Повесть о ненастоящей любви - Минаев Сергей Сергеевич. Страница 72

Дурацкая поза, инфантильность, лень или надежда на то, что твои девушки — самые чистые в мире, — как еще это назвать? Причем, каждый раз перед сексом где-то на периферии сознания рождалась мысль о том, что стоит надеть резину. Да ладно, я Ритку (Ленку, Ольгу, Светку, Машку) знаю сто лет! А теперь чистая жесть: счет за пять минут сомнительного удовольствия. И телки тоже хороши, все без мозгов. Кого ни спросишь: «Ты всегда трахаешься без презерватива?», в ответ — одно и то же: «Ты с ума сошел? Это только с тобой. Я же тебе доверяю!». Впрочем, сам я отвечаю так же. Интересно, где я мог его подцепить? Исходя из всех контактов за последний год, ни одна, пожалуй, не подходит. И в то же время подходит каждая…

— Пока, Гал, — говорит кто-то за столом.

— Пока, Галл, — на автомате отвечаю я.

— Дрон, ты какой-то выпавший сегодня, — заявляет Ванька. — У тебя стресс перед выступлением?

— Ой, а вы выступаете? У вас группа? — интересуется Татьяна. — А какой стиль? RB?

— Смесь «Комеди Клаб» и «Виа-Гры», — парирую я, — Юморная консумация.

— Ой, «Комеди» в последнее время смотреть стало невозможно, скажи, Тань? — включается Вика.

— Угу, — кивает Таня, втягивая «мохито» с такой силой, что, кажется, у нее сейчас глаза выскочат из орбит.

— Мы ходили в тот раз в «Атриум», вааще не смешно было. И потом, там, в зале, одни лохи какие-то, да, Тань?

— Угу, — снова кивает Таня, потом отлипает от трубочки и выносит вердикт: — вообще, в Москве такой народ стал… непозитивный. И лохов везде очень много. Главное, не пойму, как они всюду пролезают?

— А лохи — это кто? — спрашивает Ваня.

— Ну… лохи они и есть лохи… ха-ха-ха… чего тут непонятного? — Танька откидывает голову и звучно хохочет.

— Лапа, это пять баллов! — начинает ржать Вика. Потом они хлопают друг дружку по протянутым ладоням, как гребаные баскетболистки, и снова заливаются хохотом.

— Красавицы! — Я делаю идиотское лицо и поднимаю вверх кулаки с выставленными большими пальцами. — Реально убрали всех!

Антон настороженно смотрит на меня. Ваня тоже не смеется.

— Нет, все-таки, Тань, поясни! Кто такие лохи, на твой взгляд? — Я разом опрокидываю полстакана виски.

— Да что ты прикопался-то? — удивляется она. Видимо, в ее планах сегодня дать Ване, следовательно, мне можно хамить.

— Просто интересно, — не унимаюсь я.

— Дрончик у нас такой, если его что заинтересует, он будет копать до конца, — хихикает Антон. Его эта ситуация явно забавляет. Меня же — бесит.

— Ну, лохи — это всякие напряжные, немодные, нестильные люди. Которые тебя грузят, не умеют себя вести, одеты как колхозники…

— Как кто?

— Как колхозники.

— Ага. Я просто уточнил. Так, еще чем они примечательны? — Я добиваю виски.

— Ну еще они сидят дома, тупо смотрят ящик. — Таня закатывает глаза. — Что еще?…

— Постоянно спорят по любому поводу. Например, у меня есть одна знакомая, которая уперлась доказывать мне, что в Москве все телефоны Vertu — левые.

— Дура какая! Это Наташка, что ли? Да она такой телефон даже в руках не держала! — возмущается Таня.

— Тань, а ты телевизор не смотришь? — допытываюсь я.

— Я его вааще не смотрю. Только МУЗ-ТВ, или «Дом-2, или «Татьянин день», а вот эту ерунду — новости, криминальную хронику, сериалы — на фиг, на фиг!

— Ясно. Поэтому ты на позитиве все время, а лохи — нет, так?

— Нет, вы посмотрите, ребят, как он зарубается! — Вика смотрит на моих друзей. — Андрюш, у тебя стресс, наверное. Я тебе могу посоветовать а-фи-генного психиатра!

— Спасибо, — киваю я.

Лучше бы венеролога…

— Значит, главное — это позитив. А все, кто не на позитиве, — лохи, — киваю я. — Понятно.

— Не, не так, — смеется Танька. — Все лохи обычно не на позитиве. Впрочем, какая разница? Давайте еще «мохито» выпьем!

Господи, как же я ненавижу этих провинциальных телок, приехавших в Москву за своими десятью дозами ботокса! У них никогда нет «деняг», зато непременно найдется «братик» — именно «братик», не «брат» (кстати, к сестре это уменьшительно-ласкательное не применятся, видимо, из-за конкуренции). Они ходят «кушать», ездят на неделю к «мамке» и постоянно остаются «на созвончике». Еще они называют подруг «лапа», любовников — «милый», а после шести вечера не едят «вааще». Тем не менее уродство внутреннего мира не мешает им именовать всех вокруг лохами, лучше других разбираться в модных тенденциях, знать все новые рестораны и клубы города, обладать всевозможными дисконтными картами, организовывать «проходочки», советовать другим «лучших врачей», «афигенных парикмахеров» и «крутых инструкторов па фитнесу» и постоянно «быть на позитиве». Такое впечатление, что если раньше Фроси Бурлаковы приезжали в Москву учиться, то нынешние Клавы Мухины приезжают сюда тратить. Тратить быстро, и, конечно, не свои.

— Здорова, чуваки! — гремит слева чей-то голосу.

— О, Вован! — улыбается Антон. — А ты откуда?

— А мы с Лерой тут сидим, — Вован поочередно здоровается с нами. — Мы помирились, вот, пришли отмечать. Сейчас я вас познакомлю.

«Все. Финал. Только этого мы и ждали всю жизнь», — думаю я.

Вова возвращается с худой шатенкой лет двадцати пяти в коротком черном платье и туфлях на высокой шпильке. На ее высокой шее — нитка жемчуга, на руке — часы на стальном браслете, на лице — минимум косметики. Она сильно смахивает на Анну Самохину в юности. В общем, красивая телка. Непонятно, зачем она к этому мудаку вернулась? Не иначе как он пост коммерческого директора получил.

— Лера, познакомься, мои друзья: Антон, Иван, Андрей. И…

— Вика, Таня, — представляются колхозницы, поочередно пожирая глазами сначала Вову, потом его девушку. Вероятно, Вова их не особенно впечатляет, равно как и его девушка (Vertu нет), поэтому они дружно утыкаются в тарелки.

— А давайте соединим столы и выпьем вместе? — предлагает Вова. По лицам сидящих видно, что перспектива совместного выпивона не особенно их вдохновила, что Вову не останавливает. Он подзывает официанта и просит его перенести трапезу с их стола на наш. Колхозницы расстроены — еще бы: только было завалили своими сумками мой диван, теперь придется их на пол ставить. Они ведь «деняг» стоят. Больше всего расстроен я: Вова явно нацелился сесть рядом.

— Ребят, у нас сегодня двойной повод, — громогласно заявляет Вова. — Во-первых, мы отмечаем с Лерой…

— Володь, перестань, — осаживает его Лера.

«Она явно не дура», — смекаю я.

— Ладно, ладно. Во-вторых, меня сегодня назначили исполняющим обязанности коммерческого директора!

Мне пора в Нострадамусы идти. Я хлопаю в ладоши:

— Браво, браво, браво! Жизнь удалась!

— Да! — торжественно кивает Вован. Девки отрываются от салатов и с интересом смотрят на Вована.

«Он не в нефти и не в строительстве, забудьте!» — хочется крикнуть мне.

— Поэтому предлагаю выпить! — Он разрубает воздух рукой. Давайте я всем «Chivas» закажу!

— И сигар!

— Можно…

— Ну да, конечно. И будем играть в приезжих нефтяников, которые отмечают в Москве выигранный тендер, — кривлюсь я.

— Почему нефтяников? — Володя не понимает, комплимент это или подстава.

— Потому что только редко наведывающиеся в Москву провинциальные олигархи до сих пор думают, что круто пить «Chivas» и «Столичную», ходить в «элитнаю сауну», пороть там фотомоделей, а потом, завернувшись в простыню, говорить: «А теперь покурить — я сигары уважаю», — севшим голосом поясняю я с отсутствующим выражением лица.

— Он че, взбеленился, что ли? — начинает бычить Вован. Еще бы: тут же баба его!

— Нет, просто не хочу выглядеть лохом, — резюмирую я.

— А я, значит, хочу? — угрожающе говорит Вова.

— А что, «Chivas» только лохи пьют? — Таня явно решает пополнить свой вокабуляр модных тенденций.

— Нет, я не понял, кто тут лох?! - надвигается на меня Вова.

Я уже настолько бухой, что даже драться готов. Я встаю, глядя Вове в глаза.