Тропа Джексона - Брэнд Макс. Страница 21

Джесси пригляделся к узнику, крепко вцепившемуся длинными пальцами в прутья решетки, и увидел, что тот дрожит с головы до пят. Рот его кривился, глаза часто-часто моргали от нетерпения.

— Эй, приятель! — обратился Джексон через плечо к тюремщику. — За что здесь этот парень?

— Дожидается суда, — пояснил охранник. — Его сцапали с поличным, когда он пытался продать под видом консервов две банки с опиумом.

— Опиумом? — переспросил Джесси.

— Всего лишь две паршивые банки, совсем небольшие, — пробормотал узник. — Но меня из-за них вывернули наизнанку. А что здесь такого? Наркоманы все равно всегда достанут себе допинг, иначе дойдут до сумасшествия. Помимо меня, тысяча других ребят занимаются его доставкой. Ты не хуже меня знаешь об этом!

— Знаю, — подтвердил Джексон. — И от души желаю, чтобы всю эту тысячу упекли сюда вместе с тобою. Тогда эта тюрьма будет похожа на клетку с крысами, жрущими друг друга, зато в округе воздух станет чище. — И, резко развернувшись на каблуках, обратился к бродягам: — Пошли отсюда, ребята!

— Обожди! — взмолился поставщик опиума. — Это невозможно, Джексон! Немыслимо, чтобы ты оставил меня в беде! Такого быть не может!

— Я бы не протянул тебе руки, даже если бы речь шла просто о том, чтобы помочь тебе выбраться из грязной лужи, — бросил Джесси через плечо уже на ходу. — Такие, как ты, незнакомец, люди только с виду, на самом же деле вы — исчадие ада. Это то место, откуда вас извергли и которое уготовано вам в конце пути!

— Джексон, да у тебя и впрямь бездна здравого смысла, — одобрительно воскликнул тюремщик. — Этот тип — настоящая крыса, и ничего больше!

Вопль ужаса и злобы вырвался из глотки оставленного в камере контрабандиста.

Боб выхватил у Джексона один кольт и резко повернулся.

— Заткни пасть! — процедил он сквозь зубы. — Заткни пасть, или я дух из тебя выбью, клянусь Господом! Целый день мне хотелось только одного, понимаешь, весь этот чертовски длинный день я мечтал добраться до твоей шеи и свернуть ее, как цыпленку! Если ты еще хоть раз пикнешь, я вернусь и прикончу тебя, даже если потом меня за это повесят сушиться на солнышке.

Долговязый сразу же умолк, и вся троица двинулась дальше к двери. Джексон шел последним, прикрывая отход остальным. Шествуя в таком порядке, они беспрепятственно покинули тюрьму.

Едва раздался скрип и лязг закрываемой массивной двери, как в глубине здания поднялся невообразимый крик, производимый дуэтом, слышимый даже за толстыми стенами тюрьмы. Один голос принадлежал тюремщику, вспомнившему, что он находится на работе, а посему начавшему громко взывать о помощи. Другой, злобный и пронзительный, — поставщику опиума, оставшемуся досиживать свой срок.

Джексон, как пастух, ведя лошадь в поводу, погнал своих людей прямо по главной улице вниз к одному из переулков. По пути они слышали, как открываются окна и хлопают двери, — Нииринг проснулся, разбуженный шумом, доносящимся из тюрьмы. Но нашего героя это уже мало беспокоило.

Через несколько секунд беглецы оказались на окраине города и затерялись в зарослях густого кустарника. Здесь Джесси сделал короткую остановку.

— Вот это работа, что называется, без сучка и задоринки! Ничего подобного никогда не видел, — признался Боб. Его голос дрожал от возбуждения и восторга. — Не то что видеть, слышать о таком не доводилось. Чистенькое дельце! Надо же так заявить: «Да, здесь Джексон собственной персоной!» Этот олух открыл дверь, а за ней действительно сам Джексон, без туфты! Дурак своими глазами смог убедиться, что его не обманули. Ловко же, Джесси, ты его облапошил, ничего не скажешь!

Троица от души расхохоталась. Бродяги надрывали от смеха животы и потирали руки, словно хотели их согреть. Это была нервная реакция на чудесное освобождение от всех «прелестей» тюрьмы, о которых они не могли вспоминать без содрогания.

Джексон положил конец потоку полившихся на него благодарностей и сообщил:

— Здесь каждому из вас по триста долларов. Две сотни — плата за то, что вы помогли мне тогда там, в отеле. Еще сотня каждому на покупку лошади. Пойдете прямо вон по той дороге и придете к небольшому домику. Разбудите хозяина. Он живет там один, и у него есть лошади — хорошие, хотя и мустанги. Продаст вам каждую за сотню и не задаст никаких вопросов. От него же получите седла и упряжь. Они подержанные, но он подберет вам хорошие. Затем завтра вы цепочкой съедете с дороги и проложите для меня тропу. Куда и зачем, расскажу позже. Но сначала я хочу услышать от вас, желаете ли вы все еще на меня работать. Если нет, забирайте свои деньги и сматывайтесь. С моей стороны не будет никаких возражений.

Боб высказался за всех:

— Если кто-нибудь из них попробует слинять от тебя, Джексон, или надуть тебя, я своими руками сверну ему шею. Это я твердо обещаю. Но никто из них даже не попытается так поступить. Они с тобой и для тебя ничуть не меньше, чем я сам. Джексон, ты теперь не сможешь нас от себя отодрать ничем. Даже фомкой. Отныне мы твоя шайка!

Глава 16

Когда маршал разрабатывал план, в соответствии с которым его люди должны были прочесать всю окрестность, Венделю он отвел один из самых трудных участков. Ему предстояло мотаться по скверным дорогам, а то и вообще без них по пересеченной местности, простирающейся высоко в горах, вплоть до кромки лесов. Но Арнольд знал, что Вендель едва ли не самый терпеливый из его отряда.

И действительно, тот целых два дня так тщательно объезжал доставшуюся ему местность, словно разыскивал не девушку, а искал небольшой драгоценный камень, который запрятали в скалах.

Второй день его скитаний выдался сырым и пасмурным, с холодным ветром, дующим со снежных вершин, возвышающихся над ним, и пронизывающим тощее тело Венделя до мозга костей. Щеки парня посинели, нос был красным, как свекла, глаза слезились. Но все это не могло его заставить вернуться обратно или хотя бы сократить в этот день время поисков.

Сейчас он скитался вдоль кромки лесов. Внизу под ним виднелся темныый сосновый бор, похожий отсюда на зеленый плед, укутавший колени гор, но там, где он находился, деревья были самой причудливой формы. Неприхотливые и цепкие, они стелились по земле, искривленные свирепым ветром, который безжалостно, как палач, почти непрестанно выкручивал стволы и ветки.

Венделю казалось, что и весь мир наполнен существами вот такими же деформированными, как и деревья, мимо которых он проезжал. Взять хотя бы Джексона, который способен с помощью магии проникать сквозь стальные стены и благодаря чарам сделать, если пожелает, своими друзьями даже драконов. Но вместо того чтобы использовать свой дар на благо людям, предпочитает якшаться с бродягами, катится по наклонной плоскости от преступления к преступлению. А причина в том, что Джексон, как и ему подобные, волк. Большинство же людей — жалкие овцы, терпеливые и беспомощные перед алчущими их крови безжалостными убийцами. Исключение составляют те немногие, кто, как маршал Текс Арнольд, появляется на свет, чтобы отгонять прочь от кротких тварей злобных и диких хищников.

Вендель питал честолюбивую мечту со временем стать таким же, как Арнольд. Одинокая жизнь не тяготила его. Бесконечный труд и небольшая плата не служили препятствием на пути к намеченной цели. Он убеждал себя, что заниматься столь малопривлекательной работой и оставаться на этой трудной и мрачной службе его заставляет чувство долга по отношению в своей стране и согражданам. Но в самой глубине души Венделя таилась и другая причина, не имеющая ничего общего с патриотизмом. Это было наслаждение, которое он получал от предвкушения опасности и ощущения самой опасности, приятно щекотавшее нервы.

Для большинства людей опасность либо горькая приправа к жизни, либо отравляющий ее яд, и лишь для очень немногих это — пища или вино или же одновременно и то и другое. К этим немногим и принадлежал Вендель. Все, кто стремятся за пределы цивилизации в поисках приключений, обычно оправдывают свое поведение необходимостью претерпеть трудности и лишения ради блага других или исполнить свой долг во имя человечества, хотя на деле просто не могут противиться тому, что у них сидит в крови и диктуется тайным зовом сердца. Пират или адмирал, партизан или захватчик — все они по крови и натуре одинаковы, хотя действуют по-разному.