Люблю тебя сильно-сильно (СИ) - Ad Валентина. Страница 15

- Летта, нельзя все время сидеть дома, так точно не станет легче. Ты пойдешь со мной и папой на елку, и точка.

Виолетта обреченно подняла глаза, которые с трудом напоминали те ярко голубые незабудки, которыми они были всего несколько дней назад: – Ма, я никуда не хочу идти. И никого не хочу видеть. – Поджав поплотнее под себя ноги, девушка натянула на голову одеяло, спрятавшись от всего мира. – Это не предложение и не вопрос. Это не обсуждается. Так что жду тебя в полной готовности в коридоре. На все даю час. Мама уже практически вышла из комнаты, когда послышалось Виолеттино:

- Ма, а Сережа не приходил?

- Нет.

- А не звонил?

- Нет.

- Может…

- Не может, Летта. Не может!

Женщина громко хлопнув дверью удалилась, ей до чертиков надоели эти глупые разговоры ни о ком. Кто он такой этот Сережа, чтобы так, с ее девочкой? Летту словно подменили, и вот уже несколько дней ее дитя, отказывается от еды, воды, и всего внешнего мира. Она не рассказывает что произошло, а только все время твердит о своем Сереженьке. Антонина Антоновна даже подумывала сходить на разборку к этому исчадье ада, но хорошенько все обдумав пришла к выводу, что это крайняя мера. Летта ничего ей не рассказывала, как бы та старательно не выпытывала, но она прекрасно понимала – все дело в Сереже Серовом, этом писаном красавце. Захлопнув за собой дверь, материнское сердце сжалось от собственных жестких интонаций и слов, но поддерживать разговоры об этом мальчике, помогать дочери в самобичевании ей точно не хотелось. Мамины слова ничуть не подействовали на состояние Виолетты, ничего не изменили в ходе мыслей, в сознании в осознании. После ухода матери Летта продолжала камнем лежать в своей теплой кровати, которую ей нисколько не хотелось покидать. Все эти дни она ломала голову, доводя себя до истерик, и сейчас занималась тем же – «За что он с ней так?» Летта продолжала безжизненно валяться в кровати, ища ответ только на этот мучивший ее вопрос.

- Летта!!! – разъяренная мать прокричала ее имя, а дверь ее в Леттину комнату от сильного толчка ударилась о стену. – Я сказала, собирайся! Значит – собирайся. Я ничего не хочу слышать, и больше не хочу видеть твое тело в бездыханном состоянии! Вперед и с песней! Слышишь?

Видя что дочь особо никак не реагирует, тихая и добрая по своей природе мама, собрав в охапку дочкины вещи, все которые попались под руку, в негодовании бросила этот ворох прямо в лицо Виолетте.

- Две минуты, и ты у дома. Ясно?!

Совершенно не похожие на себя родные глаза, метнули молнию. Виолетта никогда ранее не видела свою добрую, милую маму в таком состоянии. За все годы своей жизни, Виолетта ни разу не сталкивалась с такой порцией гнева, да что там, мама никогда в жизни на нее даже голос не повысила, а тут… Летта поняла – спорить с настоящей фурией бесполезно, избежать семейного похода на елку не удастся. Превозмогая душевную боль и физическое состояние «нестояния», Виолетта не без усилий покинула свою берлогу.

- Ну, вот. Совсем ведь другое дело. Даже щечки порозовели, – не могла нарадоваться мама, увидев во дворе свое чадо. – Идемте.

- Идемте девочки, – папа подхватил под руки своих «девочек» и все семейство направилось в центр деревни любоваться талантами односельчан и салютами.

На дорогу ушло минут десять, за которые никто из троицы больше не проронил ни слова. Летта еле перебирала ногами, а родители понимающе подстраивались под ее ритм, каждый при этом был глубоко в своих размышления, своих проблемах, своих заботах. Ровно до того, пока впереди не стал проглядываться праздник.

- Ого сколько народа, и где у нас столько набралось?! – папа пришел в восторг, едва на горизонте появились толпы развеселых людей, а в его глазах заблестели хитростные огоньки. – Вы тут это, нууу, наблюдайте за всем, а я сейчас.

- Стоять. – Мама одернула торопливого отца. – И куда это мы собрались?

- Господи, Тося, перестань. Я к мужикам, вон они все в сборе.

Папа движением головы, указал на укромный закоулок между домами, где действительно собрались чуть ли не все его ровесники. Они активно о чем-то беседовали и то и дело опрокидывали что-то в рот, явно это было не молоко или чай. Празднование Нового года у сильнейшей половины их деревни ежегодно начиналось раньше, да, в принципе, как и заканчивалось. Мама, заранее, одарила его осуждающим грозным взглядом, но все же отпустила руку.

- Иди уже. Только не забудь, что ты сюда не один пришел. К окончанию празднества, жду.

Согласно замахав головой, отец благодарно чмокнул супругу в щеку и поспешил удалиться в заданном направлении.

- Вот тебе и семейный вечер… – Мама расстроенно вздохнула и прижала к груди дочь. – Что ж, если ему будет без нас хорошо, тогда и мы скучать не станем. Идем ближе к сцене.

Чем ближе к самодельной сцене продвигались мама с дочкой, тем громче слышалась музыка, и тем учащеннее становилось дыхание Летты. Ей на глаза то и дело попадали представители Сережиной гоп-компании, и совершенно на подсознательном уровне она чувствовала, что сам герой ее романа, тоже где-то неподалеку. И, как оказалось, интуиция ее не подвела. В первом ряду среди зрителей красовался ее Сереженька в компании Кобыловой, Огурцовой и Терехина. Они были разделены на пары, в каждой из которой парни, словно намертво привязали к себе девушек своими сильными руками, а те, в свою очередь, намертво повисли у них на шеях. Летта смотрела на этих людей, а глаза транслировали совершенно другую картинку – две гадюки обвивают прекрасные, сильные, но ядовитые деревья. В сердце в очередной раз почувствовалась резкая боль, а в глазах неудержимо и неконтролируемо появлялись слезы.

- Ма, давай лучше назад отойдем. Мне больше нравился вид на все происходящее издалека. Да и не так громко. – Летта одернула мама и выдавила улыбку.

- Летта, не выдумывай. С каких это пор из-за десятков спин лучше видно? – Мама не обращая никакого внимания на глупость, продолжала тащить дочь вперед.

- Ма, но я не хочу стоять на виду у всех.

- А кто хочет? Нужно. На людей посмотрим. Себя покажем. – Мама упорно отказывалась услышать дочь, которая и так последние дни тем только и занималась, что пряталась от всех и вся. – Еще пару шагов и все. Смотри, тетя Катя Матвеева, Люська Огурцова, – мама четко заприметила своих подруг. – Вот мы к ним и примкнем.

Еще шаг, второй, третий, иии-и-и-и:

- Вечер добрый, Антонина Антоновна. – Лицом к лицу мама столкнулась с объектом восхищения и страдания ее дочери. – С наступающим. Всех благ вам в Новом году.

- Ну спасибо тебе, Сереженька, – голос матери напоминал курок на взводе, но оружие так и не выстрелило. – И тебе не хворать. Идем, дочка.

Летта, которая спряталась за мамой, готова была провалиться сквозь землю, но легким движением маминой руки, она была вырвана из пропасти:

- Дочка, идем, говорю.

Опустив глаза в грязно-белый пол, почти оглохшая от стука собственного сердца, девушка послушно пошла вслед за мамой. Она долго не видела своего Сереженьку и не решилась открыто взглянуть на него, чтобы не бередить и без того кровоточащие раны. Она не понимала, что произошло между ними, но и вымаливать любовь у человека, которому без нее прекрасно живется, она не станет. А зачем доставлять ему удовольствие принося в дар свой взгляд полный любви и боли? Летта послушно шла за мамой, след в след, невидящим взглядом рассматривая то, что творилось под ногами.

- Шалава, – знакомый и родной до боли голос прошипел в ухо, которое не так давно обжигал любовными признаньями.

- Ма, ты иди, а я сейчас. – Где взялись силы на эти слова, Летта не знала, но на то, чтобы после услышанного, объясниться с Сережей, она их обязательно найдет. – Хочешь что-то сказать?

Летта впервые за бесконечные дни имела возможность взглянуть в любимые, все еще самые прекрасные на всем белом свете глаза. Сережа был еще красивее и мужественнее, чем до их расставания. Она поняла, что любит его еще сильнее, а ища любовь в его глазах, так же поняла, что ее чувства уже не взаимны. Виолетта натолкнулась на железобетонную стену, сквозь которую она вряд ли сможет достучаться до его сердца. Она все это прочувствовала, а слова любимого, ледяные и презирающие, все подтвердили.