Каспар Фрай (авторский сборник) - Орлов Алекс. Страница 52

Мансур продолжал бесноваться и брызгать слюной, потрясая кривым ясагаем.

– Но тут только семьсот всадников, Мансур. Остальных ты послал на отдых…

– Я отпустил их, а теперь зову обратно! Вот ты, ты и ты! – Мансур ткнул пальцем в трех попавшихся на глаза воинов. – Немедленно скачите и приведите всех моих людей. Я хочу войны! Я хочу большой войны! Мы поймаем этих шакалов и наденем их головы на наши пики, а потом проскачем с ними до самого моря и вернемся назад с богатыми трофеями!

– Но, Мансур, – пытался образумить его сотник, – нам не пройти через земли фаргийского халифа. У него восемьдесят тысяч клинков.

– Ну и пусть! Лучше умереть, чем дальше жить в таком позоре! Мы лишились наших проводников! Нет с нами мудрецов, и нам некому приносить жертвы!

Трое выбранных посыльных вскочили на коней и поскакали созывать войско, а семьсот воинов, жившие в стойбище, стали собираться в дорогу.

Между тем Мансур все никак не успокаивался. Он бегал по стойбищу и пинал ногами тех воинов, которые, как ему казалось, были недостаточно проворны. Этим он только усугублял суету и путаницу.

Лошади, которым передавалось настроение людей, занервничали. Они храпели, вставали на дыбы и, вырываясь из рук хозяев, принимались носиться по стойбищу, сбивая попадавшихся им под ноги женщин и любопытных мальчишек.

Степняки бросали все дела и сообща ловили этих беглецов, однако едва они ловили одну лошадь, как в другом месте начинала вырываться другая.

– Вот! Вот что с нами случилось, когда мы потеряли наших мудрецов! – исступленно кричал Мансур, и воины смотрели на него со страхом, им казалось, что их предводитель сошел с ума.

Неожиданно с самой верхней точки заброшенного дворца закричал и замахал черной тряпкой наблюдатель.

В его обязанности входило смотреть по сторонам и предупреждать, если появлялись чужие.

– Я вижу всадников! Я вижу всадников! – кричал наблюдатель, указывая рукой на север.

Мансур в одних шароварах и с мечом в руке запрыгнул на первого попавшегося коня и погнал его на северную окраину стойбища. За ним вслед понеслись его верные воины.

Вместе с Мансуром передовые конники с разгона взобрались на вершину бархана, а остальные степняки остались у основания холма, с волнением ожидая, что скажет предводитель.

То, что увидели с бархана Мансур и его подчиненные, поразило их. Над небольшой песчаной впадиной вращался широкий, похожий на блюдо смерч, из которого, словно из мутной воды, появлялись всадники.

Они выезжали на высоких черных конях, одетые в черные плащи, которые прикрывали блестевшие, словно жемчуг, доспехи. Опустив длинные мечи, всадники, расслабленно покачиваясь в седлах, растягивались в длинную цепь.

– Кто они, Мансур?! – закричал воин, у которого не выдержали нервы. Уж очень страшными на белом песке выглядели эти спокойные всадники, ехавшие навстречу отряду Мансура, который в несколько раз превышал количество пришельцев – их было не более сотни.

Мансур смотрел на приближавшегося врага глазами, в которых пылало безумие. Когда те подъехали ближе, все увидели, что лица чужаков скрыты под опущенными забралами.

Эти всадники были похожи друга на друга как близнецы. Не слышно было, чтобы кто-то отдавал команды, только чуть поворачивались головы в шлемах то в одну, то в другую сторону, очевидно, для проверки правильности строя.

К безумству Мансура прибавился зарождавшийся страх, спрятать который он мог только в крике и безжалостной атаке на врага.

– Убейте их! – закричал он. – Убейте их, заклинаю вас костями наших предков! Убейте всех и скормите шакалам! Я хочу видеть их кровь! Я хочу видеть кровь!

– И, призывно взмахнув мечом, Мансур пустил коня по склону бархана навстречу невесть откуда взявшимся врагам.

Улюлюкающая конница засверкала на солнце сотнями отточенных клинков и помчались на противника. Черные всадники приняли вызов и, подняв мечи, стали разгонять своих тяжелых лошадей.

Когда до столкновения противников оставались какие-то мгновения, цепь чужаков вдруг распалась и быстро свернулась к флангам, пропуская мимо себя разогнавшуюся и разгоряченную лаву степняков.

Однако всему войску степняков чужаки проскочить не дали. Черные фланги сомкнулись на растянувшихся тылах Мансура, и началось методичное истребление растерянных и мятущихся конников.

В рядах отставших степняков началась паника и свалка. Те, кто попадал под безжалостные удары мечей, пытались спастись, прорвавшись через ряды своих, и наталкивались на тех, кто, наоборот, стремился атаковать черных всадников.

Отливающие синевой клинки работали без отдыха, с легкостью разрубая не только степняков, но и их лошадей. Кровь лилась рекой, искромсанные тела валились на песок, и цепочка чужаков продолжала охватывать бьющихся в западне кочевников, заключая их в кольцо.

Войско Мансура таяло на глазах. Сам он, выныривая то в одном, то в другом месте, наткнулся на меч чужака и упал к ногам своей раненой лошади. Его воины еще пытались прорваться и смело бросались в бой, чтобы успеть нанести хотя бы один-единственный удар. Однако их мечи отскакивали от невиданной по прочности стали, в то время как клинки черных всадников легко рассекали шлемы степняков, сделанные из плохого железа. И уж тем более их не останавливали легкие панцири из простеганной многослойной кожи.

Когда чужаки замкнули кольцо, уничтожение войска степняков пошло еще быстрее. Казалось, у черных всадников становилось все больше сил, они рубили все ожесточеннее, купаясь в фонтанах крови и время от времени издавая гортанные, полные нечеловеческого торжества крики. Скоро все закончилось. Лишь паре сотен перепуганных лошадей удалось убежать в пески. Люди же остались на барханах.

Где-то за песчаными холмами затявкал шакал. На высохший куст опустился ворон. Наступало их время, и они это знали.

Покончив с воинами, отряд черных всадников выстроился в две колонны и медленно и неотвратимо двинулся в сторону шатров. Их работа еще не была завершена.

У окраины стойбища две колонны всадников разошлись. Одна стала заходить с запада, другая с востока. Чужаки и здесь не собирались давать пощады никому – ни людям, ни животным.

У них был приказ – уничтожить всех.

Когда полыхнули первые шатры, мессир Дюран увидел это со своей далекой башни сквозь хрустальную сферу.

Дюран старался приблизить картину разорения, чтобы удостовериться в смерти Фрая. Однако он видел только кровь, белый песок и распахнутые в немом крике рты. Впрочем, это не имело для него никакого значения.

Вот и лошади мардиганской породы. Черные всадники взломали ворота в заброшенном дворце и выгнали всех остававшихся там животных.

Теперь Дюран будто парил над стойбищем на большой высоте. Он видел, как посланные им стервятники выполняли свою работу, однако все это было не то. Не то!

Прошло еще немного времени, и работа закончилась. Однако цель не была достигнута.

«Ищите их! – приказал Дюран. – Они не могли уйти далеко! Их следы еще не занесло песком – они пошли на юг. Найдите их! Найдите!»

Несмотря на то, что отряд ушел от Мансура не так уж далеко, Фрай позволил своим бойцам отдохнуть как следует и поделил ночь на пять смен.

Ранним утром, еще до того, как закончилась последняя смена, которую стоял Углук, Фрай поднялся сам.

Солнце еще только собиралось всходить, и было самое время отвести лошадок пожевать колючих кустиков бугельника, на которых в это время еще оставалась роса.

Вместе с орком они отвели животных к склону соседнего бархана, где для неприхотливых степных лошадей было достаточно корма.

Пока они завтракали, Каспар и Углук отправились будить товарищей.

– Какое хорошее утро, ваша милость, – признался Фундинул. – Как приятно, просыпаясь, видеть небо таким огромным, а не величиной с горловину ямы.

– Да-а, – согласился с ним Бертран, стряхивая со стальных доспехов скопившуюся росу.