Возвращение Дестри - Брэнд Макс. Страница 14

Дестри молча обрушил ему на голову свой кольт, потом склонился над обмякшим телом. Джадд затих. Его огромная лапища застыла, вцепившись в пол скрюченными пальцами, будто в последнем усилии докопаться до чего-то, скрытого под неровными досками. Все его могучее тело распростерлось словно во сне.

Дестри молча смотрел на свою жертву. Потом, подняв голову, обвел глазами толпу зрителей, изо всех сил старавшихся вжаться в стену.

— Уверен, все вы, ребята, видели — у меня не было никакой возможности как-то им помешать. Я бы просто не справился с ними! Вы ведь поняли, этим парням до смерти хотелось заполучить мой скальп. Вот так всем и скажите! Ах, как жаль! Просто поверить не могу, что до этого дошло!

Он шагнул в сторону и остановился перед мужчиной, который был ближе всего к выходу.

— Джерри Венделл, это имя вам знакомо?

— Да, — с трудом выдохнул тот.

— Где он живет? Ну-ка, говорите! Мне уже рассказывали, да я запамятовал!

Мужчина что-то боязливо шепнул ему на ухо, и Дестри двинулся к двери. Но уже взявшись за ручку, замешкался, обернулся, окинул взглядом два безжизненных тела, распростертых на полу, и вдруг рассмеялся! Никогда до самой смерти все, кто слышал этот жуткий хохот, не смогут его забыть! Хлопнула дверь, и Дестри растворился в ночи.

Первым очнулся кабатчик. Стряхнув с себя оцепенение, он кинулся к телефону, который висел на стене в дальнем конце бара, сорвал трубку.

— Один — девять — восемь, быстро, ради всего святого!

Все остальные присутствующие еще растерянно моргали глазами, переминаясь с ноги на ногу, обмениваясь ошеломленными взглядами. И вдруг услышали пронзительный дрожащий голос хозяина салуна:

— Это ты, Венделл? Говорят из салуна «Глоток удачи». Ты меня слышишь? Братья Огден попытались прикончить Дестри у меня в заведении. Теперь оба то ли мертвы, то ли при последнем издыхании. А он направляется к твоему дому! Выбирайся из города, быстро! Вон из города, если хочешь спасти свою шкуру! Он спятил, понимаешь? Это тебе не прежний Дестри! В нем сидит настоящий дьявол! Говорю тебе, Венделл, уноси ноги, пока не поздно!

Глава 9

В жизни Бенджамина Дэнджерфилда было нечто такое, от чего он не мог отказаться ни при каких условиях, а именно — привычка вставать с рассветом. Если он по какой-то несчастной случайности вдруг пропускал тот момент, когда ночная тьма постепенно сереет, а рассвет окрашивает небо на востоке в нежно-розовый цвет, то чувствовал себя совершенно больным и разбитым. Вот и сейчас: солнце еще не взошло, а он вместе с дочерью уже сидел за столом, уплетая завтрак за обе щеки.

— Кажется, я еще не показывался тебе в новом сюртуке. — Встав со стула, отец неуклюже повернулся перед Чарли, потом с довольным видом подцепил сочный ломтик ветчины и сунул его в рот. — Ну как тебе?

— Здорово! — одобрительно кивнула Шарлотта. — Вылитый игрок или карточный шулер с головы до ног! По крайней мере до колен, это точно!

Поскольку из-под сюртука торчали обычные застиранные джинсы светло-голубого цвета, заправленные в старые, до колен сапоги, которые за всю свою долгую жизнь не видели сапожной щетки, а о существовании крема для обуви, скорее всего, и не подозревали, старый Дэнджерфилд прежде, чем снова сесть, понимающе усмехнулся:

— На кого я похож той частью, что остается под столом, мне мало дела. Важно, чтобы мне не пришлось краснеть за то, что над столом!

При этих словах он горделиво поправил пышный галстук и большим пальцем осторожно провел по усам.

— Конечно, — усмехнулась девушка, — к тому же это удобно, а что удобно, то и правильно, так я считаю. Если на наших собак, вечно шныряющих под столом, натянуть штаны, думаешь, им это понравится? Да и моей кошке тоже!

— А представь себе, — добавил отец, — что тебе срочно придется поехать верхом или поправить упавшую изгородь. Что может быть лучше старых джинсов, ну-ка, ответь?

— Ничего, — признала дочь. — К тому же они достаточно крепкие.

— Или, предположим, ты устал и хочешь отдохнуть. Неужто сядешь на землю в щегольских брюках? Да никогда в жизни!

— Нет, сэр, ни за что!

— Тогда чего это ты так развеселилась? — подозрительно спросил он. — А кстати, раз уж мы заговорили о собаках, куда запропастилась твоя гончая, та, в крапинку? Что-то я сегодня утром ее не видел.

— Скорее всего, спит сном праведника на твоей постели, — предположила Чарли. — Ты, наверное, завалил ее одеялами, когда встал, вот она и не проснулась.

— Точно! — фыркнул он. — Держу пари, так оно и есть! А ну-ка, Моз, беги наверх да посмотри, там ли эта проклятая собака, слышишь?

Моз мгновенно исчез.

— А ты неплохо выглядишь, дочка, во всяком случае, не слишком несчастной. — Отец испытующе посмотрел на нее. — Отрежь-ка горбушку от этой кукурузной лепешки да передай ее мне. Черт побери, опять холодная! Слушай, когда-нибудь я доберусь до этого никчемного ниггера, что строит из себя повара, и сделаю из него котлету! Так что, если не хочешь такого, прими меры и вбей это в его пустую башку!

— Как я могу вбить что-то в его башку, хотелось бы мне знать? — вспыхнула дочь. — Я уже, наверное, раз десять выгоняла вон этого бездельника Элайю, а ты каждый раз брал его обратно!

— В нашей семье, — заявил Дэнджерфилд, — даже ниггеров не выгоняют вон. Слава тебе Господи, уж тебе бы это следовало знать!

— Тогда и не возмущайся. Подумаешь, коврижка холодная! Можешь и за это вознести хвалу небесам. А потом, я уверена, весь бедлам у нас на кухне вовсе не из-за него, а из-за проклятых баб! Я бы и Марию уволила, толку от нее все равно никакого, — добавила Чарли, — но, дьявол меня возьми, если эта проклятая кухарка не начинает тотчас выть, как шавка на луну, стоит лишь об этом заговорить! В прошлый раз она вообще устроилась под дверью моей спальни и просидела там битых три часа, пока у меня волосы дыбом не встали.

— Попробуй урезать им жалованье, — предложил Дэнджерфилд. — Терпеть не могу, когда ты швыряешь деньги на ветер, особенно на этих проклятых ниггеров, от которых все равно никакого проку.

— Ну и как ты это себе представляешь?! — огрызнулась девушка. — Что им эти деньги? Можно подумать, они не работали на нас годами без всяких денег. Да и что на них могут купить?

— Деньги ниггерам ни к чему, — заявил Дэнджерфилд. — Деньги и право голоса — все это не доведет их до добра. Передай-ка мне вон ту рыбу. Черт побери, да неужели нельзя приготовить что-то такое, от чего бы слюнки потекли?!

— Ну и замашки у тебя! — засмеялась Чарли. — И ведь только с тех пор, как появились деньги за душой! А ведь я еще хорошо помню те времена, когда мы были рады, если имели на завтрак кукурузную лепешку, а о яйцах, ветчине, рыбе или молоке даже и не мечтали! Не говоря уже о кофе!

— Неправда! — возразил отец. — Не было такого! Даже в самые тяжелые времена, когда мне приходилось туго, я и помыслить не мог, чтобы обойтись без кофе к завтраку!

— Да уж, — пробурчала Шарлотта, — только тогда приходилось заваривать его и во второй, а порой и в третий раз, да добавлять побольше мелассы 1, чтобы хоть чем-то пах! Не кофе, а бурда!

— Ты сегодня не в духе, — решил старик. — Колешься, словно гвоздь в подметке! А приветливости в тебе, дочка, ровно столько, сколько в мотке колючей проволоки! Знал бы заранее, рта бы не открыл, вот так-то, Чарли!

— Можно подумать, я тебя об этом просила! — буркнула она.

— Почему бы тебе в таком случае не проехаться верхом и не оставить своего бедного старого отца наслаждаться завтраком в одиночестве?

— Потому что в этом случае единственное, что мне останется, — это переживать из-за наших негров, — невозмутимо ответила она, подперев подбородок ладонью.

— Но, Чарли, милочка, если они так тебя огорчают, почему бы тебе не собраться с духом и не рассчитать их?

— У нас в семье это не принято, — со вздохом отозвалась она. — Ты сам только ворчать умеешь!