Дети капитана Гранта (худ. В. Клименко) - Верн Жюль Габриэль. Страница 15

Гленарван велел спустить шлюпку, сел в нее вместе с Паганелем, и вскоре они высадились на берегу у эстакады. Ученый-географ хотел применить на практике свои знания испанского языка, над изучением которого он столь добросовестно трудился, но, к его крайнему удивлению, туземцы не понимали его.

— Очевидно, у меня плохое произношение, — сказал он.

— Отправимся в таможню, — ответил Гленарван.

В таможне с помощью нескольких английских слов, сопровождаемых выразительными жестами, ему объяснили, что резиденция английского консула — город Консепсьон находится в часе езды. Гленарван тут же нашел двух резвых верховых лошадей, и вскоре он и Паганель въезжали в большой город, возникший благодаря предприимчивости Вальдивиа, этого мужественного сподвижника братьев Писарро.

Но в какой упадок пришел некогда великолепный город! Туземцы нередко подвергали его разграблению. Сгоревший в 1819 году, опустошенный, разоренный, со стенами, еще почерневшими от огня, испепелившего его, город насчитывал теперь едва восемь тысяч жителей. Его уже давно затмил соседний город — Талькауано. Никто не желал трудиться, улицы заросли травой, превратившись в просеки. Заглохла торговля, заглохла деловая жизнь, все замерло. С каждого балкона раздавались звуки мандолины, через опущенные жалюзи слышалось томное пение, и Консепсьон, некогда город мужей, превратился в деревню, населенную лишь женщинами и детьми.

Гленарван не проявил большого желания углубляться в причины этого упадка, хотя Паганель пытался затронуть этот вопрос. Не теряя ни минуты, он отправился к консулу ее британского величества Ж.-Р. Бентоку. Этот важный чиновник принял его очень учтиво и, узнав историю капитана Гранта, предложил навести справки по всему побережью.

На вопрос, известно ли ему что-либо о судьбе трехмачтового судна «Британия», потерпевшего крушение у тридцать седьмой параллели на чилийском или арауканском побережье, консул Бенток ответил отрицательно. Никаких сведений об этом не поступило ни к нему, ни к его товарищам, консулам других стран. Гленарвана, однако, не обескуражило это известие. Он вернулся в Талькауано и, не жалея ни хлопот, ни денег, разослал по всему побережью людей на поиски. Тщетно: самые подробные опросы прибрежного населения ни к чему не привели. Итак, «Британия» не оставила нигде следов своего пребывания.

Гленарван уведомил друзей о том, что предпринятые им розыски не дали никаких результатов. Мери Грант и ее брат не смогли скрыть горя. Через шесть дней после прибытия «Дункана» в Талькауано все пассажиры собрались на юте. Леди Элен пыталась утешить, — конечно, не словами (что могла она сказать!), а ласками, — детей капитана Гранта. Жак Паганель снова взялся за документ и с напряженным вниманием изучал его, словно стараясь вырвать у него неведомые тайны. Целый час он разглядывал документ, когда Гленарван вдруг спросил его:

— Паганель! Я полагаюсь на вашу проницательность. Не заблуждаемся ли мы относительно толкования документа? Быть может, дополненные нами слова неверны?

Паганель безмолвствовал: он размышлял.

— Быть может, мы ошибаемся относительно места катастрофы? — продолжал Гленарван. — Разве слово Патагония не бросается в глаза даже самому непроницательному человеку?

Паганель продолжал молчать.

— Наконец, слово индеец не говорит ли за то, что мы правы? — прибавил Гленарван.

— Несомненно, — отозвался Мак-Наббс.

— В таком случае, разве не ясно, что потерпевшие крушение, в ту минуту, когда писали эти строки, боялись попасть в плен к индейцам?

— Тут я прерву вас, дорогой Гленарван, — ответил наконец Паганель. — Если ваши первые выводы правильны, то во всяком случае последний кажется мне ошибочным.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Элен. Глаза всех присутствующих устремились на географа.

— По-моему, — многозначительно произнес Паганель, — капитан Грант в настоящее время находится в плену у индейцев, и добавлю, что на этот счет документ не оставляет никаких сомнений.

— Пожалуйста, разъясните это, господин Паганель, — попросила мисс Грант.

— Нет ничего легче, дорогая Мери: вместо того чтобы читать станем пленниками, читайте: стали пленниками, и все будет ясно.

— Но это невозможно! — воскликнул Гленарван.

— Невозможно? А почему, мой уважаемый друг? — спросил, улыбаясь, Паганель.

— Да потому, что бутылка могла быть брошена только в тот момент, когда судно разбивалось о скалы. Отсюда вывод: градусы широты и долготы, означенные в документе, совпадают с местом крушения.

— Нет, я с вами не согласен, — быстро возразил Паганель. — Почему не допустить, что индейцы увели потерпевших крушение в глубь материка и, возможно, что эти несчастные попытались уже оттуда с помощью бутылки указать место, где они находятся в плену.

— Но как они могли это сделать, дорогой Паганель? Для того чтобы бросить бутылку в море, необходимо находиться вблизи моря.

— Конечно, но за отсутствием моря можно находиться на берегу реки, впадающей в море.

Удивленное молчание встретило этот неожиданный, но не заключавший в себе ничего невероятного ответ. По заблестевшим глазам своих слушателей Паганель понял, что в сердце каждого вновь затеплилась надежда.

Первой прервала молчание Элен.

— Вот это мысль! — воскликнула она.

— И какая удачная мысль! — наивно добавил географ.

— В таком случае что же надо предпринять? — спросил Гленарван.

— Я полагаю, что надо начать с того места на Американском материке, где проходит тридцать седьмая параллель, затем следовать вдоль нее, не уклоняясь ни на полградуса, до того пункта, где параллель доходит до Атлантического океана. Таким образом, двигаясь по этому маршруту, нам, может быть, удастся найти потерпевших крушение на «Британии».

— Мало шансов, — заметил майор.

— Как ни мало на это шансов, но мы не имеем права ими пренебречь, — возразил Паганель. — Если мое предположение правильно и бутылка действительно попала в океан, плывя по течению одной из рек материка, то мы должны напасть на следы пленников. Посмотрите, друзья мои, на карту этой страны: я докажу вам с полной очевидностью, что я прав.

Говоря это, Паганель разложил на столе карту Чили и аргентинских провинций.

— Вот смотрите, — сказал он, — и следуйте за мной в этой прогулке по Американскому материку. Переберемся через узкую полосу Чили. Перевалим через Андские Кордильеры и спустимся в пампу. Сколько здесь рек, речек, горных потоков! Вот Рио-Негро, вот Рио-Колорадо, их притоки, пересекающие тридцать седьмую параллель, все они могли свободно унести бутылку с документом в море. Быть может, там, в становище индейцев, на берегу одной из малоизвестных рек, в ущельях горной цепи, находятся те, кого я вправе назвать нашими друзьями, и они ждут чудесного избавления. Можем ли мы обмануть их надежды? Разве вы не согласны со мной, что необходимо неуклонно придерживаться маршрута, который я сейчас провожу пальцем по карте? А если, вопреки моим ожиданиям, я и на этот раз ошибусь, то разве наш долг не повелевает нам продвигаться и дальше по тридцать седьмой параллели, и если понадобится, то совершить для их спасения даже кругосветное путешествие?

Эти слова, произнесенные Паганелем с благородным воодушевлением, произвели глубокое впечатление на слушателей. Все подошли к нему и жали ему руку.

— Да! Отец мой там! — воскликнул Роберт, пожирая глазами карту.

— И где бы он ни был, мы найдем его, мой мальчик, — ответил Гленарван. — Действительно, наш друг Паганель правильно толкует содержание документа, и надо, не колеблясь, следовать по намеченному им пути. Либо капитан Грант попал в плен к многочисленному племени индейцев, либо он во власти племени слабого. В последнем случае мы освободим его силой. А в первом случае мы, разузнав о положении капитана, возвратимся на восточное побережье, сядем на «Дункан», достигнем Буэнос-Айреса, и там майор Мак-Наббс организует такой сильный отряд, который справится со всеми индейцами аргентинских провинций.