Магия убийства - Соболева Лариса Павловна. Страница 8

– Не морочь мне голову, и так сойдет.

Его задело: она не захотела поменять хлипкий статус сожительницы на положение жены?! Как это понимать? Все бабы от мала до велика набиваются ему в жены, а Илона отказалась? Нормально? Он (!) хочет узаконить отношения, а она нет. Существует женская логика, но есть и мужская. Так вот мужская логика взбунтовалась:

– А почему, собственно, ты не хочешь идти за меня замуж? Я что – из одних изъянов состою? Или гол как сокол? Или ты выжидаешь, когда появится более крупная птица?

Илона лишь сострадательно улыбалась, тем самым возбудив в нем дремучее чувство – ревность. Его логика была элементарна: от завидной роли жены такого человека, как он, отказываются либо ненормальные, либо те, у кого есть выбор. Мозги у нее в порядке, значит, кто-то имеется. Мирон Демьянович приставил шпика к Илоне, чтобы выяснить, кто посмел претендовать на нее, она это заметила и устроила ему скандал. Впрочем, скандалом ее ультиматум невозможно назвать, прозвучало это так:

– Прекрати шпионить за мной. Имей в виду: еще раз засеку слежку, ты меня больше не увидишь.

– От меня просто так не уходят, – прозвучала с его стороны угроза.

– А я уйду. У тебя сдвинуты понятия, дорогой. Я не акция, не компания, не активы и пассивы предприятия, которые ты можешь отобрать или купить. Именно поэтому я не выхожу за тебя замуж – не хочу дать тебе право собственника. Со штампом ЗАГСа ты приобретешь свободу, а я – кандалы. Лучше построим наши отношения на взаимном доверии и уважении, этого вполне достаточно. Не хочешь – давай расстанемся.

Он заподозрил, что она мудрит, преследуя некие цели, и стал наблюдать за ней. В конце концов понял: Илоне действительно наплевать на статусы и прочее, она с ним только потому, что ей нравится быть с ним. Но время от времени он ей напоминал: «Ты не передумала?» Однажды услышал:

– Пожалуй, я пересмотрю свои взгляды. Кажется, ты достоин меня.

В этом она вся: не он осчастливил ее, а она его. Так вот, данная позиция гласит: завоюй меня. Приходится прилагать усилия, а объект, на который потрачены силы, становится тебе дорог. Все просто.

Мирон Демьянович допил сок, поставил стакан на стол и вернулся к больной теме: кто подсунул ужа. От одного воспоминания его затрясло.

– Узнаю и шкуру сдеру.

4

Вечером она упивалась общением с Мартыном, хотя он вел себя обычно, казалось, ничто не предвещало бурных страстей. Клара давно забыла, что такое смущение, а с ним смущалась. Забыла, как бывает, когда только и думаешь, чтобы не сказать глупость, и вдруг нечаянно говоришь именно глупую фразу, потом хихикаешь как дура и не знаешь, как быть. Откуда в ней появляется сугубо женская мягкость, когда она с ним? И почему проходит ток по всему телу, когда он берет ее за руку? Почему темнеет в глазах, сердце бьется аритмично? Есть одно объяснение – то самое слово, казавшееся ей ранее выдумкой писателей и поэтов. Люди искусства чрезмерно эмоциональны, вот и называют обычное сексуальное влечение любовью. Клара далека от эмоций, но тем не менее они ее захватили. И это приятно.

У него нет белокурых кудрей, делающих мужчин немного женственными. Нет красивеньких, даже сладких черт лица, нет ухоженного, как у девушки, тела, нет отшлифованных маникюршей ногтей… У Мартына многого нет из набора, позволяющего назвать его красивым, и все же он красив до такой степени, что у Клары мозги стопорились и начинали работать на полную мощность инстинкты. Смотришь на него и видишь: это мужчина от и до. Он не хамло, которое думает, будто наглыми выходками походит на самца. Мартын не педерастичное и субтильное существо, а мужик, пусть небогатый, но с ним чувствуешь себя женщиной. Красавчик, уделяющий внешности все свободное время, меркнет перед Мартыном.

Пили коктейли в баре. Клара, волнуясь и оттого плохо контролируя себя, набралась больше положенного, и тут вдруг позвонил Красавчик:

– У меня дела хреновые, все сорвалось по не зависящим от меня причинам. Извини, но тебе придется подождать.

– Плохо, – ворчливо сказала она, у нее испортилось настроение. На миг Клара забыла о Мартыне. – Хорошо, я могу немного подождать, а когда ты планируешь закончить?

– Теперь – как повезет. Может, на днях, а может, через неделю.

– В таком случае завтра я жду тебя. О точном времени сообщу.

– На два фронта я не работаю.

– Я все сказала, – отрубила Клара и выключила телефон, чтоб никаких звонков больше не поступало.

– У тебя неприятности? – спросил Мартын.

Она вздрогнула, вернувшись в реальность. Нельзя же так отключаться, то есть переключаться на паршивого Красавчика.

– Да… – протянула она, нервно смеясь. – Дела не очень… Поехали ко мне? Выпьем кофе в тишине.

– Давай ключи, – поднялся он. – Ты машину вести не в состоянии.

Клара с удовольствием расслабилась в машине и под звук мотора задумалась о будущем, опять о будущем. Так хочется послать всех к чертям собачьим, хочется чего-то полноценного. А полноценность сидит за рулем и смотрит на дорогу. Ни разу Мартын не заигрывал с Кларой, не говорил пошлостей, не делал намеков на интим. Что он за человек?

В квартире, когда Клара засуетилась и собралась сварить обещанный кофе, Мартын поймал ее за руку, неожиданно и несколько грубовато притянул к себе, опять-таки по-мужски. Дальше у Клары сознание затуманилось. Единственное, что пульсировало в висках, – наконец-то!

В баре было очень шумно.

– Что? – не расслышал Валдис, подставил ухо почти ко рту Ники.

– Голова трещит! – крикнула она.

– Терпи, – буркнул он.

Но она догадалась только по артикуляции, что он сказал, обвела глазами зал, набитый молодыми и подозрительными людьми. Платон тоже скучал, часто поглядывал на часы. Четвертый час они торчали в баре, ожидая приятелей Канарина. Музыка… это не музыка, а удары по нервной системе. Музыка гремела без перерывов, отупляя до бараньего состояния. За все двадцать четыре года Ника ни разу не бывала в подобных заведениях. Во-первых, не с кем было ходить, во-вторых, отец стучал пальчиком по столу: ни-ни, там одни негодяи, они увезут, изнасилуют, убьют. А Ника была послушной девочкой и правильно делала, что не шаталась по притонам. Вокруг не молодые люди, а неизвестные науке существа, дикари. И жарко, душно. А запахи – хуже некуда: воняет потом, дешевым парфюмом, пылью и гадостью непонятного происхождения. У Ники было обостренное обоняние, дурные запахи ее просто выводили из себя. Она старательно отвлекалась, думая о Канарине. Ничего при нем не нашли – ни документов, ни сотового телефона, ни денег. Но золотую «гайку» убийца не снял, как это понимать? Сейчас почти все имеют мобильники, Канарин тем более должен иметь. Если допустить, что трубку и деньги забрал убийца, то почему не забрал «гайку»?

Просидели до двенадцати. У Ники чуть не вырвалось: «Попадет же мне от родителей». Но вспомнила, что она вполне взрослый человек, работает, а ее работа требует затрат времени. Хотя все равно проблем не избежать, потому что мать и отец до сих пор считают ее маленькой. Хоть квартиру снимай!

Нужный Валдису парень так и не появился. Когда Ника вышла из бара, то с наслаждением вдохнула выхлопные газы от проезжающих автомобилей. Но у нее едва не развилась болезнь Паркинсона – все тело тряслось после децибел.

Клара встала рано, чтобы смыть вчерашний слой косметики и нанести новый, – Мартын не должен видеть ее блеклой молью и небрежно одетой. Какая чудная ночь была! Первый раз он немного разочаровал Клару, после самца-Красавчика не каждый мужчина способен поразить, зато потом… Нет, теперь никаких Красавчиков, у которых работает лишь один инструмент – в паху, а на большее они не годятся.

Мартын громко фыркал в ванной под душем, Клара напевала себе под нос, готовя завтрак и одновременно сервируя стол. Ей нравилось сегодняшнее утро, обещавшее новый виток в их отношениях.