Ледяная бесконечность - Тармашев Сергей Сергеевич. Страница 11

Опешивший Майк не нашел что ответить и не стал настаивать на продолжении разговора. То, что стервозная троглодитка попросту издевается над ним, рассказывая весь этот бред, понять несложно, в махровом шовинизме русских дикарей он не сомневается. Но что она имела в виду, когда говорила о его некой предполагаемой спутнице, которая старше его на два года?! Она же не может знать про Лив! Это совершенно невозможно! Это простое совпадение, другого объяснения не существует, вся эта чушь с колдовством с Майком не пройдет, в это верят только тупые дикари, не знающие цивилизации! Совпадение. Ей просто повезло. Да она сама не поняла, что попала в точку. Однозначно. Майк почувствовал, что ему становится жарко, и отключил обогрев арктического снаряжения. Он даже снял лицевую маску, но лицо немедленно обожгло холодом, тело пробрала дрожь, и маску пришлось надеть.

Следующие несколько часов Майк просидел сиднем в одной позе, чувствуя, как от неподвижности вновь начинает затекать спина. Опять начали мерзнуть пальцы на руках и ногах, и он заново активировал обогрев, в который раз подумав о том, что будет, если элементы питания снаряжения полностью истощатся где-нибудь прямо под бураном на поверхности мирового ледника. Мало того что такие мысли совсем не улучшали настроения, так в довершение всего взгляд постоянно упирался в бегущих за санями дикарей. Эти чертовы клонированные жлобы двухметрового роста который час без устали мчались вровень с повозками в своих меховых безрукавках посреди засыпанной тоннами снега тайги при температуре минус пятьдесят два градуса по Цельсию. Это изрядно раздражало Майка, и он попытался возобновить разговор с дикаркой, но та демонстративно не обращала на него никакого внимания и постоянно таращилась вперед, на широченную спину этого тупого громилы-напарничка. В результате до самого вечера ничего выдающегося, кроме заунывной езды через промерзший насквозь заледеневший лес, не происходило. Остановку для организации ночлега и горячего ужина Майк, уставший то включать обогрев ради мерзнущих пальцев, то отключать его из-за выступающей на спине испарины, воспринял едва ли не как эпохальное событие.

Однако на этот раз дикари не торопились разжигать костры. Вместо этого они поставили сани параллельно друг другу посреди лесной поляны, вытоптали между ними углубление в снегу и уложили туда тягловых животных. Одновременно часть головорезов, вместе с медведем и его хозяином, скрылась в лесу в разных направлениях, другая группа жлобов достала небольшие лопаты и принялась что-то рыть, быстро исчезая под толщей снега. Закончилась эта возня только через час, когда из леса вернулись ушедшие головорезы, и косматые копатели повылезали из-под снега наружу. К тому моменту, когда дикари всё-таки развели костры и начали ставить палатки из шкур, Майк изрядно продрог и устал слушать бурчание в голодном желудке. Дождавшись наконец-то горячей пищи, он в считаные минуты закидал в себя дикарскую кашу, от голода показавшуюся ему очень даже вкусной, и полез в предназначенную для себя палатку. Кажется, она собрана из медвежьих шкур, что-то на эту тему говорил жлоб-напарничек. Неважно, главное, что до какой-то степени тепло она держала и внутри неё можно было всю ночь спать без включенной системы обогрева. Если сани, на которых им предстоит пересечь мировой ледник, оборудованы такими же шкурами, то пока не начнется ураган, жить ещё как-то можно. Но вот под ветром… Оставалось надеяться, что дикарь понимает, что их ждёт.

– Мистер Свитогоа, – Майк задал тревожащий его вопрос, как только увешанный свастиками косматый головорез влез в палатку. – Вам доводилось бывать на поверхности мирового ледника? Вы уверены, что ваши сани выдержат ураганные ветра? Они дуют с огромной силой!

– Не впервой, – громила принялся снимать с себя свой боевой металлолом. – Сильный ураган в укромных местах пережидать надобно, его ничто не выдержит, он ледяные скалы швыряет, как еловую шишку. От него загодя хорониться будем. А сани добротные, под ветром пойдут резво. Если ветер попутный, то за сутки и тысячу верст пройти можно.

– Но почему тогда мы двигаемся здесь? – не понял Майк. – Мы могли бы подняться на поверхность ледника в районе вашего поселения и использовать это время с большей пользой!

– Стены ледника обрывистые и уходят вертикально вверх на две версты. – Головорез снял со спины неизменный сверток из шкур и уложил его у стены палатки. – Единственное место, где можно подняться наверх с тяжёлым грузом, расположено на другом конце нашего разлома. Туда и путь держим. Ежели всё хорошо будет, завтра к вечеру до ледяной стены доберемся. Спи, человече, вставать спозаранку придется, далее дорога нам предстоит неспокойная.

Дикарь задул масляную лампу, и убогая палатка мгновенно погрузилась в кромешный мрак.

Проснулся Майк от истошных воплей, доносящихся откуда-то с улицы. На лагерь напали!!! Он подскочил на подстилке из шкур и беспомощно замахал руками, пытаясь найти выход в абсолютной темноте. Головореза-напарника в палатке не оказалось, его примитивного оружия тоже. Неужели троглодиты бросили Майка на произвол судьбы?!! Пока он на ощупь искал дверной полог, крики прекратились, сменившись негромкими голосами русских дикарей. Поняв, что опасность, по всей видимости, миновала, Майк взял себя в руки, и это принесло результат. Полог нашелся, и он осторожно выглянул наружу. На улице стояла ночь, затянутого густыми тучами неба не было видно, и полнейшую темноту таёжной глуши слабо рассеивал свет факелов в руках дикарей. Несколько головорезов стояли возле выкопанной накануне ямы и освещали местность, ещё четверо извлекали из-под снежной толщи какие-то крупные предметы. Приглядевшись, Майк узнал в них человеческие силуэты. Он отыскал взглядом в толпе жлобов Святогора. Напарничек стоял рядом с ямой с копьем в руке, и извлеченных оттуда людей бросали к его ногам, неподалеку в кучу сбрасывали их оружие.

Убедившись, что опасности нет, Майк вылез из палатки и направился к месту событий. Ночной мороз немедленно впился в нос и щеки, вынуждая его натянуть на лицо повязку, и разгоряченное сном тело пробил озноб. Он недовольно скривился, но решил не включать систему обогрева: заряд батарей нужно экономить, неизвестно, насколько его хватит. Но если подогрев откажет посреди урагана, его гибель будет на совести этих русских троглодитов! Это они вышвырнули его в самое сердце безжалостного Холода! Майк подошел ближе и остановился, шокированный представшим перед ним зрелищем. Накануне ровная, снежная поверхность в районе ямы представляла собой крупный провал, заполненный размолотыми снежными глыбами, густо заляпанными заледеневшими брызгами крови. В центре этого кроваво-снежного месива полулежал-полусидел медведь дикарей и – о, мой бог! – тихо рыча, пожирал человеческий труп, с хрустом отрывая от него куски плоти. Рядом с кровожадным хищником, не обращая внимания на акт людоедства, находились двое дикарей. Они вытаскивали из снежного плена каких-то людей и передавали их своим соплеменникам, стоящим у края обвала. Судя по маленькому росту, крупным головам с плоскими лицами и раскосым глазам, это были представители того вида сибирских аборигенов, которые напали на Майка сразу после катастрофы челнока. К горлу Майка подступил комок, и он поспешно отвернулся от столь ужасающе бесчеловечного зрелища.

– Мистер Свитогоа! – он обернулся к головорезу. – Что происходит?!

– Рыбоеды прокрались в стан под покровом ночи, – невозмутимо ответил дикарь, разглядывая пленных, в ужасе сжавшихся у его ног. – Хотели зарезать дозорного и украсть наши упряжки. Но попали в ловушку, там их Топтыгин и дожидался. Дружки супостатов своих в западне бросили да наутёк пустились, их сейчас Белазар с штурмвоями прочь гонит, а этих вот Топтыгин придержал.

– Ваш чудовищный мутант пожирает человека! – Майк ткнул пальцем в окровавленную яму, стараясь не смотреть на происходящее в ней чудовищное действо. – Это ужасно! Кощунственно! Вы должны прекратить это немедленно!