Крест - Болдова Марина Владимировна. Страница 40

– Может быть, Галина думала иначе?

– Нет, только не она. Глупо после стольких лет! А денег на операцию дочери она могла и так попросить, я бы дал. И дам. Я думаю, дело в другом. Знаешь, за кем она ухаживала в восьмидесятых? Она была сиделкой матери Крестовского. Вера Александровна слегла, кстати, сразу же после пожара. Хотя, она человек к этому делу посторонний.

– А вот и нет! Приветствую всех! – Лукич, слышавший последние слова Махотина, решил вмешаться. Как он вошел, заметила только Анна, но, увидев его Предостерегающий жест, промолчала.

– О! Местная власть! Знакомьтесь – Семен Лукич, участковый. Леонид Борин – следователь городской прокуратуры.

– Что, уже и туда слава о наших делах докатилась? Махотин, ты сдал?

– Не пыли, Лукич! Тут, оказывается, все одной веревочкой повязано. Чего ты там Про эту Веру Александровну?

– Дайте человеку выпить и поесть, – Анна поставила перед Лукичом тарелку.

– Спасибо, Анна, я только из Кротовки от тестя.

– Вижу, уже принял, – Вишняков потянул носом.

– Да, уважил старика. Потом к Елене заехал, думал вы там. Вам пирожков нажарили, Алена твоя лепила! – он кивнул Махотину.

– Аленка?! Да она не знает, что тесто из муки делают!

– Теперь знает, не волнуйся. Елена ее научила. Но я не о пирожках. Интересно другое: вхожу, а они про какую-то Веру судачат. Оказалось, Веру Александровну помянули. Крестовскую.

– Мать Крестовского? А Елена ее откуда знает?

– Ну, мать или не мать, не известно. Так же и звали и пропавшую старшую дочь старого барина. Сестру Анфисы Челышевой. Правильно, Анфисы, на дочери которой, Любаве, ты, Борис, был женат. Получается, что она в город уехала после гибели первенца Анфисы и Мирона, а там и родила сына. А он стал твоим тестем.

– Кино! Ей – богу, сериал! – Вишняков запутался окончательно, – Кто-нибудь объяснит толком, что за мелодрама тут разыгрывается?

– Петя, ну все же так просто! – Анна хотела вмешаться.

– Давай на пальцах. Смотри схему, – Лукич достал из кармана уже изрядно потрепанный листок. Кротовка – тут Челышевы. У них сын Мирон и дочь Надежда.

Тут – Рождественка. Крестовские. У них две дочери – Вера и Анфиса. Мирон женится на Анфисе и уезжает к ней и Вере в Рождественку. Кстати, жили они в твоем, Борис, теперешнем доме!

– Вот это да!

– У Мирона и Анфисы родился сын Саша. Он утонул в четыре года. В Юзе.

Анфиса и Мирон уезжают к сестре Мирона Надежде в Кротовку. Вера исчезает в неизвестном направлении. Все пока ясно?

– Тогда Крестовский может быть сыном Веры.

– Да, вполне. То есть, родственником твоей первой жены Любавы.

– Тогда обе моих жены – потомки Крестовских?

– Да.

– Теперь дальше. Богаты были и Челышевы и Крестовские. После революции они, вроде как, отдали все в пользу новой власти. Но вот все ли? Я думаю, часть каменьев и золота была припрятана как раз в той могиле, в которой рылся тот, кто дал Мишке по башке. Об этом тайнике могли знать и Вера, и Мирон с Анфисой, и Надежда. Но все, кто знали их, говорят, что жили они крайне бедно.

– Кроме Веры. Она же в город уехала.

– Вот именно. Как она жила, Борис?

– Да уж не бедствовала, но у самого Крестовского денег полно!

– А тогда, до перестроечных времен?

– Не знаю. Вот Лизка точно ни в чем не нуждалась. Ей все девчонки завидовали.

– Вот. А откуда деньги при советской власти? Кем работала Вера Александровна?

– Никем, вроде. Или в школе…Не знаю!

– Вот. Что и требовалось доказать. Деньги были явно не сродни зарплате учителя. Я думаю, уезжая, она из тайника все забрала. И понемногу реализовывала.

На что и жили. Возможно, первоначальный капитал для раскрутки Крестовскому дала она же. Это смотря, сколько золотишка у нее было в кубышке.

– Теперь дальше. Кто-то еще узнал об этом тайнике. Причем недавно. Узнал и конкретное его место. И попытался достать припрятанное.

– А записка в старом конверте с какого бока?

– Сам подумай. Записку, как я понял, написала эта женщина, Галина, как ее?

– Ветрова.

– Вот. А она у нас кто была? Медсестра. И работала она сиделкой у кого?

Правильно, у Веры Александровны Крестовской.

– Так это же когда было?

– Так и конвертик старый, тех времен!

– И зачем ей это все сейчас?

– У тебя дочь есть, Махотин? Целых две. И здоровые, тьфу – тьфу, не сглазить.

А у нее одна и очень больная. И ей нужна операция. А на это нужны деньги.

Мать на все пойдет от отчаяния. Я думаю, что про клад она узнала давно. От самой Веры Александровны. В бреду та проговорилась или просто рассказала единственному человеку, который с ней находился рядом, не так уж и важно.

Решилась Галина Ветрова на то, чтобы использовать эту информацию именно тогда, когда остро встал вопрос о большой сумме. Логично? Сама она поехать в деревню для того, чтобы копаться на кладбище, понятно дело, не могла. И тогда она прислала тебе, Борис, эту записку. Исключительно для того, чтобы вызвать у тебя здоровое любопытство. И, чтобы ты ей помог достать ценности. Одалживаться у тебя она не собиралась. Шантажировать тоже. Просто хотела поделить найденное.

– Тогда кто ее убил и зачем?

– Хороший вопрос. Попробую предположить, что она могла еще кому-то рассказать о тайнике. До тебя. И этот кто-то, кстати, он должен быть для нее довольно близким человеком, мог и согласиться ей помочь, а мог и нет. А еще мог просто выкинуть ее «из дела». И забрать все из тайника себе. Она, видимо, что-то почувствовала, поэтому и пригласила тебя, Борис, к себе. Для того, чтобы рассказать. Но не успела.

– Но кто Бориса опередил?

– Галина Ветрова жила замкнуто, общалась в основном с бывшей свекровью, дочерью и парой соседок. Те сказали, что мужчины к Галине не ходили, а подруг у нее не было, все свободное время она проводила с дочкой, – Борин посмотрел на Махотина, – Дочь-то не твоя, а?

– Да ты что! Когда мы встречались, она уже у нее была. Она от мужа.

– А муж у нее пропал без вести в тот год, когда умерла Крестовская и родилась у Галины дочь. И муж был гражданский, они не расписались. Вот, – Борин протянул фото молодого мужчины Лукичу, – Котов Сергей Иванович. А работал он шофером у Крестовского.

Последнее время возил его мать Веру Александровну. Официально признан умершим.

По словам матери, она ничего о нем не слышала с того дня, как он пропал. То, что он жив, почти нереально.

– Но возможно?

– По нашим запросам человек с такими данными не существует. Но это только в нашей области. Он мог эти двадцать лет жить и на Камчатке, к примеру. А сейчас вернулся. На всякий случай, ориентировку по старой фотографии мы дали.

– Если в тайнике он ничего не нашел, что он будет дальше делать?

– Есть еще кое – что. Дочь Ветровой рассказала, что у матери хранились какие-то старые документы, оставшиеся от Крестовской. Она показывала папку Татьяне совсем недавно. Там были тетради, конверты, рисунок куска кладбища и чье-то свидетельство о рождении старого образца. Она хотела, чтобы Татьяна знала, где это лежит. Толком ничего не объяснила, просила прочесть тетрадки на досуге. Сказала, что потом, когда она все прочтет, она ответит на вопросы. И они вместе решат, что с этим делать. Но на следующий день у Татьяны был приступ с тех пор она лежит в больнице. Так вот. Папку мы не нашли.

Судя по всему, ее забрал убийца.

– С рисунком все понятно, он его уже использовал. А тетрадки? Что в них?

– А в них могут быть воспоминания Веры Крестовской. Например, Ветрова могла их записать сама, когда старушка бредила.

– Кому нужен бред больной старухи?

– Видимо, нужен. Возможно, там есть интересная информация. В любом случае, нам остается только ждать. Он проколется, не может не проколоться.

– Да, история! Мишка-то как там? – Вишняков вопросительно посмотрел на Лукича.

– А что ему, парень крепкий! И сиделка около него очень даже симпатичная, – Лукич подмигнул Махотину.