Боги богов - Рубанов Андрей Викторович. Страница 13

В стороне от вигвамов темнело более крупное и основательное строение, нечто вроде куполообразной хижины: стены из камней, щели меж ними тщательно забиты землей и мхом, основание сложено из разновеликих валунов. Некоторое время Марат изучал эти валуны. Иные весили не менее тонны. Если у них достало ума переместить с места на место крупные камни, значит, смогут и капсулу извлечь из трясины. По крайней мере быстро поймут, что от них требуется. А сам купол — место поклонения божествам или замок-детинец, где они прячут детей и женщин в случае опасности, впрочем, возможно совмещение обеих функций. Вход занавешен толстыми циновками, плетение примитивное, но плотное, рядом еще один костер, и возле него — только один маленький дикарь, совсем ребенок, девочка. Сидит недвижно.

Оставаясь в тени деревьев, Марат перевел сканер в лингворежим, увеличил чувствительность до максимума и стал ждать. Вряд ли язык окажется сложным. Лингвам довольно мощный, ему хватит десяти минут для освоения основных словоформ, тоники, логики, системы ценностей и базовой космогонии, а детали выясним по ходу диалога. Времени нет. Жаль будет вернуться с отрядом дикарей и обнаружить капсулу затонувшей, а Жильца — погребенным заживо. Бесславный конец легендарного преступника: уйти живым и невредимым от полиций и секретных служб десятка планет, включая всесильную Службу безопасности корпорации «Биомех», чтобы утонуть в болоте посреди планетки, даже не нанесенной на карты…

Впрочем, у великих судеб часто бесславные финалы. Создатель первого жизнеспособного биома Ежи Ковальский умер в нищете, в рыбацком поселке на маленьком острове посреди полярного океана Гипербореи, и когда его нашли — тело было наполовину съедено двоякодышащими лангустами.

Потом случился миг сомнения, когда беглый преступник собирался с духом. Шевельнуть пальцем, выключить камуфляж, обнаружить себя — и тягчайшее федеральное преступление совершено.

Угон корабля, совершенный под угрозой смерти, еще можно объяснить, но контакт — о, это совсем другое дело. Твоих объяснений никто не поймет.

Есть вещи, которых делать нельзя. Употреблять в пищу человеческую плоть. Спать с собственной матерью. Вмешиваться в развитие инопланетного разума.

Однако никаких тяжелых моральных страданий Марат не испытал. Или испытал, но не заметил. Последствия удара давали о себе знать, голова сильно болела, пережитый шок притупил эмоции. Вспомнилась первая угнанная лодка и первые деньги, вырученные от ее продажи. Увесистая пачка, повстанцы всегда уважали наличные. Наверное, так оно всё и начинается. Сначала первый шаг, несмелый, короткий, немного зашел за черту, осмотрелся — всё в порядке, ад не следует за тобой, земля не разверзается, дьявол не выпрыгивает, чтобы сожрать твою душу. Всего лишь присвоил маленький кораблик. Никого не убил, не отнял последнее. Потом еще шаг, новая черта, и снова вроде бы всё в порядке… Так всё начинается, а заканчивается — воплем ужаса: ты дал команду, и шесть тысяч несчастных распались на молекулы. А ты — шагаешь дальше по той же дороге.

Контакт — пусть будет контакт.

Потом начнем пожирать младенцев.

Когда он выдвинулся из темноты, воцарилась тишина. Три сотни смуглых треугольных лиц обратились в его сторону, шесть сотен глаз расширились от изумления. Мимика элементарная, подумал Марат, и очень понятная. В момент удивления мышцы расслабляются, в том числе и лицевые.

Разумеется, они закричали. Сначала самки (от страха везде одно и то же, сказал себе Марат, земные женщины тоже превосходят мужчин в скорости реакций), потом самцы — воинственно, потом — дети. Пришлось ждать. Несколько секунд царила паника, но дикари довольно быстро организовались: самки подхватили детей и скрылись в крепости, а самцы, вооружившись кольями и дубинами, разделились на неравные группы: меньшая встала на охрану убежища, большая окружила незваного гостя.

Самые рослые воины едва доставали Марату до груди. Впрочем, их лидер — в кожаном нагруднике, с огромным каменным мачете в длинной руке — выглядел настоящим великаном и вполне мог помериться с Маратом силами при условии, если ему помогут трое или четверо приятелей.

Марат заготовил несколько простых фраз, но лингвам отказался переводить формулу «я не враг». В языке племени пчо (в переводе — «дочери великого репейника») не существовало понятий «враг» или «друг». Только «свой» (он же — «родной») или «другой» (он же — «чужой», «опасный», «не принадлежащий к племени пчо»), А сказать «я свой» Марат не мог: какой он, к черту, свой для детей великого репейника?

Пока пришелец медлил, аборигены осмелели и перешли в наступление: угрожающе завизжали на разные голоса и выдвинули копья, пытаясь оттеснить опасного гостя за пределы деревни. Вторая группа — прикрывающая вход в каменное строение — тоже издала хоровой клич, но с места не сошла. Марат подождал, пока концы пик упрутся ему в грудь, и воспроизвел набор звуков, означавший: «Опасности нет».

Воины отпрянули. Великан-воевода — на полшага, прочие — на два или три.

— Я чужой, — сказал Марат. — Но неопасный. Я долго шел. Очень долго. И пришел.

Великан был силен не только телом, но и духом. Несколько мгновений он с изумлением смотрел на руки Марата — считал количество пальцев, потом поднял тесак, выкатил глаза и басом заорал:

— Стой на месте! Или я убью тебя!

— Нельзя, — ответил Марат. Но шевелиться не стал. Незачем провоцировать парня. Если что — в кармане лежит пистолет с обоймой на три тысячи зарядов. Дойдет до заварушки — можно парализовать половину дочерей великого репейника одним движением пальца.

Воевода (хотя почему воевода? скорее всего, он их вождь) подождал, подумал и спросил:

— Ты бродяга?

— Да, — ответил Марат. — Я бродяга.

— Откуда ты пришел?

— Из-за леса.

С космогонией у них было совсем просто. Запад назывался «за лесом». Восток — «за горами, где океан». Юг был «середина меж лесом и горами». Север — «напротив середины меж лесом и горами». Что касается океана — он находился в трехстах километрах отсюда, за горной грядой, и если дикари имели представление об океане — значит, ареал племени пчо был достаточно велик.

— Хочу от вас помощи, — сказал Марат. — Мужчины великого репейника должны идти со мной. Не все. Только сильные.

На лице вождя отразилось недоумение. Неправильный строй фразы, понял Марат. Их абстрактное мышление не полностью самостоятельно, они не поймут слова «должны», пока им не объяснят причину.

— Идите со мной, — сказал он. — Я покажу вам чудо. Я покажу еду. Много еды. И чистую воду.

Воинов он заинтриговал, некоторые расслабились и опустили копья, но вождь после секундной паузы взмахнул оружием прямо перед носом Марата и гневно произнес:

— Ты сказал ложь! За лесом нет чистой воды. Мы убьем тебя.

— Меня нельзя убить, — сказал Марат.

— Можно! Ты такой же, как мы. Только большой. Мы убьем тебя. Ты сказал ложь.

— Нет, — возразил Марат. — Не ложь. Пойдем со мной, и я покажу большое чудо.

— Нам не нужно чудо, — презрительно возразил великан. — Нам нужна еда. Чистая вода. Сухие деревья. Плоды черной пальмы. За лесом нет ничего. Там болото. В болоте нет чуда. В болоте ничего нет. Только черви и ядовитый мох.

— Нет, — сказал Марат. — Ты не знаешь. Вчера там не было чуда, а сегодня есть.

Вождь принял еще более угрожающую позу и набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но со стороны каменной крепости раздался крик; охранявшие вход расступились, и крупная величественная старуха вышла под свет костров.

Ее проход через поляну сопровождался почтительным молчанием.

Вот и лидер, понял Марат, Жилец был прав: я идиот. Лидер общины никогда не полезет в первые ряды. Он пошлет умелых воинов, а сам останется в тылу, пока ему не доложат подробности.

Старуха медленно приблизилась и обошла кругом, осмотрела пришельца с ног до головы — совершенно не боялась, но держала дистанцию, равную длине вытянутой руки Марата. От нее сильно пахло дымом.