Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла «Колдовской мир») - Нортон Андрэ. Страница 16

Я спрятала свиток в контейнер и оглянулась на Вахаи. Она лежала на спине и улыбалась. Я ни разу не видела такой улыбки на ее тупом лице. Когда я накинула плащ на свое дрожавшее тело и вытянулась, чтобы подкинуть дров в очаг, я снова подумала о том, что можно сделать для моей компаньонки. Небольшие чары могут дать ей возможность видеть хорошие, счастливые сны каждую ночь до конца жизни. Для того, кто хочет от жизни большего, чем спать и видеть сны, такой подарок стал бы проклятием, но сны для Вахаи, по-моему, будут благом. Я еще подкрепила свои мысленные приказы и сработала чары, а уж потом вернулась к тому, что должна была сделать этой ночью. Мои «изумруды» оказались истинным сокровищем. Как я и знала с самого начала, магия Утты была ближе к природе, чем к учению Эсткарпа, и ее связывающие руны были делом крови. Но, при некоторых обстоятельствах, кровь можно аннулировать кровью же. Это болезненно и, возможно, опасно для меня, но я решила попробовать этот путь.

Я развернула циновку с рунами и провела рукой по тусклой поверхности. Руны вспыхнули. Затем я взяла длинный нож и воткнула его острие в вену. Из руки ударила сильная струя. Я взяла жезл, который обнаружила при первом осмотре сундука, обмакнула его кончик в кровь и аккуратно перекрасила каждую руну. Они перестали блестеть и потемнели. Несколько раз мне приходилось вводить нож поглубже, чтобы вышло больше крови. Закончив, я приложила к ране целебную мазь и вернулась к остальным чарам. Я не знала точно, какие именно силы Утта призывала для укрепления этих цепей, но знала, что противопоставили бы им Мудрые Женщины. Я назвала имена одно за другим, следя за свертыванием крови. Руны скрылись под ней. Когда я решила, что все готово, я скомкала циновку и бросила ее в огонь. Это было серьезное испытание. Если я сделала что-то неправильно, то поплачусь жизнью за такое разрушение. Пока пламя лизало и пожирало циновку, мое тело корчилось, и я кусала губы, чтобы не кричать от сжигавшей меня агонии. Я в кровь искусала губы, но выдержала и не вскрикнула, потому что это могло бы разбудить Вахаи. Я терпела и смотрела на циновку, пока та полностью не сгорела, а затем подползла к сундуку Утты и дрожавшими руками смазала все тело мазью, задыхаясь от боли. Тело мое покраснело, словно не циновка, а я сама лежала в огне очага.

Так были разбиты чары, но сама я после этого была в таком скверном состоянии, что не могла уйти ни в этот день, ни на следующий. К тому же, надо было предпринять некоторые меры предосторожности, чтобы ни одна собака в лагере не унюхала мой след и не пустилась в погоню, когда меня хватятся. Вахаи встала на рассвете довольная и с обычной сноровкой принялась за свои обязанности, а на меня почти не обращала внимания, кроме тех случаев, когда подавала мне еду. Нашему одиночеству способствовал также туман, окутавший, словно облаком, наши руины, так что все сидели по своим палаткам. К вечеру мне стало лучше, и я уже могла двигаться, хотя и с трудом. Я замялась подготовкой к бегству Мысль о развалинах на мысе крепко засела в моем мозгу. Утта была там, сказала, что это место Власти, и предупредила племя, чтобы не ходили туда, но она не сказала, что это злая Власть. Если я спрячусь там, то избегну преследования, и они припишут мое исчезновение действию магии и побоятся искать меня с собаками и следопытами. Я как-нибудь снова укроюсь и буду ждать хорошей погоды, чтобы снова пуститься в путь на запад. Пока я разбиралась в имуществе Утты, я размышляла о том, что все оказалось к лучшему, что я вышла благополучно из этого приключения. Конечно, я не получила обратно всего того, что потеряла из-за сотрудничества с Дензилом, но все-таки знала достаточно, чтобы не представлять угрозы для своих близких, и теперь могла спокойно вернуться в Долину. Я приготовила небольшой пакет целебных трав и все, что нужно для чар, которые могут потребоваться для защиты в пути и, когда Вахаи легла спать, я собрала запас пищи, взяв то, что долго не портится и дает наибольшую силу и энергию при наименьшем объеме. Но с севера пришел шторм и бушевал три дня. Завывания ветра напоминали зовущие голоса, так что мы с Вахаи тревожно переглядывались, держась поближе к огню, в котором горели последние запасы топлива и немного трав. К концу третьего дня ветер утих. Вскоре послышалось царапанье в дверное полотнище. На мой оклик появился Айфинг. Он принес охапку топлива, вынесенного морем на берег, и рыбу с серебристой чешуей, при виде которой Вахаи радостно засопела. Освободившись от этих припасов и стряхнув снег со своих тяжелых мехов, Айфинг посмотрел на меня.

— Ясновидящая… — начал он. Он запнулся, не зная, как выразить свою просьбу. — Взгляни, какие дни ожидают нас. Такой шторм иногда приводил рейдеров…

Я взяла доску, и он присел на пятки в ожидании. Я спросила его, каков внешний вид корабля, которого она опасается, и его неуверенное описание дало мне мысленный образ салкарского корабля, какие я видела в детстве. Я подумала, что эти другие морские волки, возможно, той же крови, что и салкары. Держа в уме это изображение, я закрыла глаза и повела пальцами по доске. Пальцы быстро дошли до конца красной линии, спустились по золотой, а на третьей, зловеще-черной, остановились, как будто застряли в ямах. Я взглянула. Они закрепились так близко от верха линии, что я испуганно закричала:

— Опасность! Великая опасность… и очень скоро!

Он выскочил, не закрыв за собой дверное полотнище. Я отбросила доску и бросилась к двери. В начинавшихся сумерках я видела, как он идет между стенами развалин, время от времени останавливается у некоторых опущенных полотнищ и выкрикивает предупреждение. Скоро все пришло в движение. Слишком поздно! Айфинг неожиданно покачнулся и упал навзничь, выхватив меч, которым уже не сможет воспользоваться. Топор ударил его между шеей и спиной и взял его жизнь. Метательный топор — это тоже салкарская штучка. Айфинг еще падал, когда между низкими стенами собралось множество Теней. С другой стороны лагеря донеслись крики: видимо, рейдеры ворвались в некоторые палатки. Я повернулась к Вахаи, хватая приготовленный мною мешок.

— Беги! Рейдеры!

Она стояла и смотрела на меня с самым глупым видом. Я набросила на нее плащ, повернула к двери и вытолкнула перед собой. Упряжные собаки были выпущены из их общей конуры в центре лагеря и сражались теперь вместе с хозяевами. Я толкала и дергала Вахаи, понуждая ее идти со мной к северу. Некоторое время она шла, но потом вдруг резко закричала, как бы проснувшись, и оттолкнула меня. Прежде, чем я успела снова схватить ее, она уже бежала обратно, к центру свалки. Я оглянулась. Будь я такой, как Утта, с ее природными силами, я, наверное, смогла бы помочь племени, но от меня им не было никакого толку.

Глава 8

Метель скрыла все, что происходило в лагере, а поднявшийся ветер заглушил крики. Временами я думала, что выбрала худшее из двух зол, когда убежала, потому что я полностью сбилась с пути. Я шла наугад, пока не наткнулась на едва заметный куст и отскочила. Это сказало мне, что я отошла от развалин и нахожусь в зоне начала растительности, маскирующей мою далекую цель. Этот кустарник был достаточно густым и высоким, чтобы скрыть меня, пока я пробиралась сквозь него, и я чуть не упала, как мне показалось, в колею. Колея была такой узкой, что я сочла ее тропой мелких животных. Она изгибалась и крутилась и явно не выглядела древней дорогой, поскольку человеческий род при строительстве дорог имеет привычку подчинять природу своей воле, а не смиряться с ее вывертами. Я была уверена, что чувство направления не окончательно покинуло меня и приведет к таинственному мысу. Наверное, лучше было бы идти на запад прямо от моря, но не в такую бурю, да еще с риском встретить рейдеров. Я считала, что строения не мысе будут для меня отличным укрытием. Я была так занята своим бегством и своим непосредственным будущим, что почти не думала о судьбе племени. Вообще-то они привыкли жить в постоянном кругу кровавых междоусобиц и нападений, но морские разбойники были худшими из врагов. Мужчины захваченного племени встречали смерть, женщины, если они были достаточно миловидными, могли стать младшими женами, а некрасивые — рабынями. В любом случае это была тяжелая жизнь, но они в ней родились. Я прожила свою короткую жизнь в поселке в постоянной войне: родилась во время смертельной борьбы с Карстеном, мои родители были на границе, откуда шла величайшая угроза, мои братья отправились сражаться еще до того, как на их подбородках появился слабый пушок. Я была вынуждена привыкнуть к самой различной борьбе. Мы с детства носили щит, и снимать его не разрешалось. Поэтому такое нападение не было для меня неожиданностью. Будь у меня моя прежняя сила, я обвела бы племя защитным кругом, прежде чем убежать. Я взяла бы с собой Вахаи, если бы она согласилась, и я с сожалением думала об Аусу. Но среди других членов племени не было никого, кому я была бы обязана, кого я должна была бы защитить.