Поющие револьверы - Брэнд Макс. Страница 27

Если это так, где он будет прятаться? Я бы сказал, что с такой раной он может пролежать в холмах одну ночь, но не больше.

Ему понадобится убежище, и он, вероятно, направится на ферму и попытается устроиться у тебя.

Если так и сделает, вот что ты должен предпринять. Уложи его в постель и ухаживай лучшим образом. Никому не позволяй подходить к нему.

Не говори ни единой душе, что он у тебя. Замети его следы, но чтобы никто тебя не заметил. Если кто-нибудь о нем спросит — ты ничего не знаешь. А если будут спрашивать в моем присутствии, все равно ты ничего не знаешь. Надеюсь, буду у тебя до наступления темноты.

Мое письмо может показаться странным. Не задавай никаких вопросов. Просто стой между Ричардсом и любой опасностью, которая может ему угрожать, а если понадобится, стой с оружием в руках.

Если не сделаешь, что я сказал, будешь самым несчастным человеком на земле!

Привет.

Оуэн К.»

Райннон ничего не понял, пока не прочитал письмо дважды, а потом не повторил его вслух.

Ричардс — предатель, шпион, мошенник!

И все же, если он появится здесь, его жизнь нужно защищать, словно это была жизнь Каредека. Кажется, так написал шериф.

Райннону даже не пришло в голову отказаться выполнить приказ Каредека. Он сидел на заборе и долго, виртуозно ругался; между богохульствами часто проскальзывало имя шерифа.

Глава 26

Райннон пошел в кузницу в надежде, что найдет там, чем отвлечься. Он раздул горн и положил в него большой кусок железа, но почти сразу потерял интерес. Он оставил огонь догорать и направился к амбару. Издалека долетал чистый, светлый голос Караччи, певшего песню родной земли.

Райннон вошел в амбар и вдруг увидел истерзанную фигуру, которая перелезала в ясли. На его окрик человек повернул к нему лицо, верхнюю часть которого была перевязана окровавленными тряпками, несмотря на них, по лицу беглеца струилась кровь. Его куртка была в лохмотьях, больше половины рубашки отсутствовало — очевидно он перевязывал ею рану.

Шатающийся от слабости, покрытый засохшей грязью и кровью, ужасный на вид, — Ричардс! А когда он увидел Райннона, то зашатался, с пьяной неуверенностью ухватился за ограждение ясель, чтобы не упасть, и засмеялся.

Из этого огромного тела, из этой широкой глотки исходил дурацкий, непрекращающийся смех — высокий, как у женщины, распущенный, как у идиота.

— Райннон, — сказал он, продолжая смеяться. — Райннон, великий Райннон!

Он еще смеялся, когда Райннон подошел к нему. Он был пьян не от вина, от него не исходит терпкий запах алкоголя. Бедняга явно был готов свалиться в обморок.

Райннон оглядел его со смешанным чувством неприязни и удивления.

— Ты серьезно ранен? — спросил он.

— Райннон! — сказал Ричардс, все еще слабо смеясь. — Райннон!

Казалось, что, произнося знаменитое имя, он испытывает огромное веселье; затем, отпустив ограждение ясель, он шатнулся назад, и ударился спиной о стену амбара. Он непременно упал бы на пол, не подхвати его Райннон.

Ричардс осел в его руках, как наполовину полный мешок. Райннон выволок его из амбара. У дверей он внимательно огляделся, чтобы убедиться, что на дороге никого нет, а потом, таща тяжелое тело, направился к дому.

Ричардс лежал, как мертвый. Как у мертвого, у него отвисла челюсть, под полуприкрытыми веками виднелись застывшие глаза, грудь не поднималась дыханием.

Когда он проходил мимо сарая, оттуда вышел Караччи; песня тут же смолкла, как только он увидел хозяина с ношей. Однако он сразу повернулся к нему спиной и снова запел.

Караччи обладал массой хороших качеств. И Райннон, видя, что шила в мешке не утаишь, позвал его:

— Эй, Джо!

Итальянец подбежал к нему.

— Возьми его за ноги и помоги затащить.

Караччи охотно поднял Ричардса за ноги, и они поспешно понесли его через маленькую калитку в дом. Там они уложили бесчувственное тело на постель Райннона.

Райннон пошел за бренди. Караччи, без особых на то просьб, стал торопливо и умело снимать одежду с Ричардса. Работа была уже наполовину закончена, когда в спальню вошел Райннон со стимулянтом.

После этого он осмотрел раны беглеца. Их оказалось немного. Дюжина синяков и ушибов, более или менее серьезных, небольшие порезы и царапины, словно Ричардс мчался через густые заросли колючего кустарника.

Наиболее серьезной была глубокая ссадина за виском, явно нанесенная скользнувшей по голове пулей. А слабость Ричардса была вызвана потерей крови из этой раны, не обработанной и толком не забинтованной. Когда Райннон почистил ее йодом, Ричардс от боли со стоном открыл глаза.

Но он не пришел в себя. Напряжение было слишком долгим и ужасным. Не только потеря крови, но и физическая усталость настолько его вымотали, что он стал бледной тенью самого себя. Теперь он лежал на кровати, широко раскинув руки и мотая головой из стороны в сторону.

Его глаза то дико блестели, то угасали в лихорадочном сне. Он постоянно что-то бормотал.

— Он выживет? — спросил Райннон, наполовину у себя, отступив и глядя на беглеца.

— Выживет! — убежденно сказал Караччи. — Он сильный. Ему надо спать! Ему надо есть!

Этот краткий итог показался Райннону достаточно веским.

Он пошел на кухню приготовить что-нибудь раненому и через некоторое время увидел в окно группу всадников человек в шесть, поднимающих пыль у его корраля. Во главе их ехал Уильям Ди.

Они приближались галопом от амбара. У калитки спешились, бросили поводья и торопливо направились к дому. Все были вооружены. Они явно собирались диктовать свои условия, какими бы они ни были. Среди них он заметил Чака Мэпла, и хотя Мэпл был ему другом и не боялся ни бога, ни черта, вряд ли он станет выказывать дружелюбие при всех.

В Райнноне не было страха, когда он смотрел на эту грозную группу. Он вышел на заднее крыльцо с незаряженной винтовкой и встал напротив них — напротив винтовок и оружейных поясов, провисающих под тяжестью длинноствольных «кольтов».

— Привет, ребята, — сказал Райннон. — Вы вроде как чем-то обеспокоены!

Процессию возглавлял Уильям Ди. Он слегка замедлил шаг.

— След крысы привел к твоему амбару, Гвинн. Он вернулся, потому что работал здесь раньше, и по-моему, ты считал, что…

— Какой крысы? — спросил Райннон.

— След его! Ричардса! — сказал Ди. — Что ты с ним сделал?

— А что я с ним должен сделать? — спросил Райннон.

— Не блефуй! — гневно сказал Ди.

Однако он остановился и, нахмурившись, посмотрел на Райннона.

— Морт лежит раненый на шаг от смерти, — сказал он. — Нам нужна крыса, которая в него стреляла, а заодно ранила Джимми.

— Значит, стрелял Ричардс? Да, мальчонка утром мне сказал. Но что привело вас сюда?

— Его следы. Мы дошли по ним прямо до твоего амбара!

— Тогда он в амбаре. Поищите его там и желаю вам удачи!

— Так не пойдет, — искренне возмутился Ди. — Мы обыскали амбар вдоль и поперек, а теперь обыщем дом, и если тебе не нужны неприятности, тебе лучше…

— Неприятности? — сказал Райннон. — Ненавижу неприятности. Они мне ни к чему. Но вы не войдете в дом, который принадлежит мне.

Он произнес это, вынув револьвер. Он был старым Спусковой крючок был подпилен, мушка — спилена вообще. Это был просто старый «кольт» устаревшего образца одинарного действия, и большой палец Райннона лежал на курке, слегка поднимая и опуская его, словно примериваясь к пружине.

Он не старался выхватить оружие и тут же направить его на Уилла Ди или кого-нибудь другого в группе, но беспечность, с которой он держал его в руке, значила для этих бесстрашных людей очень много.

Уилл Ди тщательно обдумал ситуацию. Он не был испуган или разгневан. Скорее — очень удивлен.

— Гвинн, — сказал он, — я думал, что ты наш друг.

— Конечно, а почему нет? — сказал Райннон.

— Ты не хочешь принять наше справедливое предложение. Мы же не банда краснокожих индейцев. Мы не собираемся разносить твой дом по кусочкам. Мы только хотим поглядеть. Что в этом плохого? Особенно если Ричардса там нет? — добавил он хитро.