Когда бессилен закон - Брэндон Джей. Страница 72

— Пошли, Джек, он всего лишь мерзкий торговец наркотиками, — сказал один из сыщиков.

Джек посмотрел на меня. Его взгляд выразил мнение Джека о своих помощниках и сопровождающих, и они вышли — сержант Буря и его хладнокровные коммандос. Если в доме Малиша дела примут дурной оборот, мне предстояло стать самым близким родственником на похоронах. Я подумал о том, не злоупотребил ли я своей вновь обретенной обновленной властью. Поразмыслив над этим секунды две, я вернулся к другим занятиям.

Проблем не возникло. Загудел зуммер внутренней связи.

— Джек и мистер Малиш прибыли, — произнес голос Пэтти словно это был один из очередных, заранее запланированных визитов.

Когда они вошли, я ждал их, сидя за своим столом. Малиш был без наручников, и Джек его не держал. Он стоял сзади, на почтительном расстоянии в один-два шага и вполне бы мог сойти за моего дворецкого.

Я молча сидел, просто глядя на доставленного. Клайд Малиш выглядел довольным.

— Я сам посоветовал вам сделать это, — сказал он.

Джек заметил:

— Он в порядке, босс, — имея в виду, что Малиш безоружен. Я кивнул, подав бровями едва заметный знак, указывающий в сторону двери, и Джек удалился. Малиш по-прежнему стоял. Речи, которые я заготовил, скорее зависели от его реакции, чем от моего вступления. Я молчал.

В конце концов он без всякой враждебности сказал:

— Давайте так: вы попросту расскажете мне, в чем дело, а я посмотрю, смогу ли я вам чем-то помочь.

— Я уже сообщил, что именно вы должны сделать. Дать мне горючее, чтобы я мог спалить выстроенное вами здание.

Метафоры явно не были его стихией. Я выразился более определенно:

— Вы обязаны представить какое-нибудь доказательство того, что Менди Джексон солгала. Свидетеля, письменное заявление, кого-то, кто скажет, что случайно подслушал, как она планировала это. Вы в состоянии кого-то найти. Мы знаем, что люди согласятся лжесвидетельствовать для вас. Потребуется совсем немного, чтобы добиться нового процесса по делу моего сына. Вам нет необходимости самому впутываться в это. С вами я разберусь позднее.

Из всего сказанного мной Малиш выудил только одно слово.

— Ваш сын? Ох! Теперь я понял.

Он заметил поблизости кресло и сел. Оглядел кабинет.

— Я нахожусь под арестом? — спросил он скорее с любопытством, чем с раздражением. — Нельзя ли попросить у вас чего-нибудь попить? Я как раз вылез из бассейна, когда прибыли ваши ребята.

— Что вы предпочитаете?

Я подумал о баре, который завели здесь мои служащие и о существовании которого я, по их мнению, не подозревал.

— Что, если я попрошу диетическую кока-колу? — сказал Малиш. — В долг или что-то вроде этого.

Я заказал ему диетической кока-колы. Пэтти поинтересовалась, не нужно ли мне еще чего. Это был слишком прозрачный намек. Когда принесли бокал, Малиш опустошил сразу половину. Следовало ожидать, что он пьет именно так.

— В чем задержка? — спросил я. — Мне казалось, что я выразился достаточно ясно.

— Эй, я только здесь понял, — сказал Малиш. Он сделал успокаивающий жест рукой. Казалось, он погрузился в размышления. — А почему вы обратились с этим ко мне? Я не говорю, что не могу помочь, но вы могли бы сделать это и сами.

Я не нашелся, что ответить. Я чувствовал себя так, будто вмешался в чужую беседу: здесь отсутствовала какая-то связь. Интересно, не подумал ли Малиш, что этот кабинет прослушивается?

— Теперь, когда я понял, о чем речь, я могу вам посочувствовать. Послушайте, у меня самого есть парень. Он уехал в Калифорнию и превратился в бродягу с побережья. Говорит, что собирается стать кинорежиссером, но выглядит, как настоящий босяк. Я знаю, что чувствуешь, когда твои дети попадают в беду. Ты с ума сходишь из-за них, но согласен сделать все, чтобы их выручить. Я понимаю.

Разумеется, он понимал это. Он именно на это и рассчитывал, не столько в моем случае, сколько в случае с Менди Джексон. Я сказал:

— Точно так, как будто ты сам попадаешь в беду и делаешь все, чтобы из нее выбраться. Верно?

— Вы намекаете на то мое дело? — спросил он и небрежно махнул рукой. — Это ерунда. У вас, ребята, никогда ничего и не было. Не обижайтесь, Я даже удивился, что это так далеко зашло.

— Замолчи! — Он заставил меня вскочить с кресла. — Ты, сукин сын! Не говори мне о том, что это было обычное дело. Не говори, что тебе пришлось всего лишь принять меры предосторожности. После того, что ты сделал...

Он поднялся мне навстречу. Я приблизился к нему, но это было не то же самое, что схватить за лацканы Майрона Сталя и с удовольствием увидеть страх на его лице. Малиш не отступил и отвел мои руки в стороны, так что я едва не упал на него. Он был на десять лет старше меня, но, возможно, где-то на один дюйм повыше и вовсе не так мягок, каким казался в своей помятой спортивной рубашке в цветочек. Лицо его превратилось в гранит. Он выглядел именно так, как и должен был выглядеть, — человеком, выстроившим из ничего целую преступную империю потому что никому не позволил остановить себя.

Он продержал меня на расстоянии достаточно долго, чтобы напомнить, что моя физическая победа ни к чему не приведет, даже если мне и посчастливится достичь ее. Кончилось тем, что стоя вплотную к Малишу, я старался выглядеть грозным.

— Ты создал этот план, Малиш. Ты можешь и разрушить его.

— Пошел ты в задницу! Я не собираюсь бегать ради тебя с высунутым языком. Это дерьмо стоит ровно столько же, сколько и твой паршивый ордер. За какого дурака ты меня принимаешь? Если я...

Когда открылась дверь, он повернул к ней лицо, так что я не мог видеть его выражения, но я видел лицо Линды, когда она смотрела на Малиша. Она выглядела испуганной. Когда она перевела взгляд на меня, в глазах ее мелькнул ужас.

— Что еще за дьявольщина! — прорычал Малиш, прежде чем Линда придумала, что сказать. Он отскочил от меня. — Ты проворонил дело, поэтому выдумал дурацкий план, чтобы заставить меня подделать свидетельское показание? Это все равно что поджечь у меня на пороге пакет с собачьим дерьмом и дожидаться, пока я туда вляпаюсь. Научись получать шишки, сынок. Ты проиграл. И ты ничего с этим не поделаешь.

— Вот тут ты ошибаешься. Очень ошибаешься!

— Да ну? Хорошо, давай посмотрим. Ты, ас, действовал так, что хуже не придумаешь. И в следующий раз, когда тебе захочется увидеть меня, не утруждай себя фальшивыми ордерами. Просто приди и постучись в мою дверь. Я посмотрю, впускать ли тебя.

Он прошествовал к выходу, оттолкнув попавшееся ему на пути кресло. Я двинулся вслед за ним. Я не знал, что собирался сделать. Может быть, швырнуть ему вдогонку еще одну пустую угрозу. Инерция моего движения была так слаба, что Линда остановила меня, просто взяв за руку.

— Марк!

Я услышал, как хлопнула дверь приемной. Пусть он уходит. Я чувствовал себя так, будто его плевок стекал по моему лицу.

— Что он делал здесь, Марк? Этот человек опасен! К чему ты пытался его принудить?

Это был хороший вопрос.

Чего я действительно ожидал от него? Признания? — спрашивал я сам себя. Это была глупая идея — тащить Малиша сюда. Я был уверен, что у него нет оружия, но ведь и я не был вооружен. Я вернулся к изучению его досье. Это привело меня к другим уголовным делам, предположительно связанным с делом Малиша, — многие из их героев-наркоманов были осуждены уже давным-давно и, вне всякого сомнения, теперь уже вышли на свободу. В разгар этой бумажной работы у меня появился непонятный зуд, словно какая-то старая блоха очнулась от своей зимней спячки и прыгнула на меня.

Майрон Сталь снова посетил мои мысли. Если мне и не удалось запугать Малиша, то со Сталем это получилось, хотя могла ли быть в этом какая-то польза? Могла! Сталь долгие годы являлся юридическим представителем Малиша. Если он был хоть отчасти адвокатом, то должен был иметь что-то на своего клиента. Конечно, у этой улицы два конца. Малиш для Майрона Сталя был больше, чем просто клиентом. Малиш платил за все, от роскошного викторианского костюма Сталя и до чистки его ботинок Человек мог пристраститься к этому денежному потоку, а это не перешло во что-то большее, чем простое представительство интересов своего клиента. После стольких лет сотрудничества их связь должна была стать скорее чем-то вроде партнерства или брака.