Новичок - Брэнд Макс. Страница 7

Винсент Аллан не стал дожидаться дальнейшего развития событий. Он спрыгнул с поезда и не спеша побрел вдоль рельсов. Винсента наполняло ощущение легкости и счастья, потому что он знал: чудесная магия силы еще не оставила его — и никогда не оставит. И он сможет проложить себе дорогу в жизни своими мощными руками, куда бы ни забросила его судьба. Его тело наполняла огромная сила. Однако где найти ей достойное применение? Чем теперь ему следует заняться?

Он не знал этого. И это мало заботило его. Винсент отбросил все заботы и каждый день решал только самые насущные проблемы, без особых трудностей находя себе одежду, пропитание и ночлег. Достаточно было просто протянуть руку и взять все, в чем он нуждался. Сейчас Аллан находился в сельскохозяйственном районе, где огромная физическая сила очень его выручала. Неделю он проработал на сенокосе. Аллан сломал рукоятки трех вил и натер на ладонях кровавые мозоли, пока приобрел необходимую сноровку и научился подхватывать на вилы охапки сена. Но теперь Винсент Аллан научился быстро впитывать новые знания. Всю жизнь Аллан был уверен, что во всем есть какая-то тайна, — от ловкости, с какой женщина управляется с метелкой, до сложного ремесла кузнеца или сталевара. Он был настолько убежден в собственной тупости, что не смел даже пытаться подражать другим и учиться чему-то сложному.

Та схватка с Бадом что-то изменила в сознании Аллана. Он понял, что его руки способны делать то, что умеют другие люди. И даже немного лучше, чем это делает большинство парней. Так продолжалось в течение месяца. Аллан научился не только сгребать сено, но и складывать его в скирды, а для этого действительно требуется немалая сноровка! Научился он и ездить верхом, и сверлить ручной бурильной установкой отверстия под столбы для изгородей. Научился обращаться с топором, с большой двуручной пилой. Конечно, он овладел всеми этими искусствами не сразу, но каждый день он узнавал что-то новое. Училось его тело, учился его разум. Парень попал в совершенно необычную обстановку, пустил корни в новую почву. И с каждым мгновением чувствовал, что тело его меняется, становится таким, каким ему следует быть. Естественная сила его мышц, которой Аллан владел от рождения, теперь тысячекратно умножилась благодаря постоянным упражнениям. Первые две недели он ложился спать со смертельной усталостью во всем теле и на следующее утро вставал совсем разбитый. Утомленные мышцы отзывались на каждое движение нестерпимой болью. Но постепенно боль начала проходить. К концу месяца лицо Аллана похудело, кожа загорела, на щеках появился здоровый румянец и все тело до кончиков пальцев звенело от переполнявшей его силы и уверенности в себе.

Однако те изменения, что происходили в душе молодого человека, почти не отражались на его лице. Мягкий, добрый свет не исчез из этих светло-голубых глаз, голос Аллана, как и прежде, оставался спокойным, с нотками доверительности и живого внимания к собеседнику. Привычки, приобретенные в течение всей жизни, не меняются так внезапно. Даже спрашивая, что ему делать, Аллан невольно принимал униженную позу просителя. И все же в этих новых землях Винсент Аллан стал другим. Он даже называть себя стал Алланом Винсентом, в надежде, что эта маленькая перестановка собьет с толку разыскивающую его полицию. Несмотря на то что уже несколько недель прошло благополучно, Аллан еще не чувствовал себя в безопасности. В голове у него день и ночь звенела поговорка: «Тайное всегда становится явным». Рано или поздно станет известно, что он был виновником убийства…

Поэтому Винсент уходил все дальше и дальше на запад. К концу второй недели ему внезапно повезло. Вышло так, что один фермер совершил очевидную глупость, заключив с Алланом пари. Фермер ставил на то, что молодой человек ни за что не поднимет огромный трехсотфунтовый тюк сена. Но Аллан подхватил огромный груз и поднял его над головой без видимых усилий. Он мог бы положить в карман пятьдесят долларов, но фермер предложил в уплату долга лошадь — крепкое, прекрасно сложенное животное с сильными ногами, горбатым «римским» профилем и длинными, как у мула, ушами. В придачу к лошади Аллану досталось старое седло, кожаная обивка которого почти вся истерлась и кое-где проглядывал деревянный каркас. Аллан решил, что фермер, должно быть, выжил из ума. Он оседлал и взнуздал кобылу.

— А как ее зовут? — спросил он.

— Горчица! — ответил фермер.

Не успел Аллан вскочить в седло, как норовистая скотина немедленно сбросила его наземь. Парень взлетел высоко в воздух и грохнулся на землю, больно ударившись спиной. Когда Аллан сел, он обнаружил, что Горчица хитро и беззлобно косит на него глазом, а фермер и его люди заливаются оглушительным смехом.

Аллан продолжал свое продвижение на запад — день в пути, день работы. Но теперь его сопровождала чалая кобыла. Это не значит, что он ехал верхом. Лошадь, свободная от седока и вполне довольная собой, шагала рядом с Алланом. Каждое утро молодой человек начинал с попытки удержаться в седле. День за днем битва становилась все более отчаянной, все более продолжительной, но каждый раз Горчица неизменно побеждала. Аллан летел кубарем, а она, отфыркиваясь, с видимым удовольствием созерцала картину его падения. Парень весь покрылся синяками, но не оставлял попыток покорить строптивую кобылу. С деятельной помощью Горчицы он прошел интенсивный, сжатый курс обучения езде на брыкающейся лошади. Тем временем район сельскохозяйственных угодий остался позади. Аллан попал в свободную, неосвоенную страну. Днем его взору открывались только голые коричневые горы, которые становились синими с наступлением вечера. И тут-то у Аллана появился спутник.

Глава 5

ТОВАРИЩ

Аллан заночевал на склоне холма, где было много сухого кустарника, годного на топливо. Рядом протекал ручеек, с не очень чистой, но все же пригодной для питья водой. Кто бы теперь сумел признать в крепком загорелом парне, Аллане Винсенте, сидящем на корточках у костра с закопченной сковородкой и почерневшим от сажи кофейником, бледного, изнеженного банковского служащего? Не привыкшую к загару кожу солнце опаляет очень скоро. А неопытные новички к тому же не умеют прятаться от солнца. На голове у Аллана вместо широкополой шляпы, какие носят коренные обитатели этих земель, был какой-то фетровый колпак, некогда бывший черным. Он защищал голову только от отвесных полуденных лучей, а в течение всего остального дня, когда свет падает под углом, лицо и шея молодого человека непрерывно подвергались воздействию беспощадных, обжигающих солнечных лучей и теперь напоминали цветом темное красное дерево. От тяжелого физического труда округлые прежде щеки Аллана осунулись, проступили скулы и квадратные очертания подбородка. Из одежды на парне были старый пиджак с протертыми локтями, бледно-голубая, выцветшая от времени фланелевая рубашка, изрядно поношенные рабочие брюки и тяжелые сапоги из бычьей кожи. Да, наряд у Аллана был теперь не из лучших. Но, несмотря на внешний вид, он чувствовал себя счастливым как никогда ранее. Потому что с каждым днем возрастала его мощь, тело наливалось зрелой силой. Аллан ощущал себя богатым, как Крез: его достояние было неисчерпаемо.

Молодой человек жарил кусок бекона, над горячим кофе поднимался ароматный пар, когда Горчица внезапно подняла голову и заржала. Почти тотчас же Аллан услышал мерное цоканье подкованных копыт лошади, рысью бегущей вверх по склону холма. Вскоре в поле зрения показалась маленькая фигурка всадника на отличном крапчатом коньке, который уверенно петлял среди валунов. Плоский красный диск заходящего солнца смотрел Аллану прямо в глаза, поэтому, только когда незнакомец подъехал совсем вплотную, Аллан сумел рассмотреть, что перед ним — девушка. И в самом деле, она управлялась с конем так же ловко и небрежно, как мужчина. Подъехав поближе, девушка бросила поводья и повернулась в седле боком.

— Привет тебе, незнакомец! — бросила она.

— Добрый вечер, — ответил Аллан и, заслонив глаза от света, взглянул на гостью. Лицо девушки было коричневым от загара, как у индеанки, но, когда она отбросила на спину свою шляпу, Аллан увидел узенькую светлую полоску в том месте, где кожу прикрывал от солнца ремешок, и шелковистые белокурые волосы. Но одни ее прекрасные глаза могли бы выдать в ней белую женщину. Очень большие, очень голубые, очень женственные — но выражение в них было совсем не женское. В глазах незнакомки сверкала дерзость, которой хватило бы не на одного мужчину, — дерзость десятилетнего мальчишки, по сравнению с которым все остальные кажутся ручными и послушными. Сейчас девушка отдыхала, поставив локоть на переднюю луку седла и подперев подбородок почерневшим от загара кулачком. При этом глаза ее очень серьезно и внимательно изучали Аллана.