Повелитель мух (перевод В. Тельникова) - Голдинг Уильям. Страница 24

— На горе костер нам не развести. Ну, а что плохого, если мы разведем костер здесь, внизу? Сложить его можно на тех скалах. И даже на песке. И будет у нас такой же дым.

— Верно!

— Дым!

— Возле бассейна!

Все заговорили разом. Только Хрюшка с его смелостью мысли мог предложить перенести костер на берег!

— Значит, разведем костер здесь, внизу, — сказал Ральф. Он посмотрел вокруг. — Устроим его прямо здесь, между бассейном и нашей площадкой… Правда… — Он умолк, нахмурился и все думал, думал, незаметно для себя обкусывая ноготь на большом пальце. — Правда, дым отсюда будет хуже виден… не так далеко, как раньше. Зато не нужно будет близко подходить к… к этому…

Отлично понимая его, все закивали. Да, им не нужно будет близко подходить.

— Тогда давайте складывать костер.

Самые великие идеи — самые простые. Теперь мальчикам было что делать, и они с жаром взялись за работу. Хрюшка чувствовал себя таким счастливым и свободным без Джека и так гордился своим вкладом, что даже принялся таскав валежник. Благо идти ему далеко не пришлось; Хрюшка поволок ствол, на котором никогда не сидели и который тем не менее никто не решался брать, потому что все на платформе, даже бесполезное, казалось им священным.

Внизу валежник был не таким сухим, как на горе. Большей частью это было сыроватое гнилье, усеянное снующими насекомыми; поднимать стволы приходилось осторожно, чтобы они не рассыпались влажной трухой. Боясь углубляться в лес, мальчики собирали вокруг весь валежник, как бы его ни опутывали молодые поросли. Привычный им край леса с просекой при дневном свете, рядом с магической раковиной и хижинами казался приветливым. И поэтому они работали с воодушевлением и радостью, хотя, по мере того как шло время, их воодушевление все больше походило на панику, а радость — на истерику. На голом песке возле платформы возникла пирамида из стволов, сучьев, веток и листьев. Впервые за все время Хрюшка сам снял очки и, опустившись на колени, единственной линзой направил на сухую щепку пучок солнечных лучей. Вскоре под пологом дыма поднялся желтый куст пламени.

Малыши, которым со времени пожара почти не доводилось видеть огонь, пришли в возбуждение. Они запели, заплясали, словно на веселом пикнике.

Наконец Ральф бросил работу и остановился, стирая пот грязной рукой.

— Нужно, чтобы костер был меньше. С таким нам не справиться.

— Нужно составить новый список дежурных у костра.

— Да, если ты только кого найдешь…

Ральф посмотрел вокруг. Только теперь он заметил, как мало осталось с ними больших, и ему стало ясно, почему он так устал.

— Где Морис? Где Бил и Роджер?

Хрюшка наклонился и положил в костер сухую ветку.

— Мне кажется, они ушли. Наверное, они тоже с нами больше не играют.

Ральф сел и стал пальцем выдавливать на песке маленькие дырочки. Он очень удивился, увидев в одной из них каплю крови. Осмотрев палец, он обнаружил, что на том месте, где ноготь был обкусан до мяса, собиралась новая капля.

— Я видел, как они улизнули, — продолжал Хрюшка, — пока мы валежник таскали. Удрали в ту сторону. Туда же, куда он.

Ральф поднял голову. Небо словно из сочувствия к огромным переменам в их жизни, тоже было сегодня совсем другим и таким мглистым, что горячий воздух казался кое-где белым. Тусклый диск солнца отливал серебром, будто солнце приблизилось к земле и стало не таким горячим, хотя дышать все равно было нечем.

— От них все равно одна морока была, верно?

Голос Хрюшки звучал у него прямо за спиной, и в нем явно слышалось беспокойство.

— Мы и без них можем обойтись. Еще лучше будет правда?

Ральф сидел молча. Подошли близнецы, волоча за собой огромное бревно и победно улыбаясь.

— Мы и сами прекрасно обойдемся.

Бревно подсохло, занялось пламенем, сгорело и превратилось в раскаленные угли, а Ральф все сидел на песке и молчал. Он не видел, как Хрюшка подошел к близнецам и стал с ними шептаться, и не заметил, как они втроем отправились в лес.

— Вот, возьми, пожалуйста. Вздрогнув, он пришел в себя.

Хрюшка и близнецы стояли рядом. Каждый держал по охапке плодов.

— Я подумал, — сказал Хрюшка, — не устроить ли нам что-то вроде праздника.

Они тоже сели. Плодов было очень много и все спелые. Ральф взял несколько штук и принялся есть, близнецы и Хрюшка заулыбались.

— Спасибо, — сказал он. И еще раз, с оттенком приятного удивления: — Спасибо!

— Теперь мы во как заживем сами, — сказал Хрюшка. — Это все из-за них согласия не было. Мы сделаем маленький костер, такой жаркий…

Ральф вспомнил о том, что его беспокоило.

— Где Саймон?

— Не знаю.

— Как думаешь, не полез ли он на гору?

Хрюшка шумно рассмеялся и взял себе еще несколько плодов.

— А что? Может, — сказал он с набитым ртом. — Он же чокнутый.

Саймон прошел через рощу с плодовыми деревьями, но сегодня малыши были слишком заняты костром на берегу, и за ним никто не погнался. Он продирался сквозь заросли, пока не добрался до того места, где лианы сплелись огромным ковром, завесившим выход на опушку, и заполз в самую гущу. Снаружи все заливал солнечный свет, и посреди лужайки бабочки исполняли свой нескончаемый танец. Саймон опустился на колени, и сверху на него упала солнечная стрела. Как и в прошлый раз, воздух, казалось, вибрировал от жары, но сегодня в нем было что-то угрожающее. Вскоре из-под шапки жестких длинных волос Саймона побежали струйки пота. Он попробовал спрятаться от солнца, но оно проникало всюду. Потом ему захотелось пить, потом жажда стала нестерпимой. Он продолжал сидеть.

В нескольких милях дальше по берегу перед небольшой группой мальчиков стоял Джек. Он весь светился от счастья.

— Охотиться будем, — оказал он, окидывая их оценивающим взглядом. У каждого на голове была изорванная черная шапочка. Казалось, века минули с той поры, когда кроткие мальчики эти стояли в церкви и пели ангельскими голосами.

— Будем охотиться. Вождем буду я.

Они кивнули, и все решилось легко и быстро.

— И потом — насчет зверя.

Они вздрогнули и оглянулись на лес.

— Вот что я скажу. Мы о нем вовсе думать не станем. Да, да.

— Забудем про него — и все.

— Верно!

— Забудем про зверя!

Если их восторженность и удивила Джека, то он этого не показал.

— И еще одна вещь. Здесь, внизу, нам не будут сниться такие сны по ночам. Здесь конец острова.

Они соглашались со всей горячностью своих измученных страхом душ.

— Так слушайте. Потом мы, может, пойдем к скальному замку. Но сперва я сделаю так, чтобы все большие бросили заниматься этой ерундой с рогом и пришли ко мне. Мы убьем свинью и устроим пир. — Он помолчал, затем заговорил уже медленнее: — И еще насчет зверя. Когда убьем свинью, будем всякий раз немного оставлять ему. Может, он тогда нас не тронет. — Он резко выпрямился. — А теперь — в лес, на охоту.

Повернувшись, Джек пустился рысцой, и остальные, чуть помедлив, послушно двинулись за ним.

В лесу они пошли развернутым строем, нервно озираясь по сторонам. Почти сразу Джек нашел вырытые и разбросанные корешки — свидетельство того, что здесь была свинья, — и вскоре вышел на свежий след. Джек подал сигнал всем остановиться и пошел вперед. Он был счастлив и чувствовал себя в сыром мраке леса так же привычно, как в своей старой одежде. Он пополз вниз, к скалам и редким деревьям у моря.

Свиньи лежали под деревьями, словно набитые жиром мешки, и сладострастно наслаждались тенью. Ветра не было, и животные не подозревали об опасности, а Джек научился подкрадываться бесшумно, как тень. Так же неслышно он вскарабкался обратно и обратился с наставлением к притаившимся охотникам. Они осторожно двинулись вперед, потея от напряжения и жары. Под деревьями лениво шевельнулось ухо какой-то свиньи. Немного в стороне от остальных лежала самая большая свинья, погруженная в материнское блаженство. Она была черная с розовыми пятнами, к ее огромному вздутому брюху припал рядок поросят: одни спали, другие возились и попискивали.