Влюбиться в лучшего друга - Куликова Галина Михайловна. Страница 8

— Отношения, знаешь ли, — это не квартира. Их можно, конечно, подштукатурить, но все равно они уже будут не те. Помнишь, как певица пела из «Комбинации»? Узелок завяжется, узелок развяжется… Вот развяжешь отношения, а потом снова завяжешь… А узелки будут мешаться, — авторитетно заявила Наташка.

И Таня тотчас подумала о Потапове. Не могла не подумать! Она твердо решила вернуть его, чего бы это ни стоило. Но даже если план удастся, не станут ли мешать узелки, которые неизбежно появятся после воссоединения? Впрочем, Таня верила в то, что все будет хорошо. Если дело касается любви, самая здравомыслящая женщина готова поверить и в маленьких зеленых человечков, и в Деда Мороза.

— А ты, наверное, за границей живешь? — спросила Наташка, окидывая Таню проницательным взглядом.

— С чего ты взяла? — удивилась та.

— У тебя стрижка такая… европейская, и одета ты не по-русски: легкая кофточка, шарф и перчатки. В западных фильмах про любовь девушки в таком виде бродят по Парижу или Амстердаму. Впрочем, ты же художница! — вспомнила она. — У тебя натура вольная. А как у вас с Потаповым, все нормально? Вы поженились наконец? А потомством еще не обзавелись?

— Да нет, мы, наоборот, разбежались, — сказала Таня смущенно.

Почему-то ей казалось, с первых слов должно стать ясно, что это ее бросили, а не она. От этого было неловко, и она даже покраснела, почувствовав стыдный жар, прокатившийся волной по рукам и шее.

— Ну надо же! — возмутилась Наташка. — Ты такая красотка. И ты добрая. Как этот дурак тебя отпустил?

— Легко, — сказала Таня. — Сказал, что я ему наскучила.

С ее стороны это была беспрецедентная откровенность.

— Вот увидишь, он еще пожалеет, — пообещала Наташка таким тоном, будто могла силой заставить Потапова раскаяться. — А ты пойдешь на вечер встречи выпускников?

— Так он ведь еще не скоро, весной! — удивилась Таня.

— Ну и что? Я уже сейчас думаю об этом мероприятии. Нет, не просто думаю — предвкушаю! — заявила Наташка с плотоядной улыбкой. — Представляешь, я была жирная и страшная, и на меня никто не обращал внимания. А кое-кто даже издевался и обзывал всякими свинскими словами. И тут — вообрази! — я появляюсь вся такая стройная, без очков и с грудью! У них у всех так челюсти и отвиснут!

Таня снова засмеялась. Она не сомневалась, что все именно так и будет. И тут же подумала, что сама рассуждает точно как Наташка. «Ведь я совершенно уверена, что легко верну себе Потапова! — удивилась она. — Я знаю, что похорошела, стала женственнее, ярче, привлекательнее, умнее, в конце концов. И я полагаю, что Потапов это, в конце концов, оценит». Еще у нее мелькнула мысль об Олеге. Олег тоже должен был оценить превращение хохотушки и «своего парня» Таньки Волгиной в стильную молодую женщину. Впрочем, при чем здесь Олег? Совершенно ни при чем. Он до сих пор так и не позвонил, хотя Таня и писала ему о дате своего возвращения. Наверное, куда-нибудь уехал… По делам, конечно! Важным и срочным. Иначе уже объявился бы. «Интересно, Витька сказал ему о том, что между нами произошло? И как Олег отреагировал? Будь он эгоистом, как Потапов, он бы обрадовался, — решила Таня. — Усмотрел бы в этом шанс для себя. Но Олег особенный, и справедливость для него важнее выгоды. Наверное, он расстроится из-за нашей с Витькой ссоры. Черт, как же я хочу его увидеть! Он мне нужен. Зоя потребовала отпустить его… Но разве я его держу? Он ведь может уйти когда захочет».

В душе Таня точно знала, что Олег не захочет уйти. Он всегда любил ее и всегда будет любить. Эта мысль согрела ее сердце, и она улыбнулась.

В этот замечательный день солнце светило исключительно для него. Оставив машину, Олег шел прогулочным шагом по Малой Никитской и наслаждался каждой секундой своего земного бытия. Еще бы! Вчера грандиозной пьянкой они отметили событие, значение и масштаб которого еще только предстояло осмыслить. После многомесячных переговоров и согласований, сопровождавшихся интригами и происками завистников и недоброжелателей, был подписан многомиллионный договор с одним из крупнейших финансистов, который активно инвестировал средства в строительство по всему миру. Во время подписания много говорилось о том, что данный проект — только начало, и в случае его удачной реализации архитектурная компания «Самшит» будет обеспечена подобными заказами на годы вперед.

От таких перспектив дух захватывало и кружилась голова. И хотя они и раньше не бедствовали, будучи одной из ведущих фирм на рынке архитектурных и дизайнерских услуг, это был грандиозный прорыв, редкая удача!

Десять лет каторжной работы в условиях жесточайшей конкуренции, порой без выходных и отпусков, не прошли даром. И теперь дружная команда бывших выпускников МАРХИ и все, кто за эти годы присоединился к ним, праздновали заслуженную победу. Заниматься они будут крупными эксклюзивными объектами не только в России, но и в Италии, Испании, Австрии, Черногории и Хорватии.

Олег был архитектором по призванию. Откуда взялось столь редкое призвание — непонятно. В роду у него были юристы, военные, врачи, летчики и даже один председатель колхоза. Однако ни со стороны отца, ни по линии матери архитекторов не наблюдалось.

С детства Олег отлично рисовал и лепил, затем выяснилось, что он еще и прекрасно чертит. В старших классах школы он зачитывался книгами по архитектуре и тогда же решил поступать в МАРХИ. Все это у Олега удивительным образом сочеталось с занятиями волейболом, где он к семнадцати годам стал кандидатом в мастера спорта. Тренеры прочили ему большое будущее, но спортивная карьера Олега не увлекла.

В архитектурный, с его чудовищным конкурсом, он поступил без всякой протекции и взяток, с первого захода. Сам он считал, что был достаточно хорошо подготовлен для такого подвига, но маленький червячок сомнения все же глодал его — не спортивные ли успехи сыграли здесь определенную роль?

Учился он с удовольствием, представляя, как будет проектировать новые города, жилые кварталы, промышленные здания. Впрочем, жизнь быстро развеяла эти иллюзии.

Немного помыкавшись после окончания института без работы, он примкнул к небольшой группе таких же, как и он, горемык, своих бывших однокурсников. Сначала они пробавлялись написанием курсовых работ и дипломов нерадивым студентам, создавали дизайн интерьеров чьих-то отвратительных типовых квартир, делали проекты для желающих построить домик на своих шести сотках, не гнушались даже отделочными работами. Но они были тружениками, влюбленными в свою профессию, и постепенно их дела пошли в гору. Ширилась клиентская база, появились первые состоятельные заказчики, коммерческая составляющая их бизнеса теперь была ничуть не слабее творческой. В общем, если в данную минуту кто-то на Земле мог назвать себя абсолютно счастливым человеком, то это был он, Олег Скворцов.

Подойдя к подъезду старого особняка, он толкнул дверь, на которой красовалась золотистая металлическая табличка с надписью «Семь ветров», и вошел внутрь.

Олег сидел в неудобном низком кресле, придвинутом к круглому деревянному столику на гнутых ножках, и ждал, пока мать закончит беседу с клиенткой — расфуфыренной дамой, украшенной бриллиантовыми серьгами и тройным подбородком. Дама намеревалась отдохнуть как можно шикарнее, но заплатить как можно меньше, поэтому изводила мать каверзными вопросами. Но та была профессионально терпелива и очень убедительна в своих рекомендациях. Вообще-то, будучи владелицей туристической фирмы «Семь ветров», мать преспокойно могла бы сидеть в фешенебельном кабинете, предоставив работу с клиентами своим сотрудницам. Но Елена Сергеевна, энергичная, деловая и напористая, любила участвовать в процессе, а потому нередко сама бралась за дело.

Олег украдкой зевнул и огляделся по сторонам. Чуть наискосок от него точно в таком же низком и неудобном кресле сидела привлекательная молодая женщина и заполняла какие-то бланки. Пользуясь тем, что она погружена в свое занятие и ничего вокруг не замечает, Олег принялся внимательно ее разглядывать. У девушки были длинные золотистые волосы, мягкий овал лица и выразительные пухлые губы. Обычно при взгляде на таких женщин не говорят «красива», но с восторгом восклицают «Хороша!». Движения ее были неторопливыми, плавными, и в каждом жесте присутствовала неуловимая грация.