Пособие по выживанию (СИ) - Ткаченко Наталья. Страница 6

— Извините, что помешала, — она посмотрела на меня, на Андрея, позеленела от зависти, но почти тут же оправилась и завлекуще посмотрела на него, бросив мне: — Слава, тебя мама зовёт помогать накрывать на стол.

— Сейчас пойду, — хладнокровно ответила я и не двинулась.

Нет уж, я ей Андрея не отдам. Он мне самой нравится. Впервые мне действительно хочется бороться за парня! Сестричку перекосило от злости, но она нацепила на лицо сладкую улыбочку и сделала следующий ход:

— Ты нас не познакомишь?

— Андрей, это моя сестра…

— Лара, — опередила она меня и снова улыбнулась, впихнув в оскал всю свою сексапильность.

— Крыска-Лариска, — беззлобно добавила я, глянула на Адрея, обнаружила, что он смотрит на меня и улыбается, да так, что я сама заулыбалась ему в ответ, позабыв и о Лариске и вообще обо всём на свете…

— Ну, встретимся за столом, — разочарованно сказала сестричка и от обиды даже захлопнула дверь. Я вздрогнула, очнулась и уже трезво посмотрела на Адрея:

— Спасибо, что не… что не обратил на неё внимание.

— У вас с сестрой, похоже, не очень хорошие отношения, — осторожно заметил Андрей.

— Хуже некуда, — мрачно подтвердила я. — Я всё детство донашивала за неё вещи, лет до шестнадцати, — я с ненавистью посмотрела на дверь, за которой она исчезла. — А потом она вышла замуж за мужчину, в которого я была влюблена. Правда, я в него больше не влюблена, и сейчас думаю, что это было всего лишь глупое обожание. Ну вот, я тебе выдала самый большой секрет моей жизни, — я тяжело вздохнула. Интересно, с чего это я ему так легко всё рассказываю? Он, конечно, расположен ко мне и всё такое… Андрей меня мягко обнял за плечи левой рукой:

— Знаешь, если он польстился на неё, — он вложил в последнее слово столько пренебрежения, что настроение у меня сразу взлетело до потолка, — то тебя он точно не заслуживает. И, по-моему, с такой сестрой жить хуже, чем находиться с вахлаком в одной норе.

— Хе, сравнил! Вахлак по сравнению с моей сестричкой просто ангел небесный!

На последних словах вошёл мой папа, и Адрей быстро убрал руку.

— Побеседовали? — папа взял иголку и повернулся к Адрею. Я была уже у двери, когда он снова окликнул меня:

— Славка, ты чем парня мазала?

У меня всё похолодело внутри. Когда у папы ТАКОЙ спокойный тон, значит, я что-то натворила.

— Йодом, — пискнула я.

— Йодом из бутылочки с этикеткой "6-ти процентный раствор йода"? — зачем-то уточнил папа.

— Да, — ответила я, приободрившись.

— А строчкой ниже тут кое-что ещё дописано, это ты читала?

— Нет, — тихо отозвалась я, терзаемая смутными сомнениями.

— Так вот, здесь моей рукой приписано: "спирт", — папа многозначительно замолчал.

Я похолодела. Бедный Андрей, а ведь даже не ойкнул! Конечно, папа просто налил в опустевшую баночку спирт, который только слегка окрасился остатками йода, я ведь даже заметила это! Ой дура-аа…

— Андрей Александрович, — неуверенно начал Андрей, потом твёрдо продолжил, — Станислава помазала только края раны…

Я благодарно посмотрела на него.

— Слава Богу, на это у неё ума хватило! Впрочем, об этом я мог и сам догадаться, раз не было слышно диких воплей из ванной, — отец посмотрел на Адрея. — Хотя, что-то мне подсказывает, что она могла вылить на тебя весь флакон, а ты не издал бы и звука.

Андрей смущенно опустил голову, но, выходя из ванной, я успела заметить лёгкую улыбку, скользнувшую по его губам. И от этого у меня было такое хорошее настроение, что хотелось прыгать. И стадия полётов вовсе не собиралась проходить.

Увы, войдя на кухню, я поняла, что моя сестричка не собирается сдаваться: пара полосочек ткани усиленно выдавали себя за юбку и топик, плюс Лариска наложила на свою бледную мордашку слой штукатурки. Да, забыла сказать, она, в отличие от меня, настоящая блондинка… нет, не в этом смысле! Увы, моя сестричка — настоящая хищница, хитрая, расчётливая и сексуальная. Ещё она сама утверждает, что красивая, но… Если вам нравятся торчащие во все стороны кости и первый размер груди — это к ней, жертве всевозможных диет. Я же могу привлечь того, кого не смущает лёгкая округлость и приятные формы — диеты, при моей любви к сладкому, мне не грозят. Из плюсов внешности можно назвать красивые карие глаза, музыкально длинные пальцы и — главная моя гордость — шикарные волосы, ужасно непослушные, но длинные, густые, каштанового цвета, на солнце отливающие золотом. Но вот беда, краситься я совершенно не умею, а Лариска овладела этим искусством в совершенстве и из бледной моли прекращается в картинку. А ещё я никогда не надену красующийся на ней наряд папуасов — просто умру от стыда при попытке. И треклятые очки… И не надо мне про линзы, врачи не разрешили.

А самое главное, что наглости моей пробивной сестрички у меня никогда не было. Кажется, пора учиться…

Итак, свободными оставались только два места — рядом с ней и следующее. Неизвестно почему, к трапезе в полпервого-ночи собралась вся семья. Зато маме теперь не ухитриться всунуть в меня ещё и добавку, ура!

— Лара, передай Стане, — попросила мама, протягивая угрожающе кренящуюся тарелку. Сестричка коварно улыбнулась и поставила тарелку на дальнее от себя место. — Садись, кушай.

Я покорно опустилась на табуретку. Ладно, временное отступление — лишь смена тактики нападения. Вошёл Андрей и сел рядом. Нет, не получит его моя сестричка! Он мне нравится, и точка.

— Пожалуйста, Андрей, кушайте, — протянула его порцию мама.

— Спасибо.

Я покосилась на тарелку Адрея и тихо шепнула:

— Я предупреждала.

— Я уже давно не ел, — улыбнулся он и отправил в рот существенный кусок мяса. Содержимое его тарелки исчезало с поразительной быстротой.

— Примерно месяц? — добродушно усмехнулась я.

— Нет, чуть больше недели, — совершенно спокойно ответил он.

— Сколько?! — переспросила я в замешательстве и оглянулась — не слышит ли кто-нибудь нас. Но как раз в этот момент Витька перевернул салатницу, и всё внимание окружающих обратилось на спасение скатерти и Ларискиной юбки (а свёкла так плохо отстирывается… хе-хе).

— Девять дней, — тем временем пояснил Адрей. — Мы можем не есть примерно две недели, причём без вреда для здоровья или работоспособности.

— Мы? — снова переспросила я, сгорая от любопытства.

— Мы, дети пр оклятых родов, — тихо ответил он, и, хотя говорил он спокойно, я поняла, что тема ему не очень приятна.

— Ясно, — быстро сказала я, — кстати, к вопросу о еде, попробуй солёные огурцы, они очень вкусные.

Ничего более оригинального в голову мне не пришло, но надо же было как-то сменить тему! Мне почему-то стало ужасно жалко Адрея. Что же это за проклятье? Но сейчас явно не время спрашивать.

— Твоя мама вообще очень вкусно готовит, — заметил Адрей, следуя моему совету.

— Станислава тоже уже многое умеет, — поспешно вставила мама, услышавшая последнюю фразу. — Пельмени, котлеты, второе разное, супы, салаты, пирожки, японскую кухню знает…

Так, похоже, мама посчитала Андрея вполне подходящей для меня парой, и беззастенчиво идёт в атаку. У вас купец, у нас товар… Бедный парень! Сначала я к нему липла в ванной (что на меня нашло?!), теперь мама добивает.

— Я помню, какие она пельмени лепила, — ехидно заметила Лариска на мамину рекламу моих кулинарных способностей. — Я даже не знаю, на что они были похожи.

— А ты даже яичницу пожарить не можешь, мои пельмени, по крайней мере, вкусные! — не выдержала я.

— Это единственное их достоинство! — оживилась сестричка.

— Мне кажется, это самое главное, — вдруг вставил Адрей, подчищая тарелку, а я победно глянула на Лариску. — И я догадываюсь, от кого Станислава унаследовала умение вкусно готовить.

— Спасибо, Андрей. Добавки? — тут же отреагировала мама.

— Да, с удовольствием, — протянул тарелку Адрей. Мне оставалось только наблюдать, как она снова заполняется, и раздумывать о том, что Адрей знает, с какой стороны подойти к вопросу очаровывания моей семьи. Тут он вдруг резко выпрямился, и, скосив глаза, я заметила руку Лариски, коварно ползущую по его ноге, постепенно приближаясь к ширинке джинс. Вот… развратная женщина! Ну, погоди!