Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла «Колдовской мир») - Нортон Андрэ. Страница 52

Наконец, мы миновали степи и въехали в высокогорную область, здесь я впервые за все время увидела сооружение, сделанное руками человека: стену в два человеческих роста, сложенную из камней, и хижину с крышей из ветвей и кустарника. Или это видела только я, потому что услышала, как Кильдас сказала:

— Мой Лорд, как прекрасен этот зал!

И я сконцентрировалась на том, чтобы видеть то, что должна была видеть. А потом въехала во двор, окруженный каменными строениями с крышами из дерева, украшенными искусной резьбой.

Херрел повернулся ко мне:

— Здесь мы отдохнем, а потом поедем дальше, моя леди.

Когда я спешилась, на меня нахлынула такая усталость, какой и давно не чувствовала, хотя и должна была чувствовать, и подумала, что мне нравится то, что Херрел не стал поддерживать меня и помогать мне. Мой отдых начался с дремоты, которая перешла в глубокий сон.

Я проснулась в полной тьме! И услышала возле себя спокойное дыхание. Я поняла, что на кровати рядом со мной кто-то лежит. Напрягшись, я лежала и прислушивалась. Но кроме равномерного дыхания, больше не было слышно никаких звуков. Но я проснулась, внутри меня прозвучал ясно слышимый зов.

Было очень темно, и я осторожно поднялась. В помещении было тепло, словно в камине горел яркий огонь, но здесь не было ни камина, ни огня. На мне было только нижнее белье, но холодно не было. Зато какой-то холод разливался внутри меня. И внезапно стало очень важно увидеть не только это помещение и кровать, но и то или того, кто лежал на этой кровати и спал.

Мои голые ноги ступили на мягкий мех, которым был выстлан пол. Я делала шаг за шагом ощупывая руками пространство вокруг себя, чтобы не наткнуться на мебель. Откуда я знала, что впереди меня находится источник света, наполнявший меня потребностью что-нибудь увидеть?

Стена, вдоль которой я шла с вытянутыми руками, которые не повиновались моей воле. Окно со ставнями, закрытыми на засов. Мои пальцы сдвинули засов, и я распахнула ставни. Яркий лунный свет ворвался внутрь, и все вокруг стало хорошо видно.

— Appp… — голос или рычание?

Я обернулась и взглянула на кровать, где только что лежала.

Что это подняло голову и взглянуло на меня зелеными глазами? Мех, гладкий блестящий мех и острые зубы-клинки, обнаженные во внезапно пробудившейся ярости. Горная кошка… и не кошка. Губы приподнимались и клыки обнажались все больше, готовые рвать и поглощать… Это было самым ужасным и отвратительным из всего, что я видела до сих пор.

ЭТО ТО, ЧТО ТЫ ВЫБРАЛА!

В то мгновение, когда в моей голове прозвучали эти слова, я подавила зарождающуюся внутри меня злобу. Может быть, это тот, другой, пытался добиться меня и изменить мою судьбу. И то, что я увидела, было двояким, одно под другим, серебристая шкура, гладкий мех, звериная маска на лице. Только зеленые глаза оставались все теми же. И они горели готовностью к бою. Когда они открылись, в них были разум и понимание.

Я подошла к тому, кто был одновременно и зверем, и человеком. И потому, что я смогла увидеть в нем человека, я больше не испытывала страха перед тем, кто находился рядом со мной в комнате. И боялась только того, что разбудило меня и направило к окну.

— Ты Херрел, — сказала я человеку-зверю. И после этих слов он снова превратился в человека, а зверь исчез, словно его никогда не было.

Но ты же видела меня другим, — это было утверждение, а не вопрос.

— В лунном свете… да.

Он встал с постели и теперь стоял у того ее конца, где были его ноги. Повернувшись к двери, он помахал рукой в воздухе и пробормотал несколько слов на языке, которого я не понимала.

На двери появился свет, но не серебристый, как свет Луны, а зеленоватый, как от светильников Всадников, и от этого света протянулись две световые дорожки, одна к кровати, возле которой стоял Херрел, а другая к моим ногам.

Я снова увидела смешение человека и зверя, на этот раз потому, что в нем закипал гнев. Херрел набросил на плечи накидку и пошел к двери. Но, положив руку на запор, он остановился и взглянул на меня.

Может быть, это и к лучшему… Да, к лучшему. Только, — теперь он говорил мне, а не сам себе, — они должны увидеть, что ты испугана. Ты можешь кричать?

Я не могла понять, что он задумал, но доверилась ему, собрала все свое мужество и закричала, сама удивляясь тому, какую ноту ужаса мне удалось вложить в этот крик.

Тишина в здании царила недолго. Херрел распахнул дверь, а потом снова отскочил назад ко мне. Его руки обняли меня, словно он утешал меня, и прошептал мне на ухо, что я и дальше должна разыгрывать испуг.

Послышался вопросительный голос и торопливые шаги, потом к нам приблизился свет лампы. Предводитель Всадников Хирон стоял в дверях и смотрел на нас. До сих пор я видела его только издали. У него был вид человека, требующего удовлетворительного объяснения.

— Что здесь произошло?

— Я проснулась от того, что стало жарко. Мне захотелось открыть окно… — Я подняла руку и неуверенно провела ею по лбу, словно почувствовала себя совсем ослабевшей. — Потом обернулась и увидела огромного зверя…

На мгновение воцарилась тишина. Херрел нарушил ее.

— Посмотри сюда, — это прозвучало как приказ, а не как просьба. Он указал на мех у моих ног, по которому тянулась зеленая линия — уже побледневшая, но все еще различимая.

Хирон посмотрел, потом перевел взгляд на Херрела.

— Ты требуешь права меча?

— Против кого, Хирон? У меня нет никаких доказательств.

— Это правда, и лучше не надо никого искать — особенно сейчас.

— Я никого не вызываю на поединок, — холодно ответил Херрел.

Хирон кивнул, но я почувствовала, что ему было противно, словно это была неприятность, которую он принял к сведению только из чувства долга.

— Ни это, ни что-либо еще не должно повториться, — продолжил Херрел. — Нет большего преступления, чем посягать на чужую избранницу. Разве мы все не клялись на оружии?

Хирон снова кивнул.

— Больше не будет ничего подобного.

Когда мы снова остались одни, я посмотрела на Херрела.

— Что это за колдовство было направлено против нас сегодня?

Но он не ответил на мой вопрос, а только изучающе посмотрел на меня и спросил:

— Ты увидела зверя и человека, но все же не побежала от него?

— Я видела зверя и человека, а человека я не боялась. А теперь скажи мне, что же все-таки произошло, потому что это, очевидно, было сделано со злым умыслом.

— Колдовство было направлено на то, чтобы сделать меня отвратительным в твоих глазах и, может быть, на то, чтобы ты оставила меня и побежала к другому, который ждал тебя. Скажи мне, почему ты пошла к окну?

— Потому что… потому что мне было приказано, — да, это было именно так. Мне во сне приказали, чтобы я сделала так. Это Хальзе?

— Вероятно. Но есть и другие… Я уже говорил тебе, что никто не верил в то, что какая-то из девушек выберет мою накидку. И то, что я добился этого, принизило их в их собственных глазах. И они с удовольствием посмотрели бы, как я потерпел неудачу. Они хотели отнять тебя у меня, напугав изменением моего тела.

Изменением тела… Ты носишь человеческое тело только потому, что тебе это нужно?

Он ответил мне не сразу, подошел к окну и выглянул наружу, в ночь, залитую лунным светом.

— Ты боишься того, что узнала обо мне?

— Я не знаю. В первое мгновение я испугалась, но для моего второго зрения ты, очевидно, навсегда останешься человеком.

Он снова повернулся ко мне, но лицо его было в тени.

— Я клянусь тебе на оружии, Джиллан, что никогда по собственной воле не буду пугать и ужасать тебя.

На следующее утро мы выехали из опорного пункта Всадников и на этот раз с нами было больше вьючных лошадей, потому что возвращения назад не было. Мы приближались к Вратам в их исчезнувшую страну, поднимались в горы все выше и выше, дул холодный ветер, хотя снега не было. Херрел ехал слева от меня, не говоря ничего. Изредка он поднимал голову и ноздри его расширялись, словно он чуял опасность в воздухе. Осторожно оглянувшись, я увидела, что остальные Всадники делали то же самое, и только девушки все еще были околдованы своим восхищением. На Всадниках были серебристые шлемы и нашлемным гербом Херрела была великолепно сделанная фигурка в виде присевшей и готовой к прыжку горной кошки. Гербом мужчины, ехавшего рядом с Кильдас, была птица — может быть, орел — с распростертыми крыльями, словно вот-вот готовая взмыть в воздух. А за ним ехал человек, на шлеме которого была фигурка медведя, очень злобного красно-коричневого обитателя горных лесов, которого охотники боялись больше, чем всех остальных диких зверей.