Пули - Брюер Стив. Страница 25

Театр тоже не подходит — слишком людно; гнездышко его подружки — расположено неудачно. Лили уже успела там побывать. Комплекс выходил окнами во внутренний двор каких-то зданий, расположенных буквой "П". Нет, здесь она в него стрелять не будет. Тем более, в таком случае придется подстрелить еще и подружку — кому нужны лишние сложности.

Она снова и снова перебирала в уме места, где она могла бы застать Холгуина одного. И постоянно мысленно возвращалась к извилистой дороге к его дому. Она, конечно, оставляет ему слишком много простора для маневра, но с другой стороны, если надо, можно ехать буквально вплотную к нему. Холмистая местность и всякие мелкие кустики — все это помешает Марти заметить ее в темноте. Она может въехать вместе с ним на дорожку, ведущую к его дому, остановиться, пальнуть в него, когда он будет выходить из машины, и тут же, дав задний ход, оказаться на главной улице. Холгуин и упасть-то не успеет, а она уже растворится в бурном движении Трэмвей-бульвара.

Это был самый приемлемый вариант. Пока, по крайней мере. Она попасет его еще немного, посмотрит, не подвернется ли другой возможности. Ясно было одно: Мартину Холгуину жить осталось совсем недолго.

Она услышала звук приближающейся машины и вжалась поглубже в сиденье, прикрыв глаза рукой, как будто от солнца. Мимо проехал серый «седан». Сидевший за рулем здоровяк даже не посмотрел в ее сторону.

Она выпрямилась и как раз углядела между негустыми деревцами Холгуина: он вышел из дома и стал включать сигнализацию. Он отлично смотрелся в смокинге: весь такой стройный, элегантный.

«Может, в этом его и в гроб положат», — подумала Лили.

Глава 25

Мэл Лумис дал по газам — серая взятая напрокат машина рванулась вперед и полетела, оставляя позади многочисленные холмы. Только когда он отъехал уже достаточно далеко и был уверен, что женщина не сможет засечь его в зеркало заднего вида, Мэл остановился на дорожке, ведущей к какому-то большому дому грязно-серого цвета, и развернулся.

Все выходило даже лучше, чем он предполагал. Он пробыл в Альбукерке всего каких-то два часа и уже засек белую «миату», севшую на хвост Мартину Холгуину по дороге от магазина ковров к его дому. Крыша машины была поднята, так что Мэл разглядел женщину за рулем, только когда машина остановилась у дома Мартина, а он проехал мимо. У нее были темные волосы, короткая стрижка, и она совершенно не походила на ту фифу на пленке ни до, ни после убийства, но он был абсолютно уверен: это она. Кому еще может понадобиться пасти какого-то там продавца ковров?

Лумису пришло в голову, что ее можно прикончить прямо сейчас. Она ведь не подозревает, что он за ней охотится. Можно просто остановиться рядом с ее машиной, опустить стекло, сделать вид, что спрашиваешь, как проехать, что-то вроде того. И бах — все кончено.

Но ему было любопытно: как эта женщина, эта профессиональная убийца, справится с очередным заказом? Ему были интересны ее методы: как она приближается к жертве, как у нее получается уходить, не оставляя ни единого следа. Лумис, конечно, никому бы в этом не признался, но на самом деле ему казалось, что у этой женщины есть чему поучиться.

Соблазн подождать, пока она завалит Холгуина, посмотреть ее в деле, был очень велик. А застрелить ее можно сразу после того, как она закончит свою работу, пока она будет думать только о том, чтобы скрыться. Вот будет круто. Лили Марсден, профессионалка, в очередной раз успешно выполняет заказ, и тут о-па — никогда не ленись оглянуться, так-то!

Лумис фыркнул. Он явно слишком часто оказывается один в машине. Вот уже видения пошли. Совсем, блин, крышу сносит. Того и гляди гавкать да блох ловить начнет. Совсем как Керли Говард.

Он постарался выбросить эту мысль из головы. Сейчас ему было уж точно не до того. Вся эта история с «Тремя комиками» и треклятым сходством могла занимать его часами: он крутился перед зеркалом, находя все новые похожие черты и что-то бормоча себе под нос. Нет, сейчас никак нельзя было отвлекаться. Лили-то наверняка настоящий профи. Занятие у нее такое: либо ты хорошо убиваешь, либо убьют тебя. Действовать надо крайне осторожно.

У Лумиса заурчало в животе. Он не ел уже очень давно. Тут ему вспомнился частный самолет, принадлежавший компании, и горячий обед, который ему подадут на борту по дороге домой, когда со всем этим будет уже покончено. Вот бы это было какое-нибудь блюдо мексиканской кухни, что подают в местных ресторанчиках. Надо же, в самом деле, сполна насладиться поездкой в благословенный город Альбукерке!

От гор, возвышавшихся впереди, исходило розоватое сиянье — отблеск заходящего солнца. В красноватом закатном свете все, что было на склонах гор, проступало с особенной четкостью: и огромные валуны, и карликовые деревца, и отвесные голые скалы. Красота-то какая! Лумису всегда нравились горы, такие мощные, крепкие и молчаливые. Совсем как он. А сейчас казалось, что они чем-то смущены и оттого покраснели.

Он медленно тронулся вперед. Ему нужно было перемахнуть через ближайший холм, чтобы убедиться, что «миата» по-прежнему там. Ну а дальше развернется нешуточный поединок между любопытством и голодным пузом. Кто победит не известно. Вот от этого и зависит, останется ли Мартин Холгуин в живых.

Машина взобралась на вершину холма, и Лумис дал по тормозам. Черный «мерседес» Мартина выехал на дорогу и двинулся обратно в город. «Миата» не сдвинулась с места, пока черная машина не исчезла за поворотом, потом отправилась следом.

Лумис нажал на газ и взятый напрокат «бьюик» ринулся вперед. Мэл улыбнулся и подумал: «Ну, началось».

Глава 26

Был вечер субботы. Муки вышел из приемного отделения больницы и увидел Дэлберта, ждавшего его у лимузина.

Выглядел Дэлберт еще хуже, чем вчера. Нос, очевидно, пропал без вести на поле брани. На его месте была лишь плоская лепешка багрово-синего цвета. Рот был постоянно открыт — иначе нечем дышать. Огромные синяки вокруг глаз-щелочек стали еще шире, превратились в аккуратные кружки и припухли так, что упирались в пластиковую маску. Больше всего он был похож на сонного енота.

— Где ты был, черт тебя подери? — воскликнул Дэлберт. — Я тут уже два часа торчу. Пришлось дать на лапу охраннику, а то бы не разрешил здесь стоять — парковка-то запрещена.

— Сколько дал?

— Двадцать баксов. Да какая разница. Ты чего так долго?

— У меня рука сломана.

Муки выставил вперед руку и продемонстрировал шину и надувной голубой рукав поверх нее от локтя до большого пальца — вместо гипса.

— Это что еще за хрень?

— Да вот, велели носить. У меня там, типа, трещина. Небольшая, но болит зараза.

— И чего тебе на руку шарик в этой связи нацепили?

— Да не шарик это никакой, а типа гипс. Знаешь, как сильно сжимает. Он это, как его, фиксирует.

Дэлберт нахмурился, но, как только его разбитое лицо коснулось маски, передернулся от боли.

— А разве это не должно быть прямо у тебя на руке, а? На рукав-то зачем было нахлобучивать?

— Не, ты понимаешь, я просто подумал, так лучше. Они мне тоже поначалу велели форму снять, но я не захотел. Сказал им, чтобы прямо так надевали. Зато я теперь могу дальше работать. А то прикинь, надели бы на голую руку эту штуку, и кранты — форму не напялишь.

Дэлберт дотронулся рукой до кока. Из-за завязочек на маске волосы у него торчали во все стороны. Муки знал, как его это расстроит, поэтому говорить ничего не стал.

— И чего ты будешь делать, когда захочешь снять пиджак? Душ там принять, всякое такое.

Муки улыбнулся. Приятно было сознавать, что хоть раз соображаешь быстрее, чем умник-приятель.

— А я эту хреновину сдую, помоюсь, а потом опять надену.

— Ага, и надуешь.

— Ну да.

— И как ты собрался это делать?

— Как-как. Как шарик надувают, вот как.

— Ты что думаешь, сможешь дотянуться до вон той насадочки и сам его надуть?