Курсистки - Болдова Марина Владимировна. Страница 6

– Вы уже знаете, к нам сегодня приедут три новые девочки. Начну с самой, на мой взгляд, сложной. Софья Риттер. С рождения девочка на попечении отца и няни. Мать отказалась от нее официально. Отец, Риттер Александр Генрихович, председатель областного суда. Любит дочь, но отчаялся хоть как – то с ней справиться. Гордей, что скажешь?

Гордей Прохоров пришел в школу сам. Агнесса, увидев в своей приемной гиганта под два метра ростом, с черными цыганскими глазами и совершенно седой шевелюрой, поначалу приняла его за сантехника. Объявление о приеме на работу технического персонала было напечатано на прошлой неделе. Поговорив с ним пять минут, она поняла – она отдаст ему службу безопасности. За пять минут она выудила из него все: злое – про Афган, больное – про его жену, нежно – ласковое – про дочь. То, что у него пятнадцатилетняя дочь, поставило точку. За безопасность девочек она теперь была спокойна.

Гордей вздохнул и открыл толстую тетрадь. Бросив на Агнессу сожалеющий взгляд, он стал читать.

– Проститутка. Клиенты – заезжие бандюки. Пасет ее, причем с раннего возраста, Кашин Максим Леонидович, сутенер, мелкий наркоторговец. Девочка практически без надзора – няне за восемьдесят, отец, сами понимаете…работа. За два года – шесть приводов в милицию. Так, по мелочам: обхамила, нецензурно выражалась и так далее. Последнее задержание вчера. На этот раз все серьезней. Групповое избиение девочки. Анна Ларцева, одноклассница, в больнице с тяжелыми травмами.

– С милицией все улажено?

– Да. Мало того. Задержали всего двоих – Софью Риттер и Татьяну Косову. Так вот Риттер заплатил отступные Косовой, чтобы та взяла все на себя. Вопрос закрыт.

– Хорошо. Ада, записывай. Гинеколог, анализы, полное обследование. Как у нее с учебой?

– Какая учеба? Тройки ставили.

– Белла, протестируй по всей программе. Распиши, что подтянуть в первую очередь, что – можно отложить. Больших нагрузок она не выдержит.

– Скорее, я не выдержу, – проворчала Ада Карповна, – Ее еще за парту усадить нужно каким – то образом!

– Усадишь, не в первый раз. Что еще скажешь, Гордей?

– Девочка не просто красива. Она великолепна. У нас будут проблемы.

– Виктор, это по твоей части. Все понимаю, гормоны в девочке играют, но – поосторожнее. Проведи инструктаж с парнями. Чтобы, даже не думали в ее сторону.

Виктор согласно кивнул.

– Продолжим. Виктория Шляхтина. Гордей?

– Наркоманка, но на учете не стоит. Беспорядочные половые связи. В настоящее время больна и беременна.

– Этого еще не хватало! – Ада Карповна возмущенно хлопнула ладонью по столу.

– Успокойся, Ада. Ничего неординарного.

– Это теперь так значит: триппер и живот невесть от кого – и ничего такого? И все это в пятнадцать лет?!

– У нас не институт благородных девиц.

– А жаль. Хлопот было бы меньше.

«Нет, все – таки школу на нее не оставишь! Измордует девчонок своими нотациями!» – Агнесса лишний раз убедилась в своей правоте.

– Что еще, Гордей?

– Отец и мать в фиктивном браке. Каждый сам по себе.

– Как с подружками? В школе?

– Как ни странно, школу не пропускает. Но и не блещет. Тройки твердые. Учителя даже не в курсе, что девочка колется. Ее точно нужно кодировать. А подруг нет. В хорошем смысле.

– Ну, зависимость мы снимем. Все?

– Да.

– Осталась Ляшенко Ксения. На ее обучении настояла приемная мать. Мачеха, по-русски говоря. Я сначала отказывалась ее брать, но, поговорив с этой женщиной, поняла, что у нас девочке будет лучше. Ксения – умница, судя по всему. Сильный математик, разряд по шахматам.

– Наконец – то, хоть одна приличная!

– Да, она девочка. Одно «но» – скверный характер. Ада, ей – персонального педагога по математике. Виктор, кто у тебя в группе самый умненький?

– Пожалуй, Клим Кошелев.

– Ксении в партнеры поставишь его. И предупреди – никаких амуров.

– Да он и сам к этому не очень!

– Вот и прекрасно. Все свободны. Готовьтесь!

Агнесса смотрела на девичьи лица на фотографиях. Да, Софья Риттер была красива спелой женской красотой. Гордей прав, проблем не миновать. В группе Виктора двадцатилетние парни. Спортивные, привлекательные. Не дай бог, кто влюбится! Да и она не устоит! За Ксюшу Ляшенко можно не беспокоиться – цыпленок цыпленком. И волосенки такие рыженькие, стрижка почти под ноль. Стилисту с ней еще работать и работать. Вика по – своему красива. И макияж умело наложен, и голова в порядке. Но уж больно худа. «Подлечим, подкормим – расцветет девочка», – подумала Агнесса, убирая фотографии в стол.

Глава 8

Клим поссорился с матерью, но это полбеды. Он поссорился с бабушкой. Это уже беда, так беда. Бабушка просто от него отвернулась и перестала его замечать. А без нее он жить не мог. Без ее подколок, ласкового взгляда и рассказов. И ссора получилась принципиальная. Климу нужны были деньги. Не те, которые давал ему отец в те редкие встречи, происходившие скорее не по необходимости, а просто, чтобы не забыть лиц друг друга, а деньги, на которые он мог бы купить машину. Поэтому Клим нашел работу. Официальную, с хорошей «белой» оплатой. И не пыльную, как ему казалось вначале.

…Клим занимался бальными танцами с шести лет. Бабушка, с которой он жил девять месяцев в году, а то и больше, относилась к нему, с точки зрения других бабулек во дворе, «словно зверь какой». Он сам слышал, как одна из них прошептала ей в спину: «Совсем замордовала мальчонку». На вопрос, что это слово значит, его бабушка махнула рукой и рассмеялась. «Не обращай внимания, Климентий! Вон ее Вовчик по двору колесо ржавое гоняет. А десять лет уже исполнилось! Вот он, Вовчик, и будет у тебя шофером. Или двор мести станет вместо Халиды. Она как раз к его семнадцати годам на пенсию выйдет. Я не знаю, зачем тебе может понадобиться умение музицировать, танцевать мазурку или говорить по – итальянски, но точно знаю, что со всем этим ты не пропадешь. Вот дед твой…». Дальше шел рассказ о ее муже, деде Клима. И выходило, что – вот он, пример. Только где этот пример для подражания проживал, Клим не знал. А хотелось бы встретиться, хоть разок! Может, и не было никакого деда?

Клим стал старше, музыкальная школа и танцы остались позади, он свободно говорил на трех языках, а бабушка все отмалчивалась. Наконец, Клим вытянул все из матери. Это сломало его. И он впервые нагрубил бабушке. Вломившись к ней в комнату без стука, неслыханное дело, он с порога выдохнул из себя «врушка!» и убежал. В этот день он не пошел в школу на факультатив по физике, а до позднего вечера просидел на перевернутой скамейке на набережной. Он сильно промерз на ветру в своих тонких ботиночках и без шапки, домой приплелся уже с температурой и осипшим горлом. Ангина была жестокая, с жаром и горячечным бредом. Ему казалось, что вода, которую он пил (а есть он не мог совсем), закипала еще в горле и пылающим комом проваливалась в желудок. Увидев сквозь пелену сидящую в кресле возле кровати бабушку, он отворачивался к стене.

Полегчало ему вдруг. Проснувшись утром, он сглотнул слюну и понял, что не больно. В голове слегка шумело, но он спокойно приподнял ее с подушки, а ведь не получалось же еще вчера! Посмотрел на бабушку: она полулежала все в том же кресле. Он увидел ее бледное лицо и испугался. Ему на миг показалось, что она не дышит. Клим замер и прислушался. Нет, все в порядке!

– Бабуль, проснись! – он дотронулся до ее руки.

– Климушка, что хочешь? – бабушка не сразу смогла подняться с кресла.

– Есть. И пить.

– Хорошо, я сейчас приготовлю. Ну – ка, дай лоб, – она прикоснулась сухими губами ко лбу Клима и удовлетворенно кивнула.

– Температурка небольшая, но это нормально. Напугал ты меня.

– А мама где, бабуль?

– В командировке. Отец к тебе несколько раз заходил, лекарства принес, и вот – книгу, – бабушка кивнула на табурет, стоящий возле кровати.

– Новая?

– Да, только что вышла.