Ставка на проигрыш (с иллюстрациями) - Черненок Михаил Яковлевич. Страница 4

— Надо ж такому совпадению случиться! Утром в районном центре встречались, а к вечеру уже в Березовке видимся. Никак сродственников пожаловал проведать, Антон Игнатьич?

— Опять в сельмаге причащался? — не дав Антону ответить, строго спросил Торчкова дед Матвей.

— Что ты, Матвей Васильич! С сегодняшнего, кроме газировки, никакой бутылочной жидкости не пью. Хватит, покуражился…

— Все выигранные деньги успел просадить?

Сморщившись, Торчков щелкнул вставной челюстью, словно хотел проверить, на месте ли она, и небрежно отмахнулся:

— А куда мне деньги?.. Гроб ими обклеивать, когда загнусь? — Он примостился на краешек скамейки рядом с дедом Матвеем и, заглядывая Антону в глаза, с самым серьезным видом заговорил: — Деньги, Игнатьич, по моему убеждению, — натуральное зло. Когда они есть — и печенка ноет, и в голове гудит, и на работе неприятности. Другое дело, когда денег нет. Сейчас зашел в сельмаг к Броньке Паутовой, выпил бутылочку газировки за двадцать копеек: в голове — свежесть, и с председателем колхоза неопасно разговаривать. У меня, Игнатьич, натура не та, как у других. Возьми, к примеру, того же Ивана Скорпионыча Глухова. Кто он?.. Кулак! Почему?.. Отвечу: деньги в кубышку складывает, рубля в жизнь не пропьет! В прошлом году племяшу своему, — Торчков показал заскорузлым пальцем на голубенький «Запорожец», — автомашину купил. Сейчас вот холодильник ему в подарок подбросил…

— Ты, Кумбрык, на Глухова бочку не кати! — уловив нить разговора, строго оборвал Торчкова дед Матвей.

— Да я разве качу? — вильнул в сторону Торчков. — Я к тому разговор веду, что если на полном серьезе спросить: откуда завелись у Скорпионыча такие деньги, чтобы сродственникам автомашину дарить? У меня, к примеру, тоже есть племяш. А могу я за здорово живешь ему хотя бы велосипед в подарок подбросить?.. Дудки!

Дед Матвей сердито обронил:

— Пропивать меньше надо. — И, не дав Торчкову открыть рта, продолжил: — Ты спьяна на весь люд обозлился. Гайдамачихе и той проходу не даешь.

— А чего я старой ведьме проход должен давать, если она коровенку мне угробила?! — взвился Торчков.

— Кого?!

— Того… Такой глаз напустила ведьма на мою корову, что та хвост в сторону и копыта врозь!

— Ветеринар говорил, не надо было корову гнилой картошкой кормить.

— Шибко много он понимает, твой ветеринар… — Торчков обиженно замолчал и, взглянув на Антона, проговорил, будто извиняясь: — Засиделся, Игнатьич, я с вами. Пойду по хозяйству управлять. Хоть коровы теперь у меня и нет, так опять же двух добрых боровков держу, а они постоянно пищи просят.

Глядя Торчкову вслед, дед Матвей усмехнулся:

— Вот балабон. Хлебом не корми, только дай о людях посудачить.

— Правда, что он мотоцикл выиграл? — спросил Антон.

— У Кумбрыка узнать правду трудней, чем у змеи ноги найти.

— Ну а в деревне что об этом говорят?

— Говорят, видели у него билет, на который мотоцикл с люлькой выпал. — Дед Матвей, кряхтя, стал подниматься со скамейки. — Ну ладно, гости… Соловья баснями не кормят. Пошли в избу.

А на крыльце уже появилась Полина Владимировна, обрадованно всплеснула руками:

— Антоша, сынок! Давно появился?..

Глава IV

Дед Матвей был прав, когда говорил, что скоро в Березовку нагрянут приезжие рыболовы. Пока Антон с Голубевым сидели за столом, по деревне мелькнуло около десятка мотоциклистов и промчалось несколько легковых автомашин. Все они спустились к берегу Потеряева озера. Медленно развернувшись от дома Глухова, туда же укатил голубенький «Запорожец». Едва только он проехал мимо окон Бирюковых, с улицы прибежал младший брат Антона шестиклассник Сережка со своим дружком Димкой Терехиным.

— Ты почему так долго не приезжал? — напустился было на брата Сергей, но, узнав, что гости собираются на рыбалку, мигом притащил из кладовки кучу рыболовных снастей.

— Где это так богато разжился? — перебирая всевозможные крючки и лески, спросил Антон.

— На макулатуру выменял. А вот эти, — Сергей показал две самые лучшие жерлицы, — и еще мировецкую книжку, «Судьба барабанщика» называется, однорукий заготовитель нам с Димкой дал за царский серебряный рубль, который мы в песке на берегу озера нашли.

— И часто этот заготовитель в Березовке бывает? — спросил Антон.

— Почти каждую неделю.

— А когда последний раз был?

— Позавчера вечером приехал, у Торчкова переночевал, а вчера утром, когда мы с Димкой в школу шли, вместе с Торчковым, кажется, в райцентр на своей подводе отправился.

Антон повернулся к Голубеву.

— Не соврал мой земляк насчет заготовителя.

— Какой земляк? — мгновенно заинтересовался Сергей.

— Это тебя не касается.

Улыбнувшись, Антон шутливо щелкнул брата по носу. Наскоро закончив ужин, он и Голубев быстро переоделись и в сопровождении мальчишек отправились к озеру. На песчаной косе, у причальных столбов, голубел «Запорожец». Возле него племянник Глухова перебирал рыболовные снасти, а сам Глухов, размеренно кивая рыжей кержацкой бородой, накачивал автомобильным насосом надувную лодку. Антон издали поздоровался со стариком. Тот сдержанно, но учтиво наклонил в ответ голову и, что-то сказав племяннику, устало положил насос. Племянник, тыльной стороной ладони сдвинув на затылок железнодорожную фуражку, тут же склонился над лодкой.

— Опять племяш Скорпионыча к острову собирается, — заговорщицки подмигнув Димке, проговорил Сергей.

Голубев засмеялся.

— Что смеешься! Попробуй с разбегу выговорить «Серапионович»… «Скорпионыч» — куда как проще и понятней, — сказал Антон и посмотрел на брата. — Почему «опять»? Он что, часто туда плавает?

— Ага. Знаешь, каких щук оттуда привозит?.. — Сережка широко развел руки. — Вот каких! По метру.

— Серега, — живо подхватил Димка, — а помнишь, летом тот кудрявый, что с аквалангом и подводным ружьем на зеленых «Жигулях» приезжал, какую щучину от острова привез?! Еще побольше метра.

Разговаривая, все четверо подошли к склонившейся над озером березе. Выбрав место поближе к камышу, Антон и Слава Голубев стали разматывать лески с удилищ, а Сергей с Димкой готовить жерлицы. Молча забросили удочки. Озеро рябило от ветерка, и клев, по определению Голубева, был терпимым. Окунь шел средний, однако клевал хорошо. Когда наловили десятка полтора, Слава вдруг предложил сварить настоящую рыбацкую уху на костре. Антон тут же отправил мальчишек в село за котелком и приправой к ухе, а сам принялся разводить костер.

Над озером угасал тихий закат. Вода лениво плескалась у песчаного берега. Кивая переспевшими метелками, шелестел камыш. Попискивая, у самой воды гонялись друг за другом тонконогие кулики. То тут, то там взыгрывала жирующая рыба. Возле деревенской околицы безостановочно скрипел коростель. В сгустившихся сумерках вдоль берега ярко светились рыбацкие костры. Неожиданно у одного из них басовитые мужские голоса враз завели:

— Видать, уже подогрелись мужички, — пристраивая у костра рогульки с перекладиной, сказал Слава Голубев.

— Приезжие, знаешь, как рыбачат? — ответил Антон. — Один бывалый рыболов уговаривает поехать с собой на рыбалку друга. Тот отказывается: «Не умею я рыбачить». — «А чего там уметь? Наливай да пей!»

Оба засмеялись.

Побрякивая котелком и ложками, прибежали запыхавшиеся мальчишки. Димка сам вызвался чистить картошку. Сергей зачерпнул из озера воды и, вешая котелок над костром, доложил:

— Скорпионыч с племянником меньше нашего наловили. Говорят, клапан забарахлил, не могли лодку накачать.

Голубев подложил в костер хворосту. Огонь вцепился в сушняк, вытянулся длинным пламенем и жадно начал лизать черные от копоти стенки котелка. Темное небо подмигивало звездами. С озера легонько тянуло свежестью. Доносившаяся песня о морозе оборвалась так же внезапно, как возникла. Тишину теперь нарушал лишь коростелиный скрип.