Кратер Эршота - Пальман Вячеслав Иванович. Страница 55

Но по тайге идут люди.

Криворотый пришёл к берлоге часа через три после Пети, уже ночью. Положение преследователя было не лучше, чем положение юноши. Весь мокрый, атаман не мог ни прилечь, ни высушиться. Костра разжечь не удалось, спички в кармане отсырели и крошились. Тогда он попытался залезть в сухие листья в берлоге и согреться. Тщетная попытка! Скоро Ангел дрожал, как осиновый лист. Где же этот юнец? И вдруг он вспомнил: конечно, в своём распадке! Там мясо медведя и шкура… Есть чем покормиться. Он, несомненно, там, этот ловкач!

И не глядя на ночь, на смертельную усталость и дрожь, Криворотый вскочил, выхватил финку и пошёл в распадок по следу юноши.

Костёр он увидел ещё издалека. Чем же разжёг его хитрый малый? Больше не раздумывая, Ангел стал тихо подкрадываться, прислушиваться к каждому своему шагу. Вот он, мальчишка, который провёл его, старого волка. Один? Да, конечно, один. Спит, свалился. Нет, сонного он его не зарежет. Пусть посмотрит смерти в глаза.

Шаг, другой, третий. Уже близко. Скрипнула подвернувшаяся галька под ногой. И в ту же секунду Туй с быстротой молнии бросился на грудь Ангелу, рванул одежду и тело. Брызнула кровь. Но и сам отлетел с распоротым брюхом, взвизгнул и забился на земле. Предсмертный визг умирающей собаки спас жизнь Пете. Он вскочил на ноги. В пяти метрах от него стоял окровавленный, страшный в своей улыбке Криворотый. В руке у него блестел нож. Петя отступил на шаг. От ужаса он даже не мог вскрикнуть.

— Ложись ничком, пацан, — хрипло проговорил Ангел. — Зови своих маму и папу…

Петя выхватил пистолет. Ангел опешил и по привычке стал подымать руки. Петя ободрился, румянец заиграл на щеках.

— А, подлец, задрожал… Повернись спиной! Руки назад!

Криворотый понял, что игра проиграна. А впрочем…

— Слушай, пацан, — жалостливо проговорил он. — Убить ты меня всегда успеешь, понял? Хочешь, я уйду, совсем уйду, а? Ты оставайся у костра, а я подамся в тайгу. Разойдёмся, как старые приятели.

— Приятели? Нет, бандит, я теперь имею право пристрелить тебя… Золото нужно? Бежать собрались?..

— Ну, на, стреляй! — Ангел повернулся к нему грудью. — Стреляй в беззащитную грудь, ну…

Петя нажал спуск. Послышался тихий щелчок, но выстрела не последовало. Он рванул каретку назад, патрон выскочил. Нажал ещё. Опять осечка.

На лице Криворотого появилась наглая усмешка.

— Пугач отказал? А ну я сейчас…

И он шагнул к Пете, который все ещё силился сделать хоть один-единственный выстрел.

…Всадники переплыли на лошадях речку, нашли берлогу и, спешившись, пошли по следам в распадок. Майор шёл впереди. Он почти уже настигал Криворотого, когда между деревьями замелькал огонь костра. Опасаясь засады, он оставил трех людей следить за Ангелом, а сам ещё с одним бойцом пробрался в обход распадку и вышел на скалу над самым костром как раз вовремя.

Криворотый успел сделать только один шаг. На скале, над головой у Пети, треснул выстрел, и наглая усмешка на лице бандита увяла. Смертельная бледность покрыла его лицо. Он выронил нож, поднял глаза, чтобы увидеть, кто стрелял, и тут же упал головой вперёд, почти к ногам Пети.

Появились люди. Петя все ещё стоял с пистолетом в руке и ничего уже не понимал. Кружилась голова. Он посмотрел в лицо майору, хотел что-то сказать и упал своим спасителям на руки: уж слишком много труда и волнений пришлось на его долю.

Глава тридцать вторая

Вертолёт в воздухе. — Странный бред Пети Одинцова

Над долиной Бешеной реки поднялись сразу пять столбов дыма: горело пять костров. Лётчики недоуменно пожимали плечами: почему пять? Неужели всех сразу нашли: и партию Ускова и бандитов?

На всякий случай наблюдатели ещё раз пересчитали костры. Да, вот два, и в стороне ещё три. Стало быть, действительно нашли всех! Сверху было видно, как оживлённо бегали по поляне люди, как они махали руками в сторону шоссе. Нетрудно было догадаться, что они просят лётчиков приземлиться.

Но при всём мастерстве и добром желании пилотов посадить самолёт в этой местности и в это время года никак нельзя: самолёты па лыжах, а снег почти уже сошёл, обнажились кочки и ямы, в долинах стоит хорошо видная сверху вода. Лётчикам не оставалось ничего более, как только помахать крыльями, пролететь пониже над палатками и лечь курсом на юг, на базу номер восемь, где есть подходящая посадочная площадка…

С базы полетели в трест одна за другой две радиограммы, извещавшие о результатах поисков.

— Долина с незамерзающей рекой?.. Весьма любопытное место. Координаты?.. Так… Почти в центре белого пятна…

Федор Павлович Басюта вызвал к себе лётчиков и приказал подготовить вертолёт.

Через два часа вертокрылый корабль распластал в воздухе свой большой горизонтальный винт, лопасти с шумом завертелись, образуя вогнутый вращающийся диск, и вертолёт плавно оторвался от земли, словно вспорхнул. Набрав высоту, он величественно и спокойно понёсся вперёд.

С этим вертолётом на базу номер восемь вылетел и главный геолог. Ещё через день, пополнив машину горючим, вертолёт взял курс на север, через перевалы, к месту расположения второй и четвёртой поисковых групп.

В тот же день он приземлился в ста метрах от палаток разведчиков, на небольшой поляне, окружённой кустами черёмухи и шиповника, начавших уже раскрывать свои липкие почки.

Люди встретили машину восторженными криками. Зато лошади, услышав гулкое ворчание моторов, бросились сломя голову в лес. А олени пригнули рогастые головы и умчались, забились в такую чащу, что их с большим трудом нашли.

— А здесь, представьте, нужен доктор, — прежде всего сказал новоприбывшим Швец.

— Доктор? Что случилось?

— Понимаете, — начал Швец, — мы нашли только одного из спутников Ускова, его племянника. И при крайне странных обстоятельствах. Он разут, раздет, ранен. И нашли мы его в момент схватки с бандитом. А что касается остальных, то никаких следов нет. На том месте, где мы с вами находимся, раньше была стоянка партии Ускова. Судя по остаткам палатки, они находились здесь давно.

— Почему же вы не расспросите мальчика?

— Он болен и все время в бреду. У него рваная рана на боку. В распадке, где его нашли, лежал убитый медведь. Видимо, парень выдержал поединок со зверем. Там же две мёртвые собаки из полевой партии. Вот и все. Мальчику нужен доктор. Мне кажется, тут дело даже не в ране. Похоже на глубокое нервное потрясение…

— Пойдёмте к нему.

Петя, как упал майору на руки, так уже больше не приходил в себя. Ко всему, что он пережил, ко всем стра-хам и потрясениям надо прибавить и то, что мальчик простыл: он плавал в холодной реке и почти сутки провёл на ногах в мокрой одежде и без обуви. Такие вещи даром не проходят. Майор привёз его в ту же ночь в лагерь и сдал с рук на руки Варваре Петровне и Вере.

Ни одна мать не ухаживала бы так за своим сыном, как эти две женщины ухаживали за Петей, и все же он четыре дня находился между жизнью и смертью. Он никого не узнавал, бормотал что-то бессвязное, порой выкрикивал странные слова, пытался вскочить, бежать, метался, плакал, кого-то звал, с кем-то дрался. В таком состоянии был мальчик, когда к нему в палатку вошёл Басюта.

Федор Павлович несколько минут слушал его бессвязный лепет, потом встал и вышел. Он был явно встревожен.

— Вот что, — сказал он лётчику вертолёта. — Сейчас же вылетайте в город. Передайте мою записку начальнику медицинской службы. Возьмите врача, медикаменты и немедленно возвращайтесь снова сюда. Мы ждём вас…

Вертолёт улетел, увозя майора и труп Криворотого Ангела.

Басюта ещё некоторое время провёл у постели больного, а потом позвал Веру и дал ей весьма странное, на первый взгляд, поручение:

— У мальчика прорываются слова, которые могут на вести нас на след. Сделайте, пожалуйста, так… Возьмите карандаш, бумагу и попробуйте записать дословно всё, что он прошепчет или выкрикнет. Не мешайте ему, не останавливайте, пусть говорит. А потом эту бумагу с записями покажите мне. Хорошо?