Голубой горизонт - Смит Уилбур. Страница 75

– Лагерь Манатаси! – воскликнула Луиза. – Здесь она собрала своих воинов перед нападением на нас.

– А это, клянусь всем святым, ее стада! – показал Джим. Под деревьями, на обоих берегах реки, на травянистом блюдце долины – везде пасся пятнистый скот.

– Это сокровище Манатаси. Богатство ее народа. Нам остается только спуститься и подобрать его. – Джим смотрел на скот, и глаза его блестели. Каждое стадо состояло из животных одной расцветки. Черный скот образовал темное пятно на золотом вельде и был широким пространством отделен от рыже-коричневых и пятнистых животных.

– Их слишком много, – покачала головой Луиза. – Мы не управимся с таким количеством.

– Мой милый Ежик, есть вещи, которых никогда не бывает слишком много. И среди них любовь, деньги и скот.

Джим приподнялся в стременах и направил подзорную трубу сначала на стада, затем на последних убегающих воинов. Потом опустил трубу.

– Они разбиты и сломлены. Можно прекратить преследование и подсчитать добычу.

Хотя тела нгуни усеивали все пространство, никто из людей Джима не пострадал. Только у маленького Изезе в затворе мушкета, который он перезаряжал, застрял палец, и мальчик потерял первый сустав. Луиза перевязала ему руку, а Джим объявил рану почетной. Всем, кто соглашался посмотреть, Изезе гордо показывал белую повязку на пальце.

Взглядом прирожденного скотовода Джим осматривал добычу, объезжая захваченные стада. Животные жилистые, выносливые, с массивными горбами на плечах и широкими рогами. Ручные и доверчивые, они не проявляли никакой тревоги, когда Джим подъезжал к ним. Все были в превосходном состоянии, кожа блестела, на крестцах выпирал жир. При первом осмотре Джим не заметил признаков заражения глистами, не видел слепых глаз. Но с удовлетворением увидел на горле зажившие шрамы сонной болезни, что означало невосприимчивость к ней. Он был убежден, что весь скот «просолен», то есть получил прививку от сонной болезни, иначе не выжил бы в таких количествах.

– Они гораздо ценнее, чем скот, привезенный из Европы, – объяснил он Луизе. – Невосприимчивы к африканским болезням, и нгуни вырастили их с любовью. Тегване говорил, нгуни любят скот больше собственных детей.

Зама отделился от всадников и исчез среди хижин покинутого лагеря. Неожиданно он вернулся с гримасой возбуждения на лице. Он даже не мог говорить от волнения и знаком пригласил Джима поехать за ним.

Он провел Джима к ограде из свежесрубленных стволов. Отодвинули засов, вошли в ворота, и Джим остановился в изумлении. Перед ним была сокровищница Манатаси. Грудами в рост человека лежали бивни слонов, рассортированные по длине и толщине. Незрелые бивни, некоторые толщиной с запястье, были перевязаны полосками коры и собраны в вязанки; каждая такого веса, чтобы удобно было нести быку. Крупные бивни также перевязаны веревками из коры таким образом, что их удобно привязывать к седлам для перевозки. Некоторые бивни были очень большие, но Джим не видел равных той паре, что он забрал у большого самца.

Пока Смоллбой и остальные расседлывали лошадей и отводили их к реке поить, Джим и Луиза бродили по кладовой слоновой кости. Она смотрела на его лицо, пока он радовался сокровищам. И когда подошел к ней и взял за руку, она подумала: «Он похож на маленького мальчика в Рождество».

– Луиза Левен, – очень церемонно заговорил Джим, – наконец я разбогател.

– Да. – Она старалась не улыбаться. – Я вижу. Но, несмотря на все свое богатство, ты очень неплохой парень.

– Я рад, что ты это заметила. Раз уж мы достигли такого взаимопонимания, спрошу тебя: ты выйдешь за меня замуж и разделишь со мной мои богатства и очарование?

Смех замер у нее на устах.

– О Джим! – прошептала она, и тут сказалось напряжение битвы и преследования. Луиза разрыдалась. Слезы текли по ее вымазанным сажей и пылью щекам. – О да, Джим! Не могу придумать ничего, что было бы мне радостней, чем стать твоей женой.

Он обнял ее и прижал к себе.

– Это будет самый счастливый день моей жизни. – Он крепко поцеловал ее. – А теперь вытри слезы, Ежик. Я уверен, мы найдем где-нибудь священника, не в этом году, так в следующем.

Одной рукой обнимая Луизу, другую собственнически положив на груду бивней, Джим смотрел на свои вновь приобретенные стада, которые занимали половину долины. Выражение его лица начало медленно меняться: перед ним встала вечная проблема богатого человека.

«Как, во имя сатаны, мы сохраним завоеванное, если все звери и все люди Африки готовы отнять это у нас?» – подумал он.

Лишь на закате Джим смог оторваться от созерцания своих богатств. Оставив Заму и половину своего крохотного войска караулить слоновую кость и стада, они направились назад в лагерь. Дорогу освещал изумительный звездный полог. Перед лошадьми разбегались гиены и шакалы, пировавшие на телах павших воинов нгуни.

Почти подъехав к лагерю, все остановили лошадей и с благоговением и страхом посмотрели в ночное небо. На восточном горизонте полыхнуло таинственное сияние, так ярко осветив мир, что они видели удивленные, обращенные кверху лица своих спутников. Словно солнце встало не в той стороне. Огромный огненный шар поднялся в небо и неслышно пролетел над головой. Кое-кто из мальчишек-подпасков всхлипывал и натягивал на голову каросс.

– Это всего лишь падающая звезда. – Джим взял Луизу за руку, успокаивая. – В африканском небе они бывают часто. Эта просто больше других.

– Это дух Манатаси! – воскликнул Смоллбой. – Она начала свой путь в землю теней.

– Смерть королей! – взвыл Баккат. – Гибель племен. Война и смерть.

– Очень дурное предзнаменование, – покачал головой Зама.

– А я думал, что сделал из тебя цивилизованного человека, – рассмеялся Джим, – но в глубине души ты по-прежнему суеверный дикарь.

Гигантское небесное тело пролетело на запад, оставив за собой яркий хвост, когда исчезло за горизонтом. Этот след всю ночь и много последующих ночей был заметен на небе.

В его призрачном свете они достигли лагеря. Старик Тегване с копьем в руке, с прекрасной внучкой рядом, сторожил лагерь, как бдительный и верный пес.

Хотя все смертельно устали, Джим снова поднял лагерь на рассвете. С помощью упряжки быков, под крики и хлопанье бичей они поставили перевернутый фургон на колеса. Прочный экипаж почти не пострадал, и через несколько часов все его содержимое было заново установлено и он был готов тронуться в путь. Джим знал, что нужно немедленно покинуть поле боя. Трупы на солнце скоро начнут разлагаться, а со зловонием придет зараза.

По его приказу впрягли всех быков. Потом Смоллбой и остальные возчики щелкнули длинными хлыстами, быки натянули постромки, и фургоны двинулись из страшного лагеря на открытую равнину.

Вечером лагерь разбили среди опустевших хижин нгуни, в окружении огромного стада горбатого скота, надежно поместив слоновую кость внутри самого лагеря.

На следующее утро после завтрака Джим созвал своих людей на индабу. Он хотел объяснить им свои планы на будущее и рассказать, чего ожидает от них. Вначале он попросил Тегване объяснить, как нгуни привязывали бивни к быкам, когда начинали двигаться.

– Расскажи, как они размещали груз и закрепляли его на спинах животных, – приказал он.

– Не знаю, – ответил Тегване. – Я наблюдал за их продвижением только издалека.

– Смоллбой сможет сам разработать крепления, – решил Джим, – но было бы лучше делать так, как привык скот. – Он повернулся к небольшой группе подпасков. – Можете ли вы, мужчины, – им нравилось, когда их называли мужчинами, – управиться с таким количеством скота?

Они разглядывали огромное стадо, рассыпавшееся по всей длине долины.

– Их не так уж много, – сказал наконец старший, всегда выступавший от лица всех.

– Мы управимся с гораздо большим стадом, – добавил другой.

– Мы победили в бою нгуни, – пропищал Изезе, самый маленький и самый бойкий, еще не начавшим ломаться голосом. – Мы справимся с их скотом и с их женщинами, когда захватим их.