Тайны волков - Херст Дороти. Страница 3

Я прищурилась, не вполне уверенная, что Марра говорит правду. Время от времени она была не прочь приврать, и я сомневалась, что Рууко и Рисса хотели, чтобы молодняк бросил вызов верховным без поддержки старших. Я всю зиму старалась завоевать доверие вожаков стаи и не хотела вновь его утратить.

— Мы можем подождать, — сказала я. — Стая скоро будет здесь.

— И верхозлюки тоже! — возразил Тлитоо, хлопая крыльями. — Вы бежали что есть духу не затем, чтобы стоять и ждать. Какой смысл злить верховных без всякой причины?

Он подхватил клювом сосновую шишку и швырнул в меня. Она отскочила от моего плеча.

— Слизняк! — пронзительно прокричал Тлитоо.

— Именно мы знаем людей лучше всех, Каала, — напомнил Аззуен, ощутив мои сомнения.

В этот момент яростный и пугающе близкий вой верховных волков сотряс воздух. Ноги приняли решение сами собой. Я бросилась бежать, прежде чем осознала это, и понеслась прочь от безопасной опушки, а Аззуен и Марра поспевали следом. Мы миновали купу елок и оказались на равнине Высокой Травы, где наконец снова увидели наших людей.

Шестеро стояли вокруг кучки из грязи и снега, тыча в нее тупыми концами длинных и смертоносных острых палок, с которыми они охотились. Мы двинулись неспешным шагом, не желая их пугать. На огромной равнине Высокой Травы мы часто охотились на лошадей и других травоядных. Люди находились примерно посредине и были так увлечены своей кучкой грязи, что сначала не заметили нас. Запах Тали разносился по равнине сильнее, чем прежде, но я не могла различить девочку среди других. У всех трех самок росла на голове прямая темная шерсть, как у Тали, все они от холода закутались в медвежьи и росомашьи шкуры. Впрочем, по росту ни одна из них не могла быть Тали. Может быть, я ошиблась запахом? Я замедлила шаг. Тлитоо потерял последнее терпение, когда Аззуен и Марра тоже остановились.

— Улитки вы, а не волки! — закричал он, пронесся над моей головой, царапнув уши острыми когтями, и полетел к людям, что есть сил хлопая крыльями. Тлитоо скользнул низко над ними. Некоторые в испуге отскочили и подняли головы. И тогда я увидела Тали.

Она стала выше, хотя прошли всего три луны. Руки и ноги у нее сделались длинными и очень тонкими, как будто кто-то их нарочно вытянул, и она двигалась неуклюже, как будто балансировала на скользком камне посреди реки. Аззуен выглядел примерно так же в начале зимы, когда вдруг обогнал остальных щенков и еще не успел привыкнуть к своему росту. Я издала негромкий удивленный возглас, поняв, что Тали недолго будет оставаться ребенком. Когда я вытащила ее из реки шесть лун назад, она была гораздо меньше и казалась намного крепче.

Брелан — юноша, который охотился с Аззуеном, — заметил нас и радостно вскрикнул. Больше ничего не требовалось, чтобы Аззуен и Марра полным ходом бросились к людям. Я внезапно заколебалась и помедлила. Многие люди ненавидели и боялись волков. Тревегг, старший в стае Быстрой Реки, предупреждал: даже если наши друзья сейчас хорошо к нам относятся, они могут передумать, как только повзрослеют. Я невольно задумалась: может быть, Тали, теперь уже почти взрослая, больше не захочет со мной охотиться? Я крадучись двинулась вперед, наблюдая за ней и ища признаки страха или неприятия. Тали подняла руку, чтобы заслонить глаза от утреннего солнца, широко улыбнулась, обнажив зубы, отложила острую палку и побежала ко мне.

— Серебряная Луна! — завопила она, как завязший в болоте лось. Так она меня называла — из-за белого полумесяца на моей груди.

Я тоже бросилась бегом и оказалась рядом, прежде чем она успела хотя бы десять раз переступить своими нелепыми ногами. Я осторожно поставила лапы ей на плечи, стараясь не поранить и не испугать. Тали обняла меня и навалилась всей тяжестью. Я позволила девочке одержать верх, и мы упали вместе. Рыча от радости, я перекатила ее на спину, и мы возились на земле, пока я не встала, тяжело дыша и поставив лапы на грудь Тали. Знакомый запах переполнял меня, воскрешая в памяти тот день, когда мы познакомились. Тогда она боролась за жизнь в жестоких водах Быстрой Реки, а я ее спасла. Древние законы Широкой Долины запрещали волкам общаться с людьми, и мне следовало оставить девочку на берегу. Но я не смогла. Взглянув в темные глаза Тали, я поняла, что бросить бедняжку на смерть было бы все равно что оставить в речной грязи часть самой себя. Мы с Аззуеном проводили Тали до дому, и в Долине поговаривали, что именно этот наш поступок привел к осенней битве.

Я прижалась носом к мягкой коже Тали, изо всех сил втягивая ее запах.

— Серебряная Луна, ты воняешь, — сказала девочка, отталкивая меня и садясь.

Я не вполне поняла, что она имела в виду. Накануне мы с Аззуеном и Маррой выкопали из укромного местечка остатки конины и поели, поэтому я не сомневалась, что пахну приятно. Но с людьми никогда не угадаешь. Я склонила голову набок, задумавшись над словами Тали.

— От тебя пахнет, как будто ты вывалялась в падали, — упрекнула та.

Я счастливо запыхтела. Я действительно вывалялась в падали. В старой конине из захоронки. Мы это сделали, чтобы сородичи поняли, что мы поели и кое-что оставили для них. Конина — отличная еда. Я снова прижалась к Тали, чтобы поделиться с ней запахом.

На лице девочки мелькнуло выражение ужаса.

— Серебряная Луна, от тебя воняет! Отойди! — Она снова с силой оттолкнула меня. Ее тощие ручки были сильнее, чем казались.

— Она хочет сказать, что ты плохо пахнешь, — объяснил Тлитоо, усаживаясь рядом и проводя клювом по перьям. Он выдернул одно перышко, рассмотрел его и отбросил в сторону. Теперь, когда мы встретились с людьми, он успокоился, а я пришла в ярость. С утра, когда Тлитоо разбудил нас, он был вне себя. Он твердил, что мы должны убедить людей скрыться, пока он не выяснит, чем заняты верховные волки. Он не объяснил причин — только сказал, что и мы, и люди будем в опасности, если не послушаемся.

— Я знаю, что она хочет сказать! — огрызнулась я, хотя и сомневалась. Некогда люди и волки разговаривали так же запросто, как нынешние волки говорят друг с другом, но те времена минули. Большинство животных способны понимать друг друга хотя бы немного. Мы разговариваем с воронами как с сородичами, и со степными собаками, и с горными медведями, и даже с некоторыми травоядными. Но почти все люди утратили способность слышать других животных. Кое-кто умеет общаться на древнем наречии — языке, на котором некогда говорили все живые существа, — но мало кто понимает нас, когда мы разговариваем как всегда. Бабушка Тали знала и древнее наречие, и наш обычный язык, но она всю жизнь училась у волков. Мы с Тали учили древнее наречие, но получалось плохо. Я почти всегда понимала Тали, а она меня — почти никогда. А нужно было сделать так, чтобы она поняла. Потому-то мы и рискнули прогневать верховных волков. Я обошла Тали кругом, ища способ донести до нее свои слова.

— Слишком поздно, волчишка! — каркнул Тлитоо и круто повернул голову, чтобы посмотреть назад.

Я проследила его взгляд. На краю леса, на расстоянии примерно двухсот волков от нас задрожали кусты. В следующее мгновение на равнину Высокой Травы ступили два огромных косматых волка. Даже издалека я увидела, как они высокомерно скользнули взглядом по нам и по шестерым людям. Яндру и Франдра были верховными волками, которым подчинялась стая Быстрой Реки. Это они выли утром. Я знала их с тех пор, как они спасли мою жизнь в раннем детстве. Я понятия не имела, хотят ли они помочь мне или припугнуть, но не сомневалась, что они наверняка в ярости, поскольку я не подчинилась приказу. И я не хотела, чтобы они подходили близко к нашим людям.

Я встала. Аззуен и Марра подбежали ко мне. Мы стояли между людьми и разгневанными верховными.

— Что теперь? — спросила Марра.

— Не знаю, — ответила я.

— Рууко и Рисса у кромки леса, — сказал Аззуен, высоко подняв морду, чтобы уловить запах. — Надо отвести верховных подальше от людей, к стае. Рууко и Рисса найдут, что им сказать.