Последняя трапеза блудницы (Загадка последнего Сфинкса) - Солнцева Наталья. Страница 13

– Не этого я боюсь! Этот Сфинкс… он не просто пугает, он… исполняет обещанное. Наверное, Никонов не верил в его угрозу, и вот он… мертв.

– Вы уверены, что музыканту приходили от Сфинкса письма с угрозами? – уточнил Матвей. – Или это только предположения?

– Наши догадки, – робко вымолвила бывшая балерина. – Но они имеют под собой почву. Муж ничего не хочет слушать, он поднял меня на смех. Что же делать, господин Карелин?

– Попробовать отгадать загадку, – усмехнулся он. – Сфинкс дает жертве шанс. Пошлите ответ по указанному адресу и спите спокойно.

– Вы не верите, что это серьезно?

– А вы можете доказать обратное?

– Значит, если Теплинского убьют, только тогда преступника начнут искать? А до тех пор никто никаких мер принимать не будет?

– Послушайте, милые дамы, – нахмурился Матвей. – Потрудитесь объяснить, чего вы от меня ждете? Я не телохранитель, не детектив, не полицейский, не психиатр. Послание я прочитал, свое мнение высказал. Разрешите откланяться?

Инга полезла в сумочку и достала конверт.

– Вам понадобятся деньги, – заявила она. – Возьмите. Здесь достаточно на первое время. Я не знаю, какие потребуются расходы, но экономить не нужно. Я не хочу стать вдовой, как Дина Никонова.

Карелину хотелось встать и уйти, однако он почему-то остался. Он не прикоснулся к конверту с деньгами, и Теплинская положила его на столик.

– Ваш муж предприниматель, политик, у него есть служба безопасности, целый штат охранников, – терпеливо убеждал он взволнованную женщину. – Почему бы вам не обратиться к ним?

– Миша категорически против. Он запретил мне даже заикаться об этом письме.

– Господин Теплинский подозревает, что письмо – провокация его противников в предвыборной борьбе, грязная технология дискредитации его как личности, – пояснила Отрогина. – Якобы конкуренты хотят обвинить Михаила Андреевича в психической неуравновешенности, неадекватности и желании засветиться в «желтых» изданиях. Если он поднимет шум, тут же набегут корреспонденты, телевизионщики, раздуют из мухи слона, заварят такую кашу, что долго придется расхлебывать. А главное, как потом оправдываться? В лучшем случае Теплинского поднимут на смех, в худшем – опорочат в глазах избирателей.

– Мне не удалось убедить мужа отнестись к посланию Сфинкса с пониманием, – потупилась Инга. – Я сама сначала приняла это за дурацкий розыгрыш.

– Наверняка так и есть.

Слова Матвея не убедили подруг.

– Мы не можем обратиться в детективное агентство, – сказала Лидия. – Они иногда перепродают информацию, а в данном случае рисковать нельзя. И вообще, чужих людей лучше не посвящать в подробности частной жизни политика. Вы согласны?

– Да, но… я-то как могу вам помочь? Кстати, насчет «чужих людей»: мы ведь едва знакомы.

– Я знаю вашего отца, – горячо возразила Отрогина. – Он умный, порядочный человек. Если он моего сына сумел вытащить из дерьма… простите, то своего уж точно воспитал как положено.

– Яблочко от яблоньки порой падает ох как далеко!

– Я разбираюсь в людях.

– Возможно, политические конкуренты просто воспользовались чьей-то идеей с целью нагнать страху и скомпрометировать вашего мужа, – сказал Матвей, глядя на Ингу.

– Вы попробуете что-нибудь выяснить? – умоляюще произнесла она. – Я ничего не требую, не ставлю никаких условий. Сделайте то, что сможете.

И тут он совершенно против воли открыл рот и произнес нечто невразумительное:

– Я не обещаю, но есть один человек, который хочет провести собственное расследование убийства Никонова…

Любой путь начинается с первого шага.

Пока Матвей в «Миранде» любезничал с дамами и лакомился кондитерскими изысками, Астра решила съездить к Олениной выразить соболезнования. Узнать адрес не составило для нее большого труда. Получив актерское образование, она заимела знакомства в театральных кругах, и после пятого звонка ей сообщили улицу и номер квартиры бывшей оперной дивы.

– Только она никого не принимает, – сказал пожилой преподаватель. – Погрузилась в свою беду, замкнулась.

– Я могу сослаться на вас?

– Можете, деточка, однако вряд ли это возымеет действие. Но… попробуйте. Обязательно позвоните предварительно.

Астра послушалась совета. На счастье, трубку взяла не сама отставная примадонна, а ее гостья.

– Вы кто? – бесцеремонно спросила она. – Если опять журналистка, то…

– Нет! Я по личному вопросу. Относительно смерти господина Никонова.

– Вы что-то знаете? – Отчаяние, надежда на чудо и болезненный, жадный интерес прозвучал в голосе женщины. – Я его мать.

– Можно мне приехать?

– Да, конечно. Дина в больнице, а Катя… уже уснула. Она принимает снотворное. Думаю, она не была бы против.

Не веря в удачу, Астра кинулась одеваться: длинный строгий темный свитер и черные брюки в обтяжку, короткая шубка, черный шарф на гладко зачесанных назад волосах. Ее вид не должен оскорбить глубокую печаль матери, потерявшей сына.

На улице шел мелкий снежок, на тротуарах дети проделали ледяные дорожки; прохожие опасливо обходили их, боясь поскользнуться. Астра прокатилась, устыдилась своего порыва, наклонила голову и поспешно зашагала к метро.

Через час она уже звонила в дверь, за которой ее ждали две убитых горем женщины.

Мать скрипача поразила ее увядшей, но благородной красотой: не тронутая краской седина в черных волосах, изломанная линия бровей, красные от слез глаза, в которых еще не угас загадочный огонь. Она пригласила молодую женщину в полутемный кабинет с паркетным полом, натертым воском, с книжными шкафами до потолка и массивным письменным столом. На столе горела зеленая лампа.

– Что вы знаете? – едва опустившись на кожаный диван, спросила Никонова.

По дороге, сидя в вагоне метро, Астра придумала обоснование своему визиту. Ей необходимо было вызвать собеседницу на откровенность.

– Видите ли… мне неловко говорить об этом, но…

– Говорите же! Ради памяти моего сына я на все пойду, чтобы наказать убийцу.

– Понимаете, Власа незадолго до гибели что-то тревожило, и он обратился ко мне с необычной просьбой. Он… хотел провести сеанс ясновидения! – выпалила Астра. – И я это сделала.

Изогнутые брови Никоновой поползли вверх.

– А зачем, простите?

– Влас взял с меня слово, что это останется между нами, и я сдержала обещание. Нельзя нарушать волю… покойного. С тех пор обстоятельства несколько изменились. Следствие топчется на месте, убийца имеет все шансы уйти от возмездия. Разве мы можем позволить ему это, госпожа Никонова?

– Меня зовут Людмила… Людмила Романовна. Боже мой! – заплакала она. – Мой сын был таким тонким, проницательным человеком, он не мог не предчувствовать надвигающейся беды! Но… он не увлекался магией, не обращался к экстрасенсам.

– Иногда жизнь заставляет менять убеждения и прибегать к нетрадиционным методам.

– Да, да… И о чем же он вас спрашивал? Вы… обладаете пророческим даром?

– Отчасти. Я не прорицательница, просто меня иногда посещают видения… вы понимаете?

Людмила Романовна, заливаясь слезами, кивнула.

– Влас сообщил мне о своих подозрениях, – продолжала Астра. – Ему казалось, кто-то замышляет против него ужасное зло. Он просил узнать кто.

– И… и вы… узнали? – Несчастная мать прижала руки к груди, прерывисто вздохнула. – О господи, опять сердце… ноет и ноет. Не могу поверить, что… что… мой гениальный сын, мой дорогой… единственный ребенок… лежит в земле. Это выше моих сил! Знаете, я ведь не ездила на кладбище… свалилась без памяти, вызвали «Скорую», очнулась, когда всё закончилось. Почему я не умерла вместо него? Моя жизнь кончена… кончена. Кто отнял у меня сына?! Умоляю вас, скажите…

– Мои видения расплывчаты. В них присутствуют образы, которые не сразу разгадаешь, – выпутывалась Астра. – Поэтому я и пришла к вам. Возможно, вдвоем мы сумеем распутать этот клубок.

– Я ничем не могу помочь, – поникла Никонова. – Меня уже спрашивали, кто мог желать смерти Власу. Кто угодно! Явных врагов он не нажил, но завистников хватало.