Записки следователя (илл. В.Кулькова) - Бодунов Иван Васильевич. Страница 54

К удостоверению ломовики относились серьезно и как будто старались припомнить, везли ли они такую корзину или не везли. Подумав положенное количество минут, порасспросив, какая была корзина, да откуда везли, да какого числа, каждый говорил, что с ним такого случая не было.

Может быть, это и было правдой. Но, с другой стороны, каждый ломовик понимал, что если он окажется ввязанным в уголовную историю, то потянут его на допрос и он полдня потеряет. Потом на очную ставку, глядишь- и еще полдня прошло, а там, не дай бог, и в суд позовут свидетелем. Жди в свидетельской комнате, пока тебя вызовут. Тут уж половиной дня не отделаешься. Тут целый день придется потратить.

В общем, опрос ломовиков кончился, так сказать, вничью. Он не дал той решающей улики, того решающего свидетеля, на которого рассчитывал Васильев, но он и не убедил его в невиновности Горбачева.

И снова начался допрос:

— Но чем же вы все-таки объясняете, что обрывок газеты, найденный в корзине с трупом, совершенно сходится с обрывком газеты, который найден у вас на кухне?

Горбачев посмотрел подобострастными, ищущими глазами,

— Так ведь знаете, гражданин следователь,- сказал он,- я ведь вам уже говорил. В кошелку наставишь бутылочки с самогоном и бутылочки завернешь. А между бутылочками нарвешь кусков газеты, сомнешь да и насуешь. Это ведь и для того, чтобы бутылки друг о друга не стукались, нужно, и для того, чтобы когда в кошелке одна или две бутылки останутся, чтобы они, знаете ли, не ложились, а то самогончик может пролиться. А самогончик, знаете, обходится дорого, его зря проливать жалко. Ну, а там в какой-нибудь чайной газетки и оставишь. На обратном пути я частенько в магазин заходил купить чего поесть, сосисочек или яичек, так мне кошелка нужна была пустая. А куда дальше газеты эти девались, это я, уж извините, не знаю.

Васильев отпускал его, выжидал время, чтобы тот лег спать, и вызывал снова, на ночной допрос, и снова они без конца бились, и снова смотрел Горбачев искательными глазами и говорил про газетку и самогончик, про сосисочки и яички.

Еще одно обстоятельство говорило в пользу Горбачева. Деньги, пятьсот рублей, которые Козлов получил новыми червонцами, так показал кассир, найдены не были. В квартире у Горбачева оказалось всего восемнадцать рублей семьдесят копеек рублями и трешками.

Короче говоря, следствие окончательно зашло в тупик.

Поиски в Луге

Хорошо еще, что Горбачев попался на варке самогона, а то бы пришлось либо передавать дело в суд с очень шаткими доказательствами убийства, либо вообще Горбачева выпустить. Начальство торопило Васильева. Уже второй месяц сидел Горбачев в тюрьме, а дело об убийстве вперед не двигалось.

Еще раз проехал Васильев от учреждения, где Козлов получил деньги, до дома, где он жил. Оказалось, что как раз возле продовольственного магазина, неподалеку от дома Горбачева, надо было пересаживаться с трамвая на трамвай. Значит, вполне вероятно, что Козлов, получив деньги, зашел в магазин. Возле его дома больших магазинов не было. И, конечно, было ему удобнее всего зайти в магазин именно здесь, на пересадке. Но как же все-таки он потом оказался у Горбачева? Может быть, подошел Горбачев к незнакомому человеку и предложил ему продать самогона, а Козлов соблазнился и пошел? Маловероятно. Во-первых, Горбачев знал, что продажа самогона строго карается. Во-вторых, у него налажены связи с хозяевами чайных, и, значит, сбывать свою продукцию было ему нетрудно. Какого же черта будет он открываться первому встречному? Наконец, третье: одет был Козлов бедно, и предположить, что у него при себе большие деньги, было никак невозможно. Не будет же он, в самом деле, объяснять каждому, что вот, мол, получил подъемные, так что пожалуйста, грабьте. Да, наконец, если все-таки завязалось знакомство на почве самогона, так отчего же убитый был совершенно трезв? Судебно-медицинский эксперт, производивший вскрытие, утверждал это уверенно.

Где-то в этом деле был какой-то крючок, какая-то подробность, о которой Васильев не подумал. Что-то самое главное прошло мимо него. Что же эго могло быть?

Васильев съездил в Лугу, обыскал дом Горбачева. Никаких прямых улик того, Что Горбачев варил самогон и в Луге, не оказалось. И все-таки Васильев был уверен, что именно самогон был всегда основным источником дохода Горбачева. Во-первых, хозяйство оказалось запущенным до последней степени. Урожай на земле вырастал бедный, видно было, что по-настоящему никто к земле рук не приложил. Если землю пахали и засевали, то для того только, чтобы можно было сказать: живем, мол, на трудовые доходы.

Ни лошади, ни коровы не было. Единственный поросенок был такой тощий, такой голодный, что, очевидно, даже покормить его толком у хозяина не было ни времени, ни охоты.

Хозяйка, мать Горбачева, была старушка ядовитая, с хитрыми маленькими глазками. Судя по тому, как спокойно встретила она Васильева, чувствовалось, что обыск ее ничуть не удивил. Она, конечно же, знала, чем занимается сын, и понимала, что в его деле, хотя и выгодном, отдельные неудачи неизбежны. Еще одно было странно в доме Горбачева. Очень уж много было бочек. Васильев насчитал шесть совершенно целых да еще две худые лежали в сарае. В одной из целых бочек солились огурцы, в другой — капуста, а четыре были пустые. Васильеву показалось, что он почувствовал сохранившийся еще в них легкий запах закваски. Видно, и здесь производство было поставлено в широких размерах. Впрочем, доказывать, что Горбачев и в Луге гнал самогон, не имело особенного смысла. Как раз с самогоном и в Петрограде все было в порядке.

В сущности все упиралось в два вопроса. Первое — были ли Горбачев и Козлов знакомы раньше. Второе — где деньги, взятые у Козлова.

Дмитриевы к этому времени уже вернулись из отпуска и жили в своей квартире. Васильев допрашивал их два раза. Оба так ахали и ужасались, делали такие испуганные глаза, когда им рассказывали о том, что Горбачев в их квартире гнал самогон, что у Васильева осталось твердое убеждение: они прекрасно об этом знали и раньше и даже, наверно, были, как говорится, участниками в деле, то есть получали какую-то часть дохода.

Вероятно, думал Иван Васильевич, придется потом их привлечь за соучастие, но все это потом. Главное сейчас- доказать убийство.

Васильев зашел на лужскую почту. Ему пришла в голову нелепая мысль. Может быть, Горбачев был так неосторожен, что взял да и перевел матери по почте Козловские пятьсот рублей. Тогда легко проверить по книге переводов. Он тщательно просмотрел эту книгу, хотя заведующая почтой сразу сказала ему, что такого перевода не было. Шутка ли — пятьсот рублей! В Лугу такой перевод приходит раз в три года.

Все-таки книга была просмотрена, и перевода не оказалось. Хотя Васильев был и раньше в этом почти уверен, он все-таки испытывал разочарование. Как это ни странно, но самые хитрые преступления раскрываются иногда из-за поразительной небрежности преступника. К сожалению, Горбачев, если все-таки он преступник, был очень осторожен.

До обратного поезда в Петроград оставалось еще два часа. Васильев зашел к начальнику милиции, поговорил с ним, попросил приглядывать за старухой Горбачевой, и начальник милиции пошел проводить Васильева на вокзал. В буфете выпили они по кружке пива и сели поговорить. Начальник милиции сокрушался, что просмотрели они самогонщика, и хотя у них были сигналы, но как-то руки не дошли. Все казалось, оснований мало для обыска. А Горбачев сам человек темный. Это здесь все знают. И семья темная. Когда Горбачев в армии был, мама его такую спекуляцию развела, что ужас! Если бы тогда законы были против спекуляции, так ей бы несдобровать. Ее счастье, что было царское время.

— Он в империалистическую воевал? — спросил Васильев.

— «Воевал»! — усмехнулся начальник милиции.- Тоже мне вояка. Сидел где-то писарем в ста километрах от ближайшей пушки. А после революции вернулся. Видно, там, на военной службе, награбастал порядочно. Приехал с деньгами, корову они купили, порося завели, но семья такая, что им ничто впрок не идет. Как пошло пьянство, так и поросенка, не откормив, продали, а потом и корову. Тут он раскаялся и решил, что, видно, чем ему за самогон деньги платить, пусть ему лучше платят. Ну, какие там у него доходы, этого я не знаю, но пьет он по-прежнему. На троицу приезжал — по всем канавам валялся. Из одной вылезет, через полчаса в другую упадет.