Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла «Колдовской мир») - Нортон Андрэ. Страница 4

Было темно и холодно, и на мне лежала тяжесть. Когда я полубессознательно попыталась освободиться от этой тяжести, оказалось, что я не могу пошевелить ни ногами, ни руками. Только голова, шея и одно плечо были свободны. Я лежала лицом кверху. Кругом была тьма. Что случилось? Мы только что стояли у склона горы, чуть ниже прохода, и вдруг я здесь! Мой затуманенный разум не мог связать все это воедино. Я снова попыталась вытащить руку. Мне с большим трудом это удалось. Рукой в перчатке я ощупала пространство над головой. Мои полуонемевшие пальцы больно ударились обо что-то твердое и соскользнули. Я ничего не видела в темноте, и лишь осязание подсказало мне, что я захоронена в снегу, а рука, плечо и голова находятся в углублении скалы. Только это и спасло меня, и я не задохнулась под снегом, который навалился на остальные части моего тела. Я не могла примириться с этим пленом и в страхе начала раскапывать снег одной рукой. Я отбрасывала его горстями, а он снова падал мне на лицо. Наконец, я поняла, что готовлю себе ту судьбу, от которой меня спас скальный карман. Я начала работать более методично, стараясь сталкивать снег вниз, но убедилась, что похоронена в снежной ловушке очень надежно. Наконец, измученная и вспотевшая, я лежала, тяжело дыша, и старалась обуздать страх, который толкнул меня на эту бесполезную работу. Видимо, это была лавина. Она смахнула нас со склона и засыпала меня. Другие, может, уже копают снег в поисках меня. А, может, они все… Нет, я решительно отогнала подобную мысль. Я не смею поверить, что такая удача, как скальный карман, спасла меня одну. Я должна думать, что и остальные все живы. Вот когда я горько пожалела о своем утерянном даре общения с братьями и о своей утерянной магии. Может быть… Я закрыла глаза и попыталась настроить свой мозг, как это бывало раньше, чтобы найти Кайлона и Кимока, стать с ними одним существом. Но все было так, будто я смотрела на манускрипт, на ясно написанные слова, язык которых мне неведом, и я не могла их прочесть, даже зная, что от этого зависит моя жизнь.

Жизнь или смерть… Допустим, братья и все остальные остались живы. Допустим, для них будет лучше, если они не найдут меня. Только в нас есть упрямая искра жизни. Она не позволит мне покорно отказаться от существования. Я считала, что могла бы сама толкнуть себя в ничто, если бы это потребовалось для братьев, и вот теперь задумалась, не сделать ли это. Я попыталась сосредоточиться только на своих братьях, на необходимости поговорить с ними мысленно. Если бы я могла сузить этот луч до одного человека, то выбрала бы Кимока, потому что он всегда был мне ближе. Я мысленно рисовала его милое лицо, направляя каждую каплю энергии, чтобы коснуться его мозга. Все бесполезно. По моему телу пробежал холод — не от снега, наваливавшегося на меня. Кимок… Могло ли быть, что я пыталась коснуться уже ушедшего из жизни? Тогда Кайлон. И вот начало вырисовываться лицо моего другого брата. Я искала его мозг, но тоже напрасно. «Это упадок моих сил, — говорила я себе, — а не то, что их нет в живых. Я сейчас докажу это». Я стала думать о Вальмонде, затем о Рокнаре. Ничего.

Вранг! Ну, конечно, Вранга не коснулось наше бедствие! Во мне впервые вспыхнула надежда, искра надежды. Почему бы не попробовать добраться до мозга Вранга? Правда, у этого существа мозг устроен совершенно иначе — удастся ли мне это, если не удалось с людьми? Я начала искать Вранга. В моем мозгу появилось изображение красной головы, поворачивающейся на теле с серо-голубым оперением. Я коснулась его! Я нашла полосу мыслей, не принадлежавших человеку! Конечно, это Вранг! Я закричала вслух, и в этом маленьком кармане звук моего голоса показался оглушительным.

— Вранг! — Я не могла удержать эту полосу достаточно долго, чтобы передать точное сообщение. Полоса шла волнами, и я только временами касалась ее. Но прикосновение становилось сильнее, в этом я была уверена. Вранг, видимо, ищет нас где-то поблизости. Я удвоила свои усилия, чтобы передать необходимое сообщение. Когда я коснулась этого разумного существа, оно, конечно же, должно было постараться ответить мне, но этого не произошло, может, только я сознавала, что прикоснулась к его мозгу, и это не могло привести Вранга туда, где я лежала? Долго ли я смогу удерживать это слабое чувство контакта? Я задыхалась и только сейчас заметила, как трудно дышать. Не накидала ли я на себя еще больше снега во время беспорядочных попыток к освобождению? Или в этом скальном углублении был слишком малый запас воздуха, и теперь он кончается? Вранг! Изображение в моем мозгу скрылось и заменилось другим, и я была так ошеломлена увиденным, что даже забыла о потерянном контакте.

Не птица-ящерица, нет, это было мохнатое, длинномордое существо со стоячими ушами, белое или серое, вроде снега вокруг меня, с узкими, как щелки, янтарными глазами. Серые Существа, люди-волки! Я навлекла на себя нечто более худшее, чем смерть от удушья под снегом, и теперь они меня найдут! Я старалась усыпить свой мозг, собрала всю силу воли для того, чтобы стать ничем, не думать, не звать, скрыться в смерти. Я сделала это так успешно — а может, и воздух стал очень скверным — что впала в забытье. Но я не умерла. Я почувствовала, как воздух ударил мне в лицо, и мое тело механически откликнулось на это, но глаз я не открыла. Если они откопали меня, то, может, сочтут мертвой и оставят в покое. Кроме этого маленького шанса, у меня не осталось ничего. Я не имела ни своей власти, ни оружия.

Затем я услышала совсем рядом лай. Собственно, это был не настоящий лай, а нечто среднее между лаем и воем. Меня обнюхивали: я почувствовала порыв сильного дыхания на своем лице. Мое тело дернулось, но не по воле моих мышц, а потому, что меня схватили за куртку у самого горла и потащили. Я заставила себя быть вялой, словно мертвой. Тащить перестали, снова энергично обнюхали. Могло ли это существо понять, что я не мертвая? Я боялась этого. Мне показалось, что я слышу отступающее движение. Может, мне удастся бежать? Я подняла тяжелые веки, и на мгновение свет больно резанул глаза, поскольку я долго была в темноте. Это был яркий солнечный свет. Затем в поле моего зрения появилась фигура.

Я была так уверена, что меня выкопали Серые Существа, что не сразу поверила своим глазам: здесь сидел не человек-волк. Он действительно походил на волка, но на волка настоящего, на животное. Его шкура была не серой, как у Стаи Мрака, а скорее кремово-белой, торчащие уши, длинная полоса хребта, хвост и четыре крепкие лапы были коричневого цвета. Самое поразительное, что на звере был ошейник, широкая полоса его сверкала цветными искрами, как будто ошейник был украшен драгоценными камнями. Мои глаза полностью раскрылись от изумления: животное сидело, слегка отвернув от меня голову, словно ждало кого-то. Зубастая пасть приоткрылась, высунулся красный язык. Это было настоящее животное, а не полузверь. Оно повиновалось человеку, иначе не носило бы ошейник. Так что мой осмотр удовлетворил меня. Но в Эскоре никогда не принимали необычное за безвредное: надо быть осторожной, если хочешь сохранить жизнь или больше, чем жизнь. Я не пошевелилась, только очень медленно повернула голову, чтобы увидеть окружающее. Мощные сугробы снега, не только от лавины, но и от усилий животного, откопавшего меня. Был день, но тот ли, в который мы прошли через проход, или следующий — я не могла определить, но мне казалось, что не тот. Солнце было очень ярким, резало глаза, и я снова закрыла их. Не было никаких признаков, что выкопали еще кого-нибудь из нашего отряда. Я решилась снова оглядеться и услышала еще раз голос животного. Я была уверена, что оно зовет своего хозяина или собрата. На этот раз ему ответил резкий свист, и собака — если это была собака — разразилась громким, требовательным лаем. Она отвернулась от меня, и я из последних сил приподнялась. Мне казалось, что я должна встретить того, кто свистел, на ногах — если смогу. Собака не обращала внимания на мои усилия, а вскочила и побежала, раскидывая снег. Я с трудом встала на колени, а затем поднялась на ноги и стояла, покачиваясь и боясь сделать шаг, чтобы не упасть снова, а собака бежала, не оглядываясь. Я осторожно и медленно повернулась, стараясь обнаружить какое-нибудь доказательство, что я не одна выжила, и увидела… Я качнулась, упала на колени и принялась разгребать руками снег с мешка, который Вальмонд сбросил с себя за минуту до катастрофы. Кажется, я заплакала и так и осталась на коленях, не в силах встать. Я держалась за мешок, как за якорь, единственный оставшийся от ушедшего мира. Так и нашли меня собака и ее хозяин. Животное зарычало, но я совершенно обессилела. Затуманенными глазами смотрела я на приближавшегося человека, утопавшего по колено в снегу. Это действительно был человек. По крайней мере, он не походил на кошмарных созданий, бродивших в темных местах Эскора. Но он был не из Древней Расы. На нем была меховая одежда, какой я ни разу не видела: широкий, усыпанный камнями пояс стягивал пушистую тунику. Капюшон с полосой длинных, зеленоватых волос, похожих на бахрому, был сдвинут назад, так что были видны его настоящие волосы, рыжие, хотя брови и ресницы были черными, и темно-коричневое лицо. Эти рыжие волосы так не подходили ему, что выглядели париком. Лицо было широкое, плоский нос с широкими ноздрями, толстые губы. Он неразборчиво заговорил, и лишь немногие слова его слегка напоминали язык Долины, который, в свою очередь, резко отличался от языка Эсткарпа.