Асгард Возрожденный - Перумов Ник. Страница 48

И – никого.

Дверей наружу – чем бы это «наружу» ни оказалось – тоже не встретилось.

– По кругу идём, – проговорил Аррис.

– Угу. По о-очень большому, но кругу, – согласился Ульвейн.

– Значит…

– Надо к середине. – Спутник Арриса махнул рукой, указывая прямо на жуткое переплетение стеклянных труб, жаровен, цилиндров с поршнями, магических фигур и прочего.

Друзья остановились.

Да, увиденное завораживало. Кто-то, не жалея ни сил, ни времени, возвёл колоссальную машину, колоссальный магический конструкт, но вот зачем и для чего? Что она делала с невиданным потоком Силы, отведённой прямо из Источника Мимира?

– Интересно, – Аррис присел на корточки, вглядываясь в мешанину трубок, проводов и приводных валов, – для чего им потребовалось лезть именно в Источник? В Упорядоченном немало мест, где потоки силы весьма, скажем прямо, значительны. Давно известны чары, позволяющие собирать и концентрировать магию, этим в зачатках владели даже шаманы в совершенно диких племенах.

– Скорее всего, торопятся, – пожал плечами Ульвейн. – На такое медленное собирание нужна уйма времени.

– Источников всего три, Ульв. Заметить там такое…

– Не смог никто, – перебил Ульвейн. – Потребовался сам повелитель Ракот. Где при этом был Мимир – одному Ямерту ведомо. Может, спал или упился крепким элем. Нет, Арри, всё задумано очень правильно. Все так привыкли, что Источники – под надёжной охраной, что к ним не подступиться, что с ними ничего не сделать… и вот, пожалуйста.

– Если б «они» – кто б это ни оказался – устроили себе логово в укромном уголке Упорядоченного и тихо копили б себе силу, их бы не заметил никто и никогда, – не согласился Аррис. – Ведь Безумных Богов тоже не замечали, пока у них не случилось, как говорится, головокружения от успехов.

– Безумные Боги по сравнению с этим – тьфу, плюнуть и растереть, как сказали б наши друзья-гномы. Арри, ты что, не видишь? Есть такая сила, такая мощь, которую по капле не собрать.

– Почему это? Запруди даже малую речку, и скоро у тебя будет хороший такой мельничий пруд, жернова вертеть…

– А если, – надвинулся на друга Ульвейн, – если нужно не жернова? Или такой тяжести, что обычного водяного колеса не хватит? Если нужно гигантское? И запруди ты хоть все реки одного мира, всё равно не заставишь его провернуться?

Аррис недовольно дёрнул плечом, продолжая рассматривать бесконечные ряды разнообразнейшей машинерии.

– Тут и за год не разберёшься, к чему это, – проворчал он, очевидно, признавая правоту товарища. – Может, и в самом деле… очень, очень много нужно было им этой силы, силы, сжатой до предела, чтобы быстрее… вот только что должно случиться «быстрее»?

– Вот и узнаем.

– Угу. Если нам позволят тут долго ползать.

Ракот Восставший ощутил чужое присутствие резко, мгновенно, одним болезненным толчком. Словно плот, спокойно плывший по ровной речной глади, налетел на подводную корягу, коварно выставившую к поверхности загребущие руки-корни.

Здесь, совсем близко к вершине Древа, он ощущал малейшие изменения и колебания в потоках Силы особенно остро. Позади осталось то, что казалось лигами, и лигами распростёршихся очень далеко ветвей, однако постепенно они исчезали, ствол Древа утончался, обернувшись наконец невообразимо острой иглой, наподобие той, что использовал сам Ракот, отправляясь в эти края.

Поток возносившей Восставшего силы не иссякал. Древо жило ею, направляло её ток, сила струилась по каждой его ветви, давала расти каждому листку. Здесь заканчивался путь и возносимых этим потоком костяков – последние из них втягивались в едва заметные трещины и разломы коры, да так, что Восставший готов был поклясться, что видел, как трещины эти специально раскрывались, словно губы, чтобы поглотить очередной скелет.

Ракот только и мог, что качать головой, – он понимал, что перед ним грандиозная, величайшая иллюзия, невероятный и невообразимый обман, но пробиться к истине, к тому, что крылось за этими картинками, не мог даже он, Новый Бог Упорядоченного.

От его глаз не укрылись ни ползавшие по ветвям головоногие существа, бывшие, как он понял, чем-то сродни обычным гусеницам-листоедам, но всё-таки не совсем простыми – жрали они не всё подряд, а что-то придирчиво выбирали.

Видел он и подхваченные потоком призрачные костяки. Видел, как изменяет их Сила, превращая во что-то совершенно новое, исполненное злобы и ненависти к живому, но не мог понять – для чего?

Сейчас, впрочем, это всё отступило. На самой вершине Древа Ракота кто-то ждал, и Восставший невольно сжался, готовясь к любому исходу.

Окажется ли это хитроумный Орлангур? Или сам Демогоргон снизойдёт наконец для прямого разговора?

…Однако на вершине, касаясь одной рукой тонкого здесь ствола, на прогибающейся ветви, стояла девушка, плотно зажмурив глаза.

Высокая и статная, настоящая богатырка, в полном вооружении – кольчуга, круглый щит, длинный меч у пояса. Из-под шлема выбивались светлые волосы воительницы; доспехи её казались чуть ли не нарочито простыми, видавшими виды.

Отличался только меч. От него за версту разило альвийскими чарами, а альвиков Ракот Восставший, надо сказать, недолюбливал. Уж слишком хитры, уж слишком себе на уме; если и помогают тебе – значит, наверняка имеют свою собственную выгоду.

Впрочем, чтобы узнать незнакомку, Ракоту не потребовалось много усилий, особенно здесь, на вершине великого Древа. Текучая Сила словно высветляла сущность каждого сердца и каждого существа.

Перед Восставшим была валькирия, дочь древнего бога О?дина и смертной женщины, Дева Битвы.

Та самая, которую Старый Хрофт нашёл после схватки на Утонувшем Крабе и с которой скрылся от Новых Богов на долгое время.

Что она тут делает? Как оказалась? Как проникла так глубоко в царство смерти?

Восставший мягко ступил на соседнюю ветвь.

И, как и Райна до этого, замер, окидывая взглядом всё открывшееся ему Упорядоченное.

Как и перед ней, пред Ракотом развернулось дивное полотно, расшитое сверкающими каменьями миров, полыхающее огнями бездонных провалов, радующее вечно изменяющимися равнинами Межреальности.

Но, в отличие от Райны, Восставший лишь кивнул с лёгкой печалью.

Да, Сущее прекрасно, но он, Ракот, здесь не просто так.

Собственно говоря, сама валькирия, даже и с альвийским мечом, не была столь уж важна. Её стоит расспросить, но у Восставшего было дело поважнее. Разговор с Мимиром закончился ничем, и Ракоту предстояло самостоятельно получить ответы на всё, с чем он явился во владения Соборного Духа.

Валькирия стояла замерев, не замечая Ракота, целиком и полностью уйдя в какое-то непонятное никому, кроме неё самой, видение.

Восставший подождал какое-то время, а затем перешагнул, встал на ту же ветвь, что и Райна, и осторожно тронул воительницу за плечо.

Знай об этом Хедин, Познавший Тьму, он, наверное, удивился бы, что взору стоявших на вершине Мирового Древа открыто всё Упорядоченное, кроме, как ни странно, ближнего преддверия владений Великого Духа, где сейчас и кипела битва – отряд подмастерьев Хедина атаковал исполинский конструкт, возведённый Дальними, тот самый, что открыл дорогу Райне в пределы Демогоргона и который позволил ей вывести оттуда тени асов.

Зелёные кристаллы осыпал сейчас град белооперённых эльфийских стрел, следом за ними торопились огнешары, вырвавшиеся из гномьих бомбард; творения Дальних пока что держались крепко, не поддаваясь, однако из глубины их поднимались к поверхности смарагдовые сполохи.

Сам Познавший Тьму замер в кольце своих собственных кристаллов, возведённых словно в ответ на творения Дальних. Мол, подобное побеждаю подобным, высшую степень порядка – высшей же степенью.

Сигрлинн застыла подле него, неотрывно глядя на быстро мелькающие руки Нового Бога. Нечасто Хедин прибегал к магии жеста, словно вспомнив незабвенные времена славы их Поколения.