Главный подозреваемый - Кобен Харлан. Страница 4

Интересно, что сказала бы об этом Эсперанса? Майрон старался о ней не думать – бесполезно и только зря бередит рану, – но в последний раз они устраивали такой просмотр в Филадельфии втроем, с Уиндзором и Эсперансой. Ему не хватало ее смачных комментариев.

Лодка причалила к берегу, и они зашагали к частному самолету.

– Мы ее спасем, – объявил Уиндзор. – Мы ведь хорошие парни.

– Не уверен.

– Прочь сомнения, мой друг.

– Я имел в виду то, что мы хорошие парни.

– А то какие же?

– Я-то точно нет.

Уиндзор скорчил одну из своих гримас – подбородок вперед, твердый взгляд: ни дать ни взять отец-основатель с «Мейфлауэра» [3].

– Этот твой моральный кризис, – отрезал он, – совершенно некстати!

В кабине частного самолета их встретила пышнотелая блондинка с умопомрачительным бюстом: отличный экземпляр для вечернего телешоу. Она принесла напитки, сдобрив угощение смешками и милыми ужимками. Уиндзор поблагодарил ее улыбкой. Блондинка улыбнулась в ответ.

– Забавно, – пробормотал Майрон.

– Что именно?

– У всех твоих стюардесс огромный бюст.

Уиндзор нахмурился:

– Ради Бога. Она считает себя стюардессой.

– О, прости мою бестактность.

– Проявляй больше уважения, дружище, – наставительно заметил Уиндзор. – Угадай, как ее зовут?

– Надеюсь, не Тауни?

– Почти попал. Кэнди. Но она пишет не Кэнди, а Кайнди. И над «й» рисует красное сердечко.

«Конечно, Уин всегда был отъявленной свиньей, но сейчас он превзошел себя».

Майрон откинулся в кресле. Пилот обратился к ним через громкую связь, назвав каждого по имени. Потом лайнер взлетел ввысь.

«Частный самолет. Яхта. Неплохо иметь богатых друзей».

Когда они набрали высоту, Уиндзор открыл что-то вроде коробки из-под сигар и достал оттуда телефон.

– Позвони родителям, – предложил он.

Майрон на секунду замер. Чувство вины захлестнуло его с новой силой, даже щеки покраснели. Кивнув, он взял телефон и набрал номер.

Ответила мать.

– Мам…

Она завопила – позвала отца. Тот подошел к другому аппарату.

– Пап…

Отец тоже завопил: стереоэффект. Майрон отодвинул трубку от уха.

– Я был на Карибах, – попытался он вклиниться в их дуэт, – а не в Бейруте.

Взрыв смеха на обеих линиях. И снова вопли. Майрон покосился на Уина. Тот сидел с бесстрастным видом. Майрон закатил глаза, хотя его распирало от гордости: «Можешь сколько угодно делать вид, будто недоволен, но кто не хочет, чтобы его так любили?»

Мать с отцом заговорили о пустяках – сознательно, как он понял. Они отлично умели мотать нервы, но всегда знали, когда лучше промолчать. Майрон объяснил, где находился все это время. Родители внимательно слушали. Потом мать спросила:

– А откуда ты звонишь?

– Из самолета Уина.

Синхронный вздох.

– Откуда?

– У компании Уиндзора есть частный самолет. Я же сказал, он забрал меня…

– Ты говоришь по его телефону?

– Да.

– Ты хоть представляешь, сколько это стоит?

– Мам…

Но после этого разговор быстро закончился. Положив трубку, Майрон откинулся в кресле. Чувство вины не проходило, оно застряло в нем, как кусок льда. Родители уже немолоды, а он об этом не подумал. Он вообще мало о чем думал.

– Я поступил с ними по-свински, – признал Майрон. – И с тобой тоже.

Уиндзор слегка шевельнулся в кресле – вот и вся реакция. Кэнди снова завихляла бедрами в проходе. Она опустила экран и включила изображение. Начался фильм Вуди Аллена «Любовь и смерть». Изысканное блюдо.

Они смотрели молча. Когда фильм закончился, Кэнди спросила Майрона, не хочет ли он принять душ.

– Прошу прощения? – уставился на нее Майрон.

Кэнди рассмеялась, назвала его «глупыш» и упорхнула.

– Душ?

– Да, в конце салона есть кабинка, – ответил Уиндзор. – Я на всякий случай приготовил смену белья.

– Ты настоящий друг.

– Конечно, глупыш.

Майрон принял душ и переоделся, а потом они пристегнули ремни, потому что полет подходил к концу. Самолет плавно спустился вниз и приземлился так мягко, словно посадку срежиссировал балетмейстер. Рядом, на темной дорожке, их ждал белый лимузин.

Когда они вышли из самолета, даже воздух показался Майрону странным и незнакомым, словно он прилетел не из другой страны, а с другой планеты. К тому же лил сильный дождь. Они сбежали по трапу и нырнули в открытую дверь машины.

– Остановишься у меня? – Уиндзор стряхнул с пиджака брызги.

Раньше Майрон жил на Спринг-стрит вместе с Джессикой. Но это было раньше.

– Если ты не против.

– Не против.

– Хотя я могу пожить у родителей и…

– Я же сказал – все в порядке.

– Ладно. Но потом я себе что-нибудь подыщу.

– Можешь не торопиться.

Лимузин тронулся с места. Уиндзор сложил ладони домиком. Характерный жест. Не размыкая рук, он постучал указательным пальцем по губам.

– Не люблю обсуждать такие темы, – пробормотал Уиндзор, – но если хочешь поговорить о Джессике или о Брэнде… – Уиндзор разомкнул пальцы и помахал рукой. Он делал что мог. В сердечных делах его нельзя было назвать профи. Если определить обычную реакцию Уиндзора на романтические отношения, больше всего подходило слово «тошнота».

– Забудь об этом, – отмахнулся Майрон.

– Прекрасно.

– Но все равно спасибо.

Быстрый кивок.

Десять лет Майрон сражался с Джессикой – бурная любовь, драматический разрыв, новая встреча, осторожное сближение, опять роман… Но теперь все кончено.

– Мне ее не хватает! – вырвалось у Майрона.

– Мы вроде решили, что прекратим об этом говорить?

– Извини.

– Ладно, продолжим. – Уиндзор снова поерзал в кресле, словно ему вставили анальный зонд.

– Я просто хотел сказать… Наверное, мне никогда не избавиться от Джессики окончательно.

– Что-то вроде сбоя в программе, – кивнул Уиндзор.

– Да. Что-то вроде этого. – Майрон улыбнулся.

– Значит, нужно вырезать испорченный фрагмент и идти дальше.

Майрон посмотрел на друга. Уиндзор пожал плечами:

– По пути к тебе я смотрел ток-шоу Салли Джесси.

– Заметно, – отозвался Майрон.

– Передача называлась «Мама отбирает мои фенечки», – продолжал Уиндзор. – Скажу честно – я плакал.

– Рад, что в тебе проснулись человеческие чувства. – Как будто они у него когда-то были. – Что у нас на повестке дня?

Уиндзор взглянул на часы.

– У меня есть знакомый в следственном изоляторе. Думаю, сейчас он на месте.

Уиндзор включил громкую связь и набрал номер. Послышались телефонные гудки. Через пару секунд ответил мужчина:

– Шварц.

– Брайан, это Уиндзор Локвуд.

Как всегда, последовала уважительная пауза.

– Привет, Уиндзор.

– Можешь дать мне кое-какую информацию?

– Спрашивай.

– Эсперанса Диас. Она у вас?

Брайан помолчал, прежде чем ответить:

– Считай, я тебе этого не говорил.

– Не говорил чего?

– То, что сейчас скажу, – ответил Шварц. – Да, она здесь. Ее притащили пару часов назад в наручниках. Все было сделано по-тихому.

– Почему по-тихому?

– Не знаю.

– Когда ей предъявят обвинение?

– Думаю, завтра утром.

Уиндзор посмотрел на Майрона. Тот кивнул. Значит, она проведет ночь в тюрьме. Это плохо.

– Почему ее арестовали так поздно?

– Не знаю.

– И ты сам видел, как ее привезли в наручниках?

– Да.

– Ей предлагали добровольно прийти в участок?

– Нет.

Друзья снова переглянулись. Поздний арест. Наручники. Ночь в тюрьме. Похоже, кто-то в окружной прокуратуре решил всерьез взяться за дело. Это очень плохо.

– Есть еще что-нибудь? – спросил Уиндзор.

– Это практически все. Я уже сказал, арест провернули без шума. Окружной прокурор даже не сделал заявления для прессы. Но скоро сделает. Возможно, уже в вечерних новостях. Минимум информации, никаких вопросов – в таком духе. На самом деле я бы и сам ничего не знал, если бы не был таким фанатом.