Курсистки - Болдова Марина Владимировна. Страница 31

Бывшая телохранительница Шляхтина, решив, что не справилась со своими обязанностями, уволилась сразу же после его похорон. Вике было не до нее, да и Луневы считали Зинаиду, если не виновной, так причастной к смерти хозяина – любовника. Долго маялась она от невозможности хоть кому – то быть полезной и, в конце концов, по прошествии двух лет, явилась – таки в дом Вики с просьбой взять ее хоть на какую работу. Вика же, соскучившись по ней (выросла – то у Зинаиды на руках при непутевой мамочке!), поселила ее в своей квартире на правах старшей родственницы. Зинаида, не пожелавшая нахлебничать, устроилась охранницей в госпиталь ветеранов и уходила на дежурства сутки через двое. Только заметив, как рвется из дома молодая мама Вика, вспомнив, видно, еще свою подругу, Викину мать, Зинаида поняла, что силой Вику дома не удержишь. Решив, что детям мать в плохом настроении не нужна, а тетка, то есть она, Зинаида, со своей нерастраченной материнской любовью очень даже, она вышла на чету Луневых с предложением: возьмите меня в няньки. Иван опешил, а его жена быстренько поняла, что забрезжила свобода и, не дав открыть мужу и рта, торопливо кивнула головой в знак согласия. Муж смирился. Потом они ни дня не пожалели о столь скоропалительном решении: Зинаида подошла к воспитанию Луневых отпрысков основательно: сына водила на тренировки по дзюдо, дочка терзала пианино, оставшееся еще от матери Зинаиды. Оба уже в пять лет бегло читали, говорили, не картавя, и не путались в счете.

Сейчас Вика готовилась к вечеру, сооружая из волос что – то воздушное. Идти к Софье Гурской следовало только в вечернем наряде с соответствующей прической. Посмеиваясь над подругой, ревностно охраняющей любые знания, полученные на Курсах Агнессы Бауман, Вика все же с удовольствием обтягивала свою фигурку темно – зеленым шелком, надевала тонкие чулки и вставала на шпильки. Поймав в зеркале голодный взгляд маячившего за спиной мужа, она почувствовала себя куртизанкой, соблазняющей уготованного ей на вечер мужчину не оголенностью телес, но скрытой под невесомой одеждой красотой.

– Может, ну ее, эту тусовку? – прозвучал над ухом хриплый голос Лунева.

– Нельзя. Сонька обидится, – она уже поняла, что все ее усилия последних тридцати минут были напрасны.

– Тогда, яви божескую милость, – слова Лунева звучали совсем не как просьба.

– Нищим не подаю, – попыталась она все же отвертеться от неизбежного.

– Не шути со мной, дорогая, – угрожающе прорычал "нищий", расстегивая длинный замок ее платья….

Глава 5

Она оглянулась на захлопнувшиеся за ней ворота и, торопливо перекрестившись на вдруг промелькнувшую мысль «как бы сюда не вернуться», шагнула с асфальтового пятачка на грунтовую дорогу. Пешком до автобусной остановки, как ей сказали, идти нужно час, да и то, если с хорошей скоростью. Никто за ней не приехал, хотя она так надеялась: посылки от дочери приходили регулярно, только Вика сама ни разу так и не навестила мать. Валерия Георгиевна Шляхтина была на дочь не в обиде, она была на нее зла.

За восемь лет строгого режима она так и не поняла, за что ее так? Что такого она совершила? Слово «убийство» она старалась не произносить: не убила она Шляхтина, а осудила собственным судом и привела приговор в исполнение. Осудила за то, что он сделал с ней и с дочерью. Он их бросил. Ее – одну в доме, Вику – отправив на исправление в загородную школу. Он от них избавился, вот как будет точнее.

Что – что, а себя оправдать у Валерии получалось всегда. Даже, когда Шляхтин застал ее в постели с другим мужиком, как его там звали, она уже и не помнила. Но, кто ее в эту постель толкнул? Шляхтин своим к ней деловито – равнодушным отношением. Это он, ложась на супружеское ложе, всегда торопил ее, мол, давай сделаем это быстренько, а то устал я что – то. Он быстренько удовлетворялся, не заботясь о ее желании. А желание было. Однажды, когда она его приперла к стенке откровенным разговором, она получила в ответ небрежное «твои проблемы». С тех пор она и начала заботиться о себе сама. Как давно это случилось! Вика еще толком не умела говорить, Валерия была еще полна надежд и нерастраченной любви.

Валерия с раздражением посмотрела на небо: вместо палящего еще пять минут назад солнца, на нем появились разрозненные тучки. Когда хлынул дождь, она уже почти дошла до шоссейки. Туфли на ней были старые, еще те, в которых ее арестовали, на высоком, слава Богу, устойчивом каблуке. Только она совсем разучилась ходить на каблуках. Да и тесноваты они стали: вроде и размер ноги тот же, но, то ли полнота увеличилась, то ли отекли ноги, состарившиеся вместе с ней на восемь лет.

Валерия Георгиевна опять недобро вспомнила дочь. Неблагодарность Вики ее бесила. Она же всегда ее защищала от Шляхтина, когда тот пытался ее воспитывать, баловала, почти не контролировала. И – вот результат. Папочка хороший, а мать – дрянь.

… В тот день, когда Шляхтин потребовал развода, Валерия с утра пребывала в прекрасном настроении. Ее новый любовник, на которого она возлагала большие надежды, накануне сделал ей предложение. Нет, не соединиться в счастливом браке, это ей ни к чему – замужем вроде, а просто съездить к морю. Вадим, в отличие от молодых, голодных до секса и денег предыдущих ее партнеров, имел все: уверенность в себе, которую ему давали должность в мэрии и полученные в баксах взятки на счетах в банке. Он не рисовался перед Валерией, откровенно посмеиваясь над теми, кто ему совал конверты: брал он только с тех, чьи дела мог решить без проблем. С Валерией он был щедр, но в меру: она, не избалованная подарками Шляхтина, радовалась любому проявлению внимания со стороны Вадима. Кроме того, в постели он был терпелив и нежен. Однажды, заглянув в его бумажник, она увидела там фотографию его жены. Она даже вздрогнула, до того та была страшна: крючковатый нос и близко посаженные мелкие глазки выглядели на полном лице просто безобразно. От души пожалев любовника, она в тот раз была с ним более ласкова, чем обычно. А позже он проговорился, что женат на сейфе с деньгами.

Появившийся на пороге ее спальни Шляхтин, вызвал у нее всего лишь недоуменную улыбку: она и забыла, как он выглядит. А выглядел он, с точки зрения Валерии, как – то бледновато. Вернее, не так щегольски, как обычно: и костюмчик простенький, да и галстук в демократичную полоску. «Женщина рядом с ним явно не супер!», – подумала тогда Валерия, даже не делая попытки запахнуть халатик. Сколько у него было этих баб за то время, что они жили в житейски фиктивном браке, она точно не знала. Разводиться он не пытался, а, значит, его все устраивало. Ну, а ее тоже. Салон красоты приносил доход, небольшой, но стабильный. Останься Валерия одна, жить, как привыкла, на эти деньги она бы не смогла, конечно. Но, доход с доли мужа в общей с Луневым фирме она привыкла считать и своим тоже. Кстати, Шляхтин и не жадничал. Он, скорее даже забыл, что счет Валерии в банке пополняется ежемесячно бухгалтером фирмы по его же давнему распоряжению, и недостатка в наличности его как бы жена не имеет.

Слова «я за разводом», сказанные Шляхтиным будничным тоном, словно всполохом огня обожгли ее изнутри. Сразу перед глазами возникли колонки цифр счетов, оплаченных и нет. И откуда – то появилось до этого мгновения не изведанное чувство: ревность. Ей захотелось посмотреть на ту, ради которой Шляхтин решился поменять свой статус: стать свободным по бумагам.

Она тогда выгнала его, ничего не ответив. Ей нужно было подумать, а еще важнее было поговорить с Зинаидой.

Она вытрясла из нее все, даже имя и адрес. Наблюдая за полными страдания глазами Зинаиды, она вдруг сделала открытие, ошеломившее ее своей очевидностью: ее подруга любила Шляхтина. И чутьем почуяла: было у них все. Она решила ничего не говорить ей, но, разозлившись на бывшего мужа за такую наглость: крутить шашни с ее подругой практически на глазах ее, Валерии, начала выстраивать в воспаленном мозгу четкий план. Во всем обвиняя только Шляхтина и только его, оправдывая слабость Зинаиды, той женщины Светланы и свою слепую глупость заодно, она решила, что такая дрянь не имеет права портить им, женщинам, жизнь. Враз поместив в один лагерь себя и всех обиженных любовниц Шляхтина скопом, в другой – одного Шляхтина, Валерия осудила его и приговорила к расстрелу. При этом она четко знала, где возьмет оружие: оставить ночевать у себя Зинаиду под предлогом, что не хочет оставаться одна, не составит труда. Зинаида всегда терпеливо сносила любые капризы Валерии.