Что делать, если твой классный руководитель – Сатана (СИ) - "Шеол". Страница 44

Хвост Дьявола, выпущенный сейчас, будто невзначай изогнулся за спиной, и я вздохнула, с трудом подавив желание потрогать жесткую кисточку, заставляя себя слушать внимательнее.

– Я завершил свои исследования. И выяснил почти все необходимое. Сиера сейчас находится в состоянии, сродни человеческой коме. Духи могут уходить в него в любой момент и на неограниченное количество времени. Но, – он сделал небольшую паузу, поймав мой тревожный взгляд, – здесь есть свои подводные камни.

– Это значит, – подал голос Белиар, – что ее срок ограничен?

– Более того, – Дьявол нахмурился, – он на исходе. Если время выйдет, вытаскивать из Междомирья будет уже некого. – Князь обернулся ко мне, видно, желая разъяснить нечто, остальным присутствующим уже и так ясное; на этом моменте у меня дрогнуло сердце. – Демоны питаются человеческими чувствами, чтобы жить. В Междомирье нет и не может быть людей. Следовательно, долговременное пребывание там для нее равноценно смертному приговору. Сиера оказалась между мирами по воле случая. К тому же, была тогда почти полностью истощена. Иными словами: ей просто не хватит сил, чтобы пробудиться, – Сатана говорил спокойно, даже не повышая голоса, но что творилось в его глазах... О черт возьми, они ведь горели просто. Полыхали даже. И от этого было почему-то больно.

– Нет... – хрипло вздохнула я, покачав головой и все еще надеясь, что догадки мои окажутся ложными, – нет-нет-нет... Ты хочешь сказать, что самостоятельно выйти из комы она уже не может? Веселенькая история какая-то получается, – пробормотала я уже совсем себе под нос. – И к чему ты все время вел? – голос нехорошо дрогнул, а руки судорожно сжали подол.

– Ты ее прямое волеизъявление, – отчетливо и медленно, будто вкладывая в мое сознание каждое слово, проговорил Люцифер, приподняв мое лицо за подбородок. – Чтобы вывести Сиеру из комы, твою телесную оболочку надо уничтожить, а душу отправить к ней.

– Ну вот я и говорю: нет. Неправда это, – а взгляд спрятать не получилось.

– Правда, – покачал головой он, – даже если ты этого не хочешь.

– Не хочу! – неожиданно взбунтовалась я. – Я не хочу служить ничьей ступенькой. Что будет потом? Она меня поглотит, просто чтобы восстановить силовой баланс, да?

В ответ последовал короткий кивок. Дьявол все это время взгляд ни разу не отвел и не спрятал. Говорил прямо, как то, что давно должен был сказать. И что говорить не стыдно. Остальные и вовсе молчали, с напряжением слушая нашу беседу.

– Но я, – слова подбирались совсем плохо, и все какие-то колючие и заковыристые, – живой человек же. Самый обычный: могу чувствовать, думать, мечтать о чем-то. Я не инструмент и не... Не хочу быть ничьим волеизъявлением.

– Я знаю, – он вновь ласково встрепал мои волосы, слегка улыбаясь, – поэтому не могу не предоставить тебе выбор. Ты все равно умрешь. Рано или поздно. После того как Сиера исчезнет, ты не проживешь и дня. Может, это случится даже до смерти твоей телесной оболочки. Может, после. Если захочешь, просто постарайся жить, как прежде. Без оглядки на прошлое и понятия о завтрашнем дне. Но ты и в Междомирье отправиться можешь, к своим воспоминаниям, и там уже попытаться выйти из комы с новыми силами, полученными здесь. Я даже не берусь утверждать, что даже при таком все получится. Но есть, по крайней мере, хотя бы шанс. Выбор же за тобой.

– А с чего ты взял, что время пришло? – негромко спросил Белиар. – Что ее сил уже должно хватить?

– Небесные псы начали охоту, – усмехнулся Дьявол, – значит, время пришло.

Чудесный расклад.

Сложнее выбора в моей жизни не было никогда. Лучше бы, наверное, мне его и вовсе не давали.

– Выходит, я в любом случае умру?

– Нет. В первом случае это действительно только вопрос времени. А во втором ты просто сольешься воедино с оставшийся частью души и памятью. Человеческое тело может хранить воспоминания лишь за сто сорок лет. Сиера же помнит тысячелетия, – терпеливо пояснил Дьявол.

Как мерзко, черт возьми, быть вещью. Всего лишь промежуточным звеном, без цены на существование. Если я и правда пришла в этот мир лишь за тем, чтобы стать чьей-то ступенькой, зачем тогда было давать мне возможность чувствовать, думать, и вообще жить? Почему не сделать из меня что-нибудь более бесполезное?

Я все еще могу отказаться.

Он ждет от меня ответа.

Ответа, от которого раз и навсегда погаснет в родных глазах огонь.

У меня попросту не хватит духу прямо сейчас его дать.

И поэтому я сказала что-то совершенно безумное и глупое:

– Есть ли у меня время подумать?

– Еще есть, – кивнул светловолосый Князь.

Дура. А надо было сразу отказываться.

Прощу ли я себе когда-нибудь это предательство?

Не знаю почему, но другого слова вообще не подбиралось для ответа, который я решила почему-то отсрочить. Разве имею право заставлять его каждый день смотреть вместо любимых глаз в мои? Разве он меня после этого не возненавидит?

– Зачем ты ее вообще спросил? – неожиданно подала голос Тамара. – Кампания по воскрешению твоей возлюбленной почти не подает надежд на успех. Почему из-за этого должен еще кто-то умирать? – девушка поднялась. – Почему ты не хочешь просто забыть все, что связано с Сиерой? Так случается. Любой умереть может; но живи ты наконец настоящим!

Она осеклась, потому что Дьявол взглянул на нее так, что холодом обдало даже меня.

– Ты не права, – заявила я даже для самой себя неожиданно, – просто это на самом деле ужасно мерзко, когда о тебе забывают. Особенно тот, кто обещал всегда помнить. Это же почти равносильно убийству. Поэтому, даже если больно, надо помнить.

Тамара неожиданно замахнулась, а я и понять ничего не успела, как вспыхнула щека. Во рту почувствовался привкус крови. Мощную пощечину-то она мне залепила. С первого взгляда и не скажешь, что она так ударить сможет.

– Сохраняй достоинство, не бей в ответ, – предупредил Искариот мои последующие действия.

Я глубоко вздохнула, осознав, что больше не могу оставаться в этой комнате ни на секунду и тут же вылетела за дверь.

Часть 52

Коридоров было много и все почти одинаковые, поэтому я поняла, что заблудилась, как только пару раз завернула за угол, но особенно по этому поводу не расстроилась. Надо будет – разыщут. А сейчас, надеюсь, у них хватит деликатности оставить меня наедине с собой.

Безумно требовалось охладить пыл и привести в порядок мысли, иначе дышать уже становилось сложно от такой неразберихи. И не хотелось думать. Хотелось, как прежде, когда не было еще в моей жизни этих демонов, уставиться невидящим взглядом в потолок и пялиться на него до одурения. Проблемы так не решались, зато я все четче понимала, что на самом деле мне на них наплевать, и не стоит тратить кучу времени и сил, чтобы подружиться с тем, к кому не тянет, только ради того, чтоб не быть одной.

Скитание по коридорам Ада тоже помогало обрести спокойствие. Наверное, оттого, что Пандемониум сам казался насквозь спокойным, в первые минуты моего прошлого визита сюда он неприятно давил прямо на самую душу, теперь же ощущение было совершенно иное. Я всем своим существом чувствовала его величие, колоссальное и абсолютно, казалось, непоколебимое. Это, скорее, восхищение вызывало. Эдакий оплот колоссального превосходства посреди выжженной огнем пустыни. Интересно было бы, кстати, на нее взглянуть. Почему-то кажется, она соответствует состоянию такой же истерзанно-выгоравшей души. Хотя, наверное, я как всегда нагоняю слишком много драматизма.

Вот оказался бы сейчас рядом кто-нибудь, хоть кто-нибудь, кто смог бы подсказать. За помощью-то обратиться и не к кому. Выбор между смертью и... чем? Псевдо-жизнью? Останется ли мое сознание или будет полностью подавляться? А может, они и вовсе сольются, поскольку я – часть Сиеры. С одной стороны, умирать и тащить за собой кого-то другого – чертовски плохо. Если же я и умру, добровольно согласившись послужить для нее жизненно-необходимым лекарством – это даже благородно будет, только вот наши воспоминания сольются... Ну так и пусть посмотрит, какая я. Но как же, черт возьми... Неужели Князю – боль, странное тяжелое покалывание, в кончики пальцев ударила – моя судьба действительно безразлична настолько, что он... А, опять нет. Я не могу так утверждать, потому что Дьявол даже ни на чем не настаивает.