Пятнистый сфинкс. Пиппа бросает вызов (с иллюстрациями) - Адамсон Джой. Страница 12

В любом случае необходима была немедленная помощь. Я предложила взять из уха Боя мазок крови и отправить с помощником Джорджа в ветеринарную лабораторию в Найроби. Он же сможет привезти оттуда нужные лекарства. Тем временем я связалась по радио с ветеринаром из Меру и попросила его немедленно приехать с портативным микроскопом, потому что Боя надо начинать лечить раньше, чем помощник успеет вернуться из Найроби. Оба ветеринара нашли, что Бой болен трипаносомозом, который легко поддается лечению беренилом. Джордж без особого труда делал ему инъекции несколько дней подряд. Казалось, что Бой даже не чувствует укола иглы в бедро. Лекарство отлично подействовало, и вскоре Бой поправился. Дикие кошки по-разному реагируют на укусы мухи цеце: Бой заразился сразу же, как только попал в заповедник, а Гэрл и Пиппа так и не переболели трипаносомозом.

К вечеру я вернулась домой, увидела кобру у входа в свою палатку и убила ее. Пиппу и Локаля я нашла на том же самом месте, где оставила их утром. Сонная Пиппа поплелась за нами и оживилась, только когда наткнулась на стаю цесарок, которые, пронзительно крича, вылетели прямо у нее из-под носа. Джозеф любезно разрешил мне время от времени стрелять дичь, чтобы приучить Пиппу к охоте, и теперь я попросила Локаля застрелить цесарку. Птица, хлопая крыльями, свалилась чуть ли не на голову Пиппе. Та не знала, как к ней подступиться, и толкала птицу лапой, пока мы не свернули ей шею. Потом мы вынули дробинки, чтобы избежать свинцового отправления, и отдали птицу Пиппе. Несмотря на голод, она съела только половину.

Обучение Пиппы продолжалось и на следующее утро. Я привела ее к тому дереву, где она отдыхала накануне в обществе Локаля. Я надеялась, что на этот раз она останется там одна на время полуденной жары. Но когда я пыталась уйти, она упрямо увязывалась за мной. Наконец я сдалась и повела ее к реке, на водопой, где отдала ей остатки цесарки. Мне показалось, что она как будто заснула, и я стала потихоньку удаляться, пока не заметила, что она так же бесшумно крадется за мной к лагерю.

Пиппе не нравилось сидеть за решеткой уже в Наро Мору, а здесь она просто возненавидела вольер. Но она была еще слишком неопытна, и ночью ей грозили всякие опасности, поэтому мне приходилось, скрепя сердце, заманивать ее на закате в ненавистный вольер. А ведь именно в эти часы все ее охотничьи инстинкты обострялись.

В ту ночь вокруг нашего лагеря кружили три льва, и я слушала их ворчание и сопение почти до рассвета. Не знаю, как Пиппа восприняла их, но едва начало светать, как я услышала стук лап по крыше хижины и увидела, что она пристально смотрит в ту сторону, куда ушли львы. А потом, когда я позвала ее на прогулку, она отказалась идти со мной и затаилась в высокой траве возле самого лагеря. Даже в пять часов вечера она неохотно пошла за нами к водопою.

В следующую ночь львы опять не дали нам уснуть; их было еще больше, и мы слышали, как они шуршали травой, пробираясь вдоль загородки. Я думала, что утром Пиппа будет еще больше напугана, и очень удивилась, когда увидела, как она погналась за водяным козлом и исчезла примерно в миле от лагеря. Вернулась Пиппа около пяти, и было видно, что она устала и хочет пить. Как всегда, с опаской подойдя к водопою, она напилась и тут же снова бросилась в погоню за газелями Гранта.

Несколько дней подряд Пиппа ускользала от нас в самом начале прогулки, и нам стало ясно, что она предпочитает исследовать заросли без нас. И вот однажды ночью она не вернулась. Целый день мы провели в поисках, обшарили все подозрительные места, но не нашли даже следов. На следующий день мы продолжали поиски, и меня опять встревожили крики павианов — это вполне могло означать, что с Пиппой что-то случилось. Когда же и на третий день мы не нашли ни следа — я пришла в отчаяние. К вечеру, взбираясь на гребень и одновременно рассматривая в бинокль расстилавшуюся внизу равнину, я чуть не наступила на спящего льва — он отдыхал под небольшим деревом, нижние ветви которого прикрывали площадку, служившую ему логовом. Он удивился не меньше меня, но вел себя гораздо сдержаннее: я закричала и отскочила назад, а он не торопясь и с достоинством удалился. Когда он скрылся в высокой траве, я принялась осматривать его логово.

Не найдя следов Пиппы среди остатков его последнего пиршества, я успокоилась, но все же его присутствие встревожило меня еще больше: он поселился слишком близко, и это было опасно. Он мог следить за каждым движением Пиппы и за всеми, кто жил в нашем лагере. Мы назвали этот куст Львиной Виллой и вскоре обнаружили, что молодой лев бывает там постоянно: его рычание кончалось частым пыхтением, и мы прозвали его Симба Харака — Торопливый Лев. Я даже полюбила его за это, ведь мое собственное прозвище, давно придуманное африканцами, было Мэмсахиб Харака — Торопливая Леди.

Когда стемнело, я продолжала искать Пиппу на машине. Ехала я очень медленно и часто звала ее, но мне встретились только несколько слонов. Поздно ночью, сидя в своей брезентовой ванне под звездным небом, я услыхала вой гиены. Это еще больше усилило мою тревогу за Пиппу, и в эту ночь я не сомкнула глаз.

Как только рассвело, я пошла посмотреть на остатки трапезы гиены. Ничего страшного там не нашлось, но я все еще волновалась. Локаль попытался меня утешить, уверяя, что Пиппа безусловно жива и просто развлекается с самцом. Как же я обрадовалась, когда, вернувшись в лагерь, мы увидели, что Пиппа сидит там с невинным видом и набитым брюхом. Я подошла к ней и сразу же уловила резкий запах. На мясо, которое я ей дала, она едва взглянула и угрожающе замахнулась лапой, когда я попыталась обобрать с нее клещей; вообще Пиппа вела себя необычно дико. Может быть, Локаль прав, и она встретила самца?

Пока я старалась снова завоевать ее доверие, появилась машина — приехали Джозеф и несколько членов правления заповедника. Все восторгались Пиппой, но она держалась очень холодно: даже не посмотрев на гостей, повернулась и ушла. Когда они уехали, мы вышли с Пиппой погулять по дороге и встретили слона. Пиппа, разумеется, стала подкрадываться: подобравшись к нему самым коварным образом, она неожиданно ударила его лапой по задней ноге. Возмущенно трубя, великан помчался прочь галопом, а Пиппа настойчиво преследовала его, пока оба они не скрылись из виду. Не вернулась она и в эту ночь,

4. Новый лагерь

На следующий день Пиппа так и не появилась, и я решила посоветоваться с Джозефом. Мы пришли к выводу, что в густом кустарнике возле реки чересчур много павианов, да и дорога проходит слишком близко, и это может помешать нам приучить Пиппу к жизни на свободе. Надо было искать для лагеря более удобное место. Самый ближний водоем — болото — находился примерно в пяти милях; мы поехали туда. В болото впадала маленькая речушка под названием Мулика. На ее берегах росло всего несколько пальм дум, так что животное на водопое могло издали заметить приближение опасных хищников. Приблизительно милей ниже речушка выходила из болота и текла вдоль гребня, ведущего к открытой равнине. Там мы увидели стада ориксов, газелей Гранта и канн, а также слонов и зебр. Эта местность была просто создана для гепардов, да еще Джозеф сказал, что видел пару гепардов и одинокого самца неподалеку от места, где мы решили разбить новый лагерь. От старого лагеря было не больше мили ходу, и мы подумали, что будем водить Пиппу сюда на прогулку, чтобы заранее, еще до переезда, познакомить ее с окрестностями.

Мы решили сразу же приучать ее к новому месту; но у Пиппы были, по-видимому, свои соображения. Она не возвращалась в лагерь трое суток. Наши поиски были безрезультатны. Как вдруг егерь сообщает, что на рассвете Пиппа играла с шакалами на взлетной полосе возле Скалы Леопарда. Когда я примчалась туда, она встретила меня очень ласково, но потом убежала на равнину и гонялась за газелями Гранта, пока не стало слишком жарко. Мне удалось заманить ее в машину специально припасенным для этого мясом, и я привезла ее домой. Но к вечеру она ушла в заросли и не вернулась. Следующие дни были полны забот и волнений — нам пришлось немало потрудиться, разыскивая ее следы.