Игрок - Брэнд Макс. Страница 14

— Вот видите? — спросил он. — Никогда нельзя представить, что она будет делать в следующую минуту. Я думал, она будет меня жутко ругать. А вместо этого она обнимается. Черт знает что!

— Она действительно странная, — согласился Коркоран.

— Делает все, что хочет, словно, кроме нее, никого на свете нет. И вечно суется во все дырки, старается помочь всем на свете, а потому вляпывается в разные истории. Вот эти Дорны, например. Скверная публика, верно вам говорю. Вы не могли бы последить за ней немножко, а? Сам я после сегодняшнего боюсь. Она, если меня поймает, так разозлится, что просто ужас!

— А ты сделаешь то, что она тебе велела?

— Ну знаете, никому ведь не повредит, если я повстречаюсь кое с кем по дороге домой. Просто скажу пару слов, и все, мистер Коркоран.

— Ладно уж, иди, юный обманщик, — рассмеялся Коркоран. — Но пошевеливайся, они наверняка уже снова за тобой следят.

Банда врагов Вилли отнюдь не разбежалась после нападения на него, которое закончилось неудачей из-за вмешательства Коркорана. Держась на безопасном расстоянии, они преследовали своего противника, подбираясь к нему все ближе и ближе, прячась за домами и стараясь не выходить из тени.

Что до Вилли, то он осторожно озирался по сторонам; его острый глаз без труда замечал фигурки врагов, затаившихся во тьме, и губы его раздвигались в презрительной улыбке. Если бы он был взрослым мужчиной, его манеру поведения можно было бы назвать высокомерной и не терпящей возражений; теперь же ее отличала известная гордость и независимость.

Этот мальчишка забавлял Коркорана, и в то же время он за него беспокоился.

— Что, если они снова тебя поймают? — спросил он Вилли.

Вместо ответа мальчик сунул руку в свой широкий глубокий карман и вытащил оттуда длинный тяжелый нож. Он нажал на пружину, и наружу выскочило четырехдюймовое лезвие. Стоя на одной ноге и продолжая осматриваться по сторонам, чтобы не терять из виду своих врагов, он ловко поточил нож о загрубелую подошву босой ноги. А потом, опять нажав пружину, сунул нож в карман.

— Если они снова нападут на меня всем скопом, я знаю, что мне делать, они меня попомнят, мистер Коркоран.

Так и просилось желание дать мальчику добрый совет, однако Коркоран проглотил слова, лишь пожал плечами. И только сказал:

— Есть много способов оказаться на виселице. Ты уверен, что тебе не нужна помощь, чтобы убежать? Ты же видишь, они загнали тебя в мышеловку, отрезали тебе все пути!

— Скажите пожалуйста! — фыркнул Вилли. — Что я, калека какой, что ли?

С этими словами он подбежал к ближайшему дому и, высоко подпрыгнув, оказался на подоконнике; потом уцепился за карниз и в момент, карабкаясь, как обезьяна, оказался уже на крыше. Там он на секунду задержался, чтобы насмешливо помахать рукой своим преследователям, которые столпились внизу возле дома, издавая яростные крики, а потом быстро пошел прочь по плоской крыше и вскоре скрылся из виду.

Глава 11

Коркоран побежал вслед за девушкой и вскоре нагнал ее уже на другой улице. Она приостановилась, когда он приблизился к ней, и дальше они пошли рядом.

— Я поняла, что это вы, — сказала она, — когда услышала за спиной быстрые легкие шаги. Это как-то связано с Вилли?

— Он мне поручил присмотреть за вами, — сообщил Коркоран. — А Вилли, как вы понимаете, ослушаться нельзя, разве не так?

Это заставило ее рассмеяться; в ее смехе, так же как и в голосе, слышалась очаровательная хрипотца, которая завораживала Коркорана, словно вкус неведомого экзотического фрукта. Они подошли к какому-то дому, возле открытых дверей которого сидел на корточках хозяин-мексиканец, в то время как его жена все еще трудилась на кухне прямо за его спиной. Мисс Мерран воспользовалась возможностью рассмотреть как следует своего спутника, и Коркоран заметил, что она окинула его внимательным взглядом. Он стал помахивать тросточкой и засвистел какую-то мелодию.

Внимательно следя за ней уголком глаза, он заметил, что в ней уже нет того дружелюбия, с которым она разговаривала с ним совсем недавно. Теперь она держалась гораздо более холодно.

«Она принимает меня за хлыща», — сказал себе Коркоран. Эта мысль заставила его беззвучно рассмеяться.

— Вам сейчас хорошо? — спросила девушка.

— Конечно!

— Сейчас действительно приятно, — сказала она. — Днем иногда бывает так жарко, душно, солнце печет невыносимо. Зато ночью хорошо. Вот если бы можно было спать днем, а жить ночью — как было бы замечательно, не правда ли, мистер Коркоран?

— Я обычно так и делаю, — отозвался он.

— Ах так? — пробормотала она, бросив на него в темноте вопросительный взгляд.

Он закусил губу. Однако сказать что-нибудь в объяснение своих слов было нечего, его мозг словно отказывался ему служить.

— Вилли очень за вас волнуется, — сказал он. — Его беспокоит, что вы принимаете такое участие в судьбе этих Дорнов.

— Я знаю, — ответила она. — Миссис Дорн — несчастная одинокая женщина. Ее покойный муж был очень богатым человеком, и теперь она в полной растерянности. Вы же понимаете, нервы и все прочее. Но у нее замечательный сын.

— Хм-м, — заметил Коркоран без особого энтузиазма.

— Он действительно прекрасный человек, — продолжала девушка, запрокинув голову и улыбаясь небу и звездам. — Какое сердце, какая Душа! А сколько нежности и терпения проявляет он в обращении с матерью. Читает ей вслух, ухаживает за ней, как нянька. Смотреть на них одно удовольствие!

— А что он делает, каким образом зарабатывает на жизнь?

— На жизнь? Как вам сказать… Он художник. Кроме того, он пишет. Его рассказы все равно что сам Габриэль Дорн — странные прекрасные вещи, похожие на сновидения.

— Правда? А что он делает как художник? Какие темы выбирает для своих работ?

— В основном пейзажи. Он влюблен в пустыню и горы, они — источник его вдохновения.

Резким ударом трости Коркоран срезал высокий пучок сухой травы, проросшей в щели между плитами тротуара.

— Зарабатывает, полагаю, достаточно, чтобы содержать свою матушку? — поинтересовался он.

— Ну, вроде того, — ответила Китти Мерран. — Я хочу сказать, он делает все, что в состоянии сделать. Вы же понимаете, разве может человек сделать больше?

— У него, должно быть, есть друзья, которые ему помогают?

— Возможно, — проговорила девушка, несколько смутившись. — Я, право, не знаю.

Коркоран, однако, понял ответ достаточно хорошо. Будет очень странно, если окажется, что она не помогает этому художнику из своих скромных заработков.

— Вот этот дом, — сказала она, когда они вышли на окраину Сан-Пабло и оказались перед жалким домишком из сырцового кирпича.

— Можно мне зайти вместе с вами? — спросил Коркоран.

Она слегка смутилась:

— Мне кажется, лучше не нужно. Они… У них не совсем подходящая обстановка, чтобы принимать гостей, а бедная миссис Дорн…

— Я понимаю, — сказал Коркоран.

— Долго вы пробудете в Сан-Пабло?

— Не знаю, возможно, некоторое время.

— Ах, как я рада! — воскликнула она. — Понимаете, это из-за Вилли. Он считает, что вы самый великий человек на свете, мистер Коркоран. И я надеюсь, что мы с вами еще увидимся. Доброй ночи.

Она вошла через калитку и там замешкалась, пытаясь снова закрыть крючок, который никак не хотел попадать в петлю. Завернув за угол, Коркоран сразу же оказался вне поля ее зрения и тут же, воспользовавшись этим обстоятельством, перескочил через забор и подошел к дому.

В нем была только одна комната, так что, заглянув в окно, он сразу увидел все жилище. Оно напоминало лавку старьевщика. В одном углу стояла плита, над которой висели кастрюли и сковородки, и на огне что-то варилось. В другом — большой мольберт с неоконченной картиной — нечто грандиозное в стиле ультрамодерн: густые широкие мазки, изображающие ландшафт пустыни: пламенеющий закат, и на его фоне задравший голову вверх койот воет на луну, изображенную в виде серебряного облачка, плывущего по закатному небу. Идея далеко не новая. А вот новое исполнение, и к тому же весьма скверное — Коркорану это бросилось в глаза с первого взгляда.