Влюбиться в лучшего друга - Куликова Галина Михайловна. Страница 38

— Я немного волновалась, — ответила Регина, положив подарок на столик возле зеркала и усаживаясь в кресло. — Извини, мне нужно снять грим.

— А что тебя так взволновало? — Виктор встал позади нее и положил руки ей на плечи.

— Ты, — просто ответила она, поглядев на его отражение. — В последнее время мы постоянно ссоримся. Ты вечно чем-то недоволен, и меня это напрягает.

— Расслабься, милая! Ссор больше не будет, это я тебе обещаю, — торжественно произнес Виктор.

— Неужели? — недоверчиво приподняла брови Регина.

— Откуда такой скепсис? — обиделся он. — Я принес хорошую весть, а ты ей не рада. Все дело в том, что наши ссоры были кое-кем срежиссированы!

Как он и предполагал, Регина мгновенно заинтересовалась.

— Что это значит? — спросила она, и рука с влажной салфеткой, которой она очищала лицо, замерла в воздухе.

— Оказалось, что у нас с тобой есть недоброжелатель! Но теперь он нейтрализован, и нашим отношениям больше ничто не грозит.

Регина, которую он пока что ни в чем не убедил, сочла за благо промолчать.

— Разве тебе неинтересно знать, каким образом все было подстроено? — изумился Виктор.

Он-то думал, что когда сообщит невесте свою потрясающую новость, та станет прыгать до потолка и засыплет его кучей вопросов. Однако Регина почему-то не спешила бурно проявлять радость, и это его насторожило. И все же он не смог удержаться, чтобы не расписать все в подробностях.

— Дело в том, что одна наша сотрудница решила, будто ей я подхожу гораздо больше, чем тебе. Да ты ее видела! Света Яновская, такая рыженькая, помнишь?

Конечно, это вступление задело Регину за живое, и она с интересом выслушала рассказ Виктора от начала и до конца. А рассказывал он с удовольствием, даже не забыл упомянуть о том, что расследованием занимался Олег. И в целом это, конечно, его заслуга.

На одну секунду Регине пришла в голову мысль немедленно признаться Виктору, что она несколько раз виделась с Олегом без его ведома, но она тут же передумала. Неподходящий момент! Виктор только что порадовался, что им больше не из-за чего ссориться. Зачем же давать ему новый повод? Он будет ревновать, это ясно. И, может быть, снова сорвется и нагрубит ей.

«Ему ведь даже в голову не пришло извиниться за то, что он орал на меня, хотя я была ни в чем не виновата. И вот ведь какая ирония судьбы! Эта Яновская задумала нас с Виктором рассорить и хотела открыть ему на меня глаза. А получилось все наоборот! Она открыла мне глаза на Виктора! Ведь пока не начались все эти неприятности, я и понятия не имела, какой он на самом деле грубый и несдержанный. Пусть все ситуации были подстроены, но ведь ссорились-то мы с ним по-настоящему!»

Она поставила букет из листьев, которые Виктор собрал на газоне, в узкую вазу и откровенно им полюбовалась. «Этот человек весь состоит из противоречий, — подумала девушка. — Когда что-то идет не так — он груб и невнимателен, когда все хорошо — предупредителен и порой даже сентиментален». Ей больше нравилась лирическая сторона его натуры. Нравилось, когда он бывал восторженным и открыто выражал свои чувства. Тогда Регина ощущала себя рядом с ним по-прежнему свободной и независимой. Когда же он взрывался, обвиняя ее во лжи и скрытности, она зажималась и падала духом. Ей начинало казаться, что у их отношений нет будущего. Ведь если Виктор попытается ей управлять, указывать, что можно и чего нельзя, рано или поздно она взбунтуется.

«Эта Яновская, сама того не зная, устроила нашим чувствам проверку, — подумала Регина. — Возможно, она нас обоих кое-чему научила. Или только одну меня?»

Загородный дом Пожидаева шумел, как растревоженный улей. Здесь собрались практически все члены команды Павла, чтобы отпраздновать новый интересный проект — их группу пригласили принять участие в реконструкции Международного выставочного центра в Лозанне.

В огромной, отделанной в деревенском стиле гостиной поистине яблоку негде было упасть. Куча народу толпилась возле резной стойки бара, кто-то устроился у камина, другие расселись вокруг тяжелого дубового стола. Все с энтузиазмом обсуждали предстоящую работу и подготовку к довольно скорому отъезду.

Слегка ошалевшая от шума, Таня взяла стакан с пуншем, набросила на плечи куртку и незаметно выскользнула на веранду. Погода в этот день совсем не соответствовала приподнятому настроению молодых художников. Ветер гонял по небу обрывки темно-синих туч, которые то и дело проливали на землю холодные потоки дождя. Деревья дрожали остатками листвы и казались блеклыми и потрепанными.

Сделав небольшой глоток, Таня поежилась и уткнулась носом в воротник.

«Все повторяется», — подумала она, вспомнив, как полтора года назад их команда собралась на даче Пожидаева накануне отъезда в Париж. Только тогда была ранняя весна, холодная и безрадостная — как раз под стать тогдашнему Таниному настроению. Ей предстояло расставание с Виктором, которого она страшилась. Сам Виктор был настроен гораздо более оптимистично. У нее будут выходные, и она сможет прилетать домой. Он тоже с удовольствием смотается в Париж, как только позволят дела. Однако Таню это не утешало. Она словно предчувствовала беду. И, стоя на этой самой веранде, размышляла о том, что жизнь ее может неожиданно и круто измениться. Возвращаясь в Москву, Таня чувствовала себя абсолютно счастливой… Пока Потапов не разбил вдребезги ее сердце.

«Но тут снова вмешался мой дорогой мэтр, — усмехнулась про себя Таня. — Не успела я впасть в отчаяние, как он уже тут как тут со своим волшебным проектом. И умчит меня в дальние края, словно сказочный принц. Хотя нет, на принца Павел похож меньше всего, для этого он слишком любит себя и свою работу. Принцессы в его жизни появляются лишь для того, чтобы слегка ее разнообразить. Вот интересно, обрадуется он, если я скажу, что окончательно разлюбила Виктора? Наверное, обрадуется. Хотя бы потому, что это на пользу нашему общему делу. А про Олега ему знать вовсе не обязательно».

В этот момент позади нее открылась дверь, и, быстро обернувшись, Таня увидела Пожидаева. На нем был толстый, грубой вязки свитер, вокруг шеи намотан ярко-малиновый шарф.

— Уже готовишься к лыжным походам в швейцарские Альпы? — улыбнулась она, однако Павел ее шутку не поддержал. Он молча подошел поближе, прикурил сигарету и посмотрел куда-то в глубину сада. Тане показалось, что он чем-то расстроен.

— «Грусть-тоска меня снедает», — продекламировала она и, осторожно дотронувшись до плеча Павла, спросила: — Что-то случилось?

Тот повернул к ней хмурое лицо.

— Естественно, случилось. Ты разве не слышала, что Фишман отказался от поездки?

— К сожалению, слышала, — вздохнула Таня. Недавно у Миши Фишмана тяжело заболел отец, и теперь он не мог уехать, бросив на произвол судьбы убитых горем мать и сестру. — Но, может быть, все еще образуется, и он присоединится к нам позже?

— А может быть, и нет, — недовольно проворчал Павел. — Да тут еще Кобец заартачился. У него жена через два месяца должна родить и категорически отказывается сниматься с места. Устроила нашему Леше скандал, и тот сразу скис. Теперь он бубнит мне про то, что «наверное, ничего не получится и ему придется остаться». Тюфяк, тряпка!

— Но это жизнь, Павел, — попробовала успокоить его Таня. — Люди всегда идут на жертвы ради тех, кого любят. Они не могут жить одной только работой.

— Тот, кто не может, пусть катится ко всем чертям! — отчеканил Павел, сверкая глазами. — Нет, ну надо же такому случиться! Потерять в самый ответственный момент сразу двух бесценных работников! И что прикажешь мне делать?

— Я уверена, что выход найдется, — спокойно сказала Таня, — и злиться на ребят вовсе не обязательно. Чем они виноваты? Тем, что любят своих близких?

Лицо Павла немного смягчилось.

— Ладно уж, миротворец, — проворчал он и легонько потрепал Таню по щеке. — Надеюсь, хоть ты-то не собираешься покинуть меня в трудный час? А то давай добивай меня какой-нибудь гнусной новостью. Скажи, что собираешься замуж и не сможешь отправиться в поездку, потому что тебе срочно надо шить подвенечный наряд.