По светлому следу (сборник) - Томан Николай Владимирович. Страница 79

Рация находилась теперь в мотоцикле. По совету Малиновкина, Ершову удалось так ловко вмонтировать ее внутрь коляски, что пользоваться ею можно было, не вынимая из тайника.

Как же теперь лучше выехать со двора Аскара? Выкатить мотоцикл на улицу или незаметно провести его огородами? Пожалуй, лучше огородами.

Ершов выкатил машину во двор. Она была легкой, подвижной. Катить ее не стоило большого труда. Только в огороде пришлось немного повозиться, чтобы не помять грядок. Но вот наконец он в поле. Усевшись в седло, майор завел мотор, включил первую скорость и медленно двинулся вперед.

Желтоватый конус света тускло освещал проселочную дорогу. Иногда он выхватывал из темноты то белые султаны ковыля, росшего по сторонам дороги, то полукустарник кокпека с невзрачными стеблями и листочками. Попал в полосу света и степной хорек, вышедший на охоту за сусликами.

Ершов увеличил скорость, продолжая зорко поглядывать по сторонам, по вокруг все было обычно. Интересно, где же Жиенбаев подаст условный сигнал — у самой Черной реки или раньше?

Вот в конусе света от фонаря мотоцикла вспыхнули впереди кусты терескена. Мелкие седовато-серые листки его поблескивали в лучах прожектора язычками тусклого пламени. Эти невзрачные растения ночью показались Ершову красивее, чем днем. Майор все ближе подъезжал к кустарнику и вдруг увидел, как несколько левее того направления, по которому он ехал, замигал красный огонек: две короткие и одна длинная вспышка.

Ершов остановил мотоцикл и тоже просигналил своим прожектором. Почти тотчас же ему снова ответил красный фонарик обычной азбукой морзе: «Гасите свет. Вкатите мотоцикл в кусты. Сами возвращайтесь на дорогу. Ждите дальнейших приказаний».

За текстом следовала цифра «33». Это был агентурный номер Призрака, известный Ершову по признанию, сделанному шпионом, сообщившим органам госбезопасности о заброске Призрака в Среднюю Азию. Значит, Саблин и Осипов не ошиблись, предполагая, что Жиенбаев и Призрак — одно и то же лицо. Открытие это обрадовало Ершова. Значит, он верно нащупал след неуловимого «Призрака» и рано или поздно возьмет за горло эту международную знаменитость.

Когда Жиенбаев кончил сигналить, Ершов ответил ему своим прожектором, что понял его. Выключив свет, он вынул из кармана томик стихов американских поэтов и раскрыл его на той странице, на которой был напечатан «Ворон» Эдгара По. Положив книгу на сиденье коляски, майор столкнул с места мотоцикл и покатил его в кусты терескена. Когда машина оказалась в середине кустарника, Ершов оставил ее там и вышел на дорогу.

Никогда не питал Ершов большой любви к ночному светилу, но теперь, взглянув на небо, пожалел, что нет луны. А золотистые песчинки большой небесной дороги — Млечного пути — не в силах были осветить землю. В густой тьме лежали вокруг и казахские степи и кустарник терескена, в зарослях которого таился Призрак.

Уже более пяти минут ходил майор вдоль дороги, но не слышал из кустов ни одного звука. Лишь когда зажег Жиенбаев свой фонарик, стало несомненно, что осматривает он рацию, вмонтированную в кожух мотоцикла. Впрочем, об этом тоже можно было только догадываться, так как за кустами терескена ничего не было видно, лишь кое-где сквозь их густые ветви просачивался тусклый свет.

Майору казалось, что прошло уже очень много времени, прежде чем раздался из кустарника голос Жиенбаева:

— Значит, кодировать будем по «Ворону» старика Эдгара? Верно я понял?

Голос Призрака был высокий, звучный, без малейшего акцента и совершенно незнакомый Ершову.

— Так точно! — поспешно ответил майор на его вопрос.

— Ваша работа по монтажу рации меня устраивает, — продолжал Жиенбаев, и, судя по тому, что голос его стал слышнее, он вышел, наверно, из гущи кустарника. — А то, что я не показываюсь вам, пусть вас не смущает, — таков стиль моей работы. Ну, а теперь ступайте назад пешком, дорогой мой коллега, сотрудник Алма-атинского исторического музея Талас Александрович Мухтаров, — добавил он с неприятным смешком. — Так ведь, кажется?

— Точно так.

— Возвращайтесь к Аскару Шандарбекову, — теперь уже резким тоном приказа продолжал Призрак. — Связь со мной будете держать по своей рации. Сеансы назначаю на двенадцать часов ночи. Может быть, я не смогу иногда вести передачу, но вы включайтесь ежедневно и будьте на приеме не менее получаса. Вам все понятно?

— Все.

— Разговор будем вести по новому коду. Мой позывной — «Фрэнд», ваш — «Комрад». Длина волны — десять и тринадцать сотых. Задание вам следующее: узнавайте возможно подробнее, какие грузы идут со станции Перевальской на стройплощадку железной дороги. Сами старайтесь не ходить на станцию. Выпытывайте эти сведения у Аскара или его двоюродного брата Темирбека. Не пытайтесь только подкупить их. Это опасно — можете погубить все дело. Вам все ясно, Мухтаров?

— Так точно.

— Ну, тогда до свидания.

Слышно стало, как зашуршали ветки — наверно, Жиенбаев выкатывал из кустов свой мотоцикл. Потом раздался стрекот мотора. Мотоцикл поработал немного на холостом ходу, затем Жиенбаев включил скорость и уехал куда-то в поле, не зажигая света.

Взвешивая все только что происшедшее, Ершов подумал невольно: «А я по-прежнему знаю о нем ровно столько же, сколько знал до этого. Даже лица его не видел…» Но тут же утешился: «Однако хорошо уже и то, что это тот самый Призрак, за которым мы так давно охотимся. Он, конечно, проверял меня все эти дни, наблюдая за мною, и нашел теперь возможным доверить кое-что. Можно, пожалуй, надеяться, что со временем он станет откровеннее…»

Шагая в Перевальск по пыльной дороге, Ершов уже в который раз задавал себе все один и тот же вопрос: что же все-таки привлекает Жиенбаева на строительстве железной дороги? Даже приблизительного ответа на это у него пока не было.

Только к рассвету добрался майор до города и так же, как и ночью, огородами прошел в дом Аскара. На востоке уже занималась заря, когда он вошел в свою комнату. Подойдя к окну, он раздвинул занавески и посмотрел на домик напротив. Тотчас же открылось в нем окно, и взлохмаченная голова Малиновкина высунулась на улицу. Лейтенант сделал вид, что выплескивает что-то из стакана на тротуар, а Ершов зажег спичку и закурил — это было условным знаком, означавшим, что у него все в порядке.

Окно напротив снова захлопнулось.

«Поволновался за меня Дмитрий», — тепло подумал Ершов о Малиновкине и, с наслаждением опустившись на диван, стал снимать пыльные сапоги.

За стеной комнаты Темирбека с присвистом храпел кто-то. «Значит, кондуктор вернулся уже из поездки», — решил Ершов, вспомнив, что, проходя через кухню, наткнулся на окованный железом сундучок, который Темирбек обычно брал с собой в поездку.

В МИНИСТЕРСТВЕ ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ

Генерал-директор пути и строительства Вознесенский очень устал после длительного совещания у министра путей сообщения и более всего мечтал об отдыхе. Он уже собрался было домой, как вдруг вспомнил, что в пять тридцать должен заехать к нему Саблин. Об этом они договорились утром по телефону.

Когда-то Вознесенский был в дружеских отношениях с Саблиным, но с тех пор много воды утекло. Последние годы они общались все реже, и Вознесенский даже вспомнить теперь не мог, когда они встречались в последний раз: пять лет назад или все десять?

Генерал-директор помнил, правда, что Саблин служит в Комитете государственной безопасности, и, когда Илья Ильич заявил, что дело у него служебное, отказать ему в приеме или перенести встречу на другой день было неудобно.

Вспомнив теперь о скором приходе Саблина, Вознесенский недовольно поморщился и закурил папиросу.

«Зачем, однако, я ему понадобился? — рассеянно думал он. — Надеюсь, это не связано с каким-нибудь неприятным делом?…»

Саблин приехал ровно в пять тридцать. Он был на этот раз не в генеральской форме, а в скромном штатском костюме и произвел на Вознесенского впечатление человека не очень преуспевающего в жизни. Это почему-то успокоило его, и он сразу же взял свой обычный в подобных обстоятельствах покровительственный тон.