Вне закона - Брэнд Макс. Страница 21

— Не знаю, — пожал плечами Ларри. — Для начала хотелось бы узнать, в чем меня конкретно обвиняют.

На лице банкира появилась улыбка, выражавшая то ли сожаление, то ли отвращение.

— Тебе вменяют попытку преднамеренного убийства. Обвиняют в том, что ты собирался убить молодого парня! Лью Дэниельс — так его зовут. А я пришел убедиться, что у тебя есть адвокат, и выяснить, не нуждаешься ли ты в помощи.

Ларри внимательно посмотрел на него:

— Скажите, мистер Оливер, вас послала Кейт?

Банкир вздрогнул и схватился руками за прутья решетки.

— Почему ты так спросил? Нет, Кейт меня не посылала. Хочу сказать, что…

— Ей все равно, — кивнув, договорил за банкира Линмаус. — Так ведь? А спросил, потому что меня это интересовало. Теперь я свое любопытство удовлетворил.

— У тебя есть адвокат, Ларри?

— Думаю, на суде будет. Так что помощи мне никакой не нужно. Спасибо, но я не привык никого о ней просить.

Оливер отпрянул от решетки. Ему трудно было смотреть парню в глаза.

— Очень сожалею. Очень. Вот все, что я могу сказать тебе, Ларри!

Потом банкир отошел от камеры, прошел по коридору и вышел из тюрьмы. Было слышно, как за ним с громким стуком захлопнулась дверь. Этот стук прозвучал для заключенного как удар колокола, извещающего о начале нового этапа в его жизни. В сердце у него неприятно защемило.

После Уильяма Оливера у Ларри побывали и другие посетители — пришел второй из братьев Дэниельс, Том, которого некоторые называли Отчаянным, и привел с собой сестру. Их беседа с Линмаусом в корне отличалась от разговора с банкиром.

Том оказался очень похожим на Лью и Черри, но, в отличие от них, в проявлении чувств был более сдержан. Он собрался было протянуть Ларри руку, но надзиратель остановил его и проверил, нет ли у него чего-либо в ладони. Убедившись, что она пуста, охранник отпустил ее.

— Я — Том Дэниельс, — пожимая сквозь решетку руку Линмауса, произнес юноша. — Пришел узнать, как ты здесь. От Черри я узнал, о чем вы с ней разговаривали до того, как тебя подкараулил Лью. Я с ним виделся и знаю, как все произошло. А весь городок буквально сошел с ума, не понимаю почему. Ведь ваш поединок прошел по всем правилам, более честной дуэли и быть не может. Понимаю, мой брат обязан тебе жизнью: обе пули из твоих револьверов легко могли бы оказаться в его сердце. Но ты этого не сделал. И вот что я тебе скажу, Линмаус. Все Дэниельсы — прекрасные люди. Они, правда, никогда не забывают зло, но и добро тоже. Поверь, Линмаус, мы твой благородный поступок никогда не забудем!

Заключенный изучающе посмотрел на посетителя.

— Я верю тебе, — отозвался он. — Семья, в которой родилась Черри, плохой быть не может.

Губы девушки дрогнули, от нахлынувших на нее чувств она внезапно залилась краской и прошептала:

— Спасибо, Ларри. Дело твое состряпано. Мы пришли проведать тебя, узнать, как ты. Мы с братом намерены сразу же обратиться с разъяснениями и к шерифу, и к судье. Тебя сегодня же освободят!

— Только не сегодня, надеюсь, — улыбнулся Ларри. — Не хочу отсюда уходить, пока жители Крукт-Хорна хоть немного не успокоятся. Они жаждут моей крови.

Том и Черри улыбнулись и, попрощавшись с Линмаусом, направились к выходу, а Ларри, прижавшись к стальным прутьям решетки, смотрел им вслед.

Ни в конце дня, ни вечером никто не пришел и не освободил Линмауса. Прошла ночь, наступил новый день, а известий от Дэниельсов так и не поступило. Ларри отказывался что-либо понимать. Возможно, они услышали о нем что-то такое, что заставило их изменить свое решение хлопотать об его освобождении? Ну нет, они не из тех, кто может легко отказаться от своих обещаний.

А на следующий день над Линмаусом состоялся суд.

Это был удивительный судебный процесс даже для Дикого Запада, где несуразное разбирательство подобных случаев уже никого не удивляло. Судья, которому предстояло вести дело Ларри, никаких юридических учебных заведений не оканчивал. Эту должность при отсутствии надлежащего образования он получил в результате простого голосования жителей городка. Судья, по натуре удивительно открытый человек, был когда-то обычным фермером, а судьей стал по настойчивому требованию сограждан. Он был предельно прост и храбр как лев. Бывший ранчеро всеми фибрами души ненавидел людей с оружием и всех преступников, какого бы калибра они ни были. Потому, когда в зале заседаний он увидел Линмауса, его глаза заволокло красным туманом. Ему были известны трое из числа тех, кого в свое время порешил этот бандит. Нельзя сказать, что те жертвы внушили судье уважение, но, по его глубокому убеждению, человек застреливший их, кроме ненависти, ничего не заслуживает.

Защитником к Линмаусу приставили молодого бледнолицего юнца Твилла, только что окончившего адвокатскую школу. Белки его глаз от ночного бдения над учебниками все еще отливали красным цветом. Видимо, поэтому он носил очки. Единственным желанием Твилла в этот момент было удержаться от участия в линчевании его подзащитного. Толпа любопытных, пришедших в зал суда, озверев, могла бы без всякого суда и следствия расправиться с обвиняемым.

И вот, после выбора присяжных заседателей и речи, произнесенной окружным прокурором, суд над Линмаусом наконец-то начался.

Юный Твилл, назначенный его защищать, не мог не обратить внимание суда на одно маленькое нарушение процедуры — в зале отсутствовал истец.

— А как он может присутствовать, если, пострадав от этого головореза, лежит тяжело раненный и вот-вот отдаст душу? — возмущенно отреагировал прокурор.

Адвокат был обескуражен таким заявлением, но все же нашелся что возразить:

— В таком случае от Лью Дэниельса должно было поступить хотя бы заявление.

— Никаких заявлений здесь не требуется! — резко парировал прокурор. — Можно спросить судью, нужно ли ему исковое заявление, когда весь Крукт-Хорн знает, как и кем совершалось преступление. Бедный Лью Дэниельс едва появился в вашем городке, как этот негодяй набросился на него!

В зале, забитом до отказа, раздались громкие аплодисменты, и все, кроме Уильяма Оливера, с нескрываемым презрением дружно уставились на подсудимого. Присутствие в зале уважаемого в городке банкира придавало судебному разбирательству дополнительный вес

Линмаус, как ни старался, никого из семейства Дэниельсов так и не увидел. Постепенно им стало овладевать чувство беспокойства.

Затем слово предоставили подсудимому, и Ларри подробно изложил суду, как все произошло.

После его выступления помощник окружного прокурора спросил:

— Ответьте нам, Линмаус, сколько человек вы убили за свою жизнь?

Молодой Твилл заявил протест, но судья Бор, следуя своей особой логике, отклонил его:

— Не вижу ничего незаконного в этом вопросе. Всем нам известно, что на совести Линмауса много невинных жертв, и мы имеем право знать, сколько же их было. Судя по всему, молодые юристы так и не смогли отыскать такого права в своих учебниках!

Произнеся свою последнюю фразу, судья сердито посмотрел на мистера Твилла. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы до конца разбирательства выбить молодого адвоката из седла. Лицо защитника Линмауса сделалось бледно-зеленым. У него появилось ощущение, будто его шею стянуло петлей.

С этого момента адвокат протестов больше не подавал, палее судебный процесс пошел по хорошо накатанному сценарию. Теперь до оглашения решения суда оставались считанные минуты. Обращаясь к присяжным заседателям, судья выразил сожаление, что преступление, совершенное бандитом Линмаусом, не дает повода для вынесения ему смертного приговора.

— Преступники нарушают закон, когда им вздумается, и многие не получают за это заслуженной кары, — заявил он, обращаясь к ним. — Но я все же выражаю уверенность, что нам удастся по всей строгости закона наказать арестованного. После совещания вы огласите свой вердикт и справедливость будет восстановлена.

Заседатели удались. И появились вновь ровно через пять минут!

Линмаус конечно же был признан виновным.