Цель вижу! Дилогия (СИ) - Негривода Андрей Алексеевич. Страница 94
- Да какой там доложить!!! На кой хер мне твои доклады сейчас, Николаев, когда произошло ЧП на всю дивизию, если не на всю армию!!! Это дело уже и до начальника политотдела дивизии дошло! А начальник дивизионной контразведки, уже поднял по тревоге взвод своих бойцов, и отправил к тебе в полк! Что у тебя за бардак, Николаев!
- Разрешите доложить, товарищ генерал!
- Я спросил, что за бардак в гвардейском полку!!!
- Старшина не виноват, товарищ генерал!
- Невиновный не нападает на офицера контразведки, Николаев! Докладывай! Да побыстрее! …Прошло еще пять минут, за которые генерал не произнес ни слова, а только слушал слова полковника…
А когда Николаев закончил свой доклад, в телефонной трубке были слышны только шорох и хрипы эфира…
И наконец:
- М-да!.. Дела!.. - Пророкотала трубка генеральским баском. - Отличился твой Якушин сегодня… Дважды отличился!.. Да и Морозова хороша!.. Что думаешь делать, полковник?
- Старшин надо спасать, товарищ генерал! - Проговорил уверенным тоном Николаев.
- А всю разведроту во главе с капитаном Карпиным, что разоружила конвой спасать не надо?
- Это, я думаю, мы сами уладим, на месте а вот со старшинами сложнее… Тут у Онищенко личная обида…
- Да уж… Наворотили гору - не перелезешь… Только… Спустить все на тормозах уже не получится, Николаев… «Дивизионный контразведчик» «жаждет крови»…
- Товарищ генерал!.. Якушин самый опытный разведчик полка! Всю войну прошел! Единственный на весь полк полный кавалер «Славы»!.. Неужто отдадим его?!! Нельзя же так!
- Уже не единственный, полковник… Вечером с пакетом из штаба армии пришла «Слава» 1-ой степени на твою Морозову… Вашу мать!..
Генерал замолчал на минуту, видимо принимая нелегкое решение, а потом «вынес приговор»:
- Значит так, полковник… С этим орденом, для Морозовой, придется повременить… Пусть у меня пока полежит, до поры, до времени… Ни о каком представлении ее к Герою, сам понимаешь, теперь уже не может быть и речи… Ее-то я у конразведчиков отвоюю - она со своей винтовкой нам в очень скором времени может очень понадобиться… А вот с Якушиным… Его придется этому крокодилу Онищенко отдать, полковник… Тут без «крайнего» теперь не обойтись, а он виноват по всем статьям!.. - Было видно, что и генералу далось это решение нелегко. - Одно могу пообещать, что судить его военным трибуналом не будут… Об этом я с подполковником договорюсь - пойдет Якушин рядовым в штрафбат… Это все, Николаев!
- Когда нам ждать Онищенко, товарищ генерал? - Голос полковника стал каким-то глухим и утробным.
- Думаю, примерно через час… Я за это время поговорю с «дивизионным контрразведчиком»… - Ответил генерал. - И еще, полковник! Как только этот ухарь прибудет, сразу же свяжись со мной - это приказ! А то, как бы вы там всем скопом еще больших дров не наломали! А я его успокою! Все, Николаев, конец связи! Жду твоего звонка!
Полковник положил трубку на аппарат, и посмотрел на Якушина:
- Вот так, Петр Степаныч… Даже комдив ничего больше для тебя сделать не сможет…
- Значит, штрафбат… - Ответил старшина-разведчик. - Ну что ж… Знать судьба у меня такая…
И стал снимать с гимнастерки свои награды…
Все присутствующие в кабинете смотрели на него во все глаза, не понимая, для чего он это делает, пока он не достал тряпицу, и не заверну в нее все награды:
- Вот, Зоя… - Проговорил он, протягивая сверток Морозовой. - Будем считать, что я ушел в «поиск» за линию фронта… Не хочу, чтобы они «смершевцам» достались… Ванины награды ведь тоже у тебя… Вот пусть и мои будут рядом… Сохрани их, Зоя… Как память о старшине Петре Якушине… Там и адресок мой есть, что в селе Княжичи… Если что, так потом, после войны, Надюшке моей передашь, и все расскажешь, как оно было, есле найдешь ее, конечно… Чтобы небыла она женой предателя и труса…
- Хорошо, Петя… - Из глаз Морозовой выкатились две скупые, но очень горькие слезы. - Я все сделаю…
- Вот и добре, Зоя… - Улыбнулся вымученно старшина. - А я… Так чего уж теперь-то… Виноват - отвечу… Штрафбат, так штрафбат… Война совсем скоро уж закончится… Глядишь, может и выжить сумею…
Он хотел сказать еще что-то, но в этот момент…
…По окнам кабинета мазнули желтым светом автомобильные фары, и перед крыльцом штаба полка образовалась какая-то суета…
Полковник Николаев подошел к окну, выглянул на улицу, а потом обернулся и проговорил тихо:
- А вот и Онищенко со своими архаровцами… Слетелись стервятники на легкую добычу!.. Но только мы еще потрепыхаемся, мать вашу!!!
Старшина Морозова вскочила со своего стула, подбежала к окну, и замерла, глядя на происходящее там, на улице…
А там…
Видимо Онищенко придумал для себя свою личную, «маленькую войну»…
За окном, перед штабным крыльцом из кузова полуторки выпрыгивали на землю солдаты в фуражках, и тут же разбегались в стороны, занимая «круговую оборону»…
А по коридору уже бухали тяжелые сапоги множества ног…
- Ну, вот и дождались воронов… - Проговорил полковник. - Что ж… Будем отбиваться…
Дверь кабинета командира полка отворилась без стука и настежь, словно ее пихнули ногой - в «лучших традициях» НКВД…
- Всем оставаться на своих местах! - Раздалась громкая команда офицера, а несколько бойцов в фуражках уже «просочились» за его спиной в кабинет, и рассредоточились по его периметру. - Спецоперация дивизионного «Смерша»!..
Старшина Якушин, судя по всему, вложил в свои два удара всю ненависть и презрение к капитану Онищенко…
Теперь лицо этого молодого хлыща узнать было довольно сложно…
За эти 3-4 часа, прошедшие с момента «нокаута», вся левая половина лица не просто приобрела темно-лиловый оттенок, заплыв огромным синяком, но и челюсть его распухла настолько, что обвисла в левой стороны как большой брыль у бульдога…
Да и говорил капитан Онищенко теперь не так бодро, как недавно, и не так внятно, с трудом выговаривая слова:
- Старшина Якушин, старшина Морозова, капитан Карпин! Сдать оружие и ремни! Вы арестованы!
- Отставить, капитан! - Рявкнул полковник Николаев. - На каком основании вы позволяете себе врываться в кабинет командира полка! Ну-ка! Прикажите своим людям немедленно покинуть кабинет! Быстро!
- Я здесь по распоряжению начальника контразведки дивизии подполковника Михайлюка! Вашими людьми, полковник Николаев, мне лично оказано вооруженное сопротивление при выполнении служебных секретных обязанностей! А так же была грубо нарушена субординация, так что…
- Так что ты, капитан, прямо сейчас прикажешь своим бойцам убраться отсюда в коридор! - Проговорил полковник, медленно и четко выговаривая каждое слово. - Иначе ваш Михайлюк, товарищ капитан, ровно через минуту узнает от меня о том, что вы, не имея на то никакого права, ворвались в мой кабинет во время проведения мною совершенно секретного совещания с полковыми разведчиками! И, кто знает, чем можно объяснить это ваше здесь появление именно в тот момент, когда на моем столе лежат совершенно секретные карты и схемы! Уж не заранее ли это продуманное появление, перед самым наступлением? Это первое!
Онищенко бросил растерянный взгляд на стол, где и в самом деле лежали карты, с нанесенными на них, не только позициями полка, но и уже были набросаны красным карандашом направления ударов стрелковых батальонов…
Знал бы еще капитан, что эти карты были брошены на «стол совещаний» ровно полминуты назад…
А Николаев продолжал:
- И второе, товарищ капитан - вы «грубо нарушили субординацию», говоря вашими же словами, когда обращались ко мне, старшему офицеру, в присутствии нескольких свидетелей на «ты» и без обращения «товарищ»!.. Вы забылись, товарищ капитан Онищенко! И мне, видимо, прямо сейчас придется поправить вашу память!.. - И тут полковник рявкнул так, что звякнули стекла окон. - А ну вон отсюда!!! Зайдете тогда, когда я вам это разрешу! Вон, или я прямо сейчас сам вас арестую!!!