Судьбы и сердца - Асадов Эдуард Аркадьевич. Страница 23

СВИДАНИЕ С ДЕТСТВОМ

(Лирический монолог)

Не то я задумчивей стал с годами,

Не то где-то в сердце живет печаль,

Но только все чаще и чаще ночами

Мне видится в дымке лесная даль.

Вижу я озеро с сонной ряской,

Белоголовых кувшинок дым…

Край мой застенчивый, край уральский,

Край, что не схож ни с каким иным.

Словно из яшмы, глаза морошки

Глядят, озорно заслонясь листком.

Красива морошка, словно Матрешка

Зеленым схвачена пояском,

А там, где агатовых кедров тени

Да малахитовая трава,

Бродят чуткие, как олени,

Все таинственные слова.

Я слышал их, знаю, я здесь как дома,

Ведь каждая ветка и каждый сук

До радостной боли мне тут знакомы,

Как руки друзей моих и подруг!

И в остром волнении, как в тумане,

Иду я мысленно прямиком,

Сквозь пегий кустарник и бурелом

К одной неприметной лесной поляне.

Иду, будто в давнее забытье,

Растроганно, тихо и чуть несмело,

Туда, где сидит на пеньке замшелом

Детство веснушчатое мое…

Костром полыхает над ним калина,

А рядом лежат, как щенки у ног,

С грибами ивовая корзина

Да с клюквой березовый туесок.

Скоро и дом. Торопиться нечего.

Прислушайся к щебету, посиди…

И детство мечтает сейчас доверчиво

О том, что ждет его впереди…

Разве бывает у детства прошлое!

Вся жизнь — где-то там, в голубом дыму.

И только в светлое и хорошее

Детству верится моему.

Детство мое? У тебя рассвет,

Ты только стоишь на пороге дома,

А я уже прожил довольно лет,

И мне твое завтра давно знакомо…

Знаю, как будет звенеть в груди

Сердце, то радость, то боль итожа.

И все, что сбудется впереди,

И все, что не сбудется, знаю тоже.

Фронты будут трассами полыхать,

Будут и дни отрешенно-серы,

Хорошее будет, зачем скрывать,

Но будет и тяжкого свыше меры…

Ах, если б я мог тебе подсказать,

Помочь, ну хоть слово шепнуть одно!

Да только вот прошлое возвращать

Нам, к сожалению, не дано.

Ты словно на том стоишь берегу,

И докричаться нельзя, я знаю.

Но раз я помочь тебе не могу,

То все же отчаянно пожелаю:

Сейчас над тобою светлым-светло,

Шепот деревьев да птичий гам,

Смолисто вокруг и теплым-тепло,

Настой из цветов, родника стекло

Да солнце с черемухой пополам.

Ты смотришь вокруг и спокойно дышишь,

Но как невозвратны такие дни!

Поэтому все, что в душе запишешь,

И все, что увидишь ты и услышишь,

Запомни, запомни и сохрани!

Видишь, как бабка-ольха над пяльцами

Подремлет и вдруг, заворчав безголосо,

Начнет заплетать корявыми пальцами

Внучке-березе тугую косу.

А рядом, наряд расправляя свой,

Пихта топорщится вверх без толку

Она похожа сейчас на елку,

Растущую сдуру вниз головой.

Взгляни, как стремительно в бликах света,

Перепонками лап в вышине руля,

Белка межзвездной летит ракетой,

Огненный хвост за собой стеля.

Сноп света, малиновка, стрекоза,

Ах, как же для нас это все быстротечно!

Смотри же, смотри же во все глаза

И сбереги навсегда, навечно!

Шагая сквозь радости и беду,

Нигде мы скупцами с тобой не будем.

Бери ж эту светлую красоту,

Вбирай эту мудрую доброту,

Чтоб после дарить ее щедро людям!

И пусть тебе еще неизвестно,

Какие бураны ударят в грудь,

Одно лишь скажу тебе: этот путь

Всегда будет только прямым и честным!

Прощай же! Как жаль, что нельзя сейчас

Даже коснуться тебя рукою,

Но я тебя видел. И в первый раз

Точно умылся живой водою!

Смешное, с восторженностью лица,

С фантазией, бурным потоком бьющей,

Ты будешь жить во мне до конца,

Как первая вешняя песнь скворца,

Как лучик зари, к чистоте зовущий!

Шагни ко мне тихо и посиди,

Как перед дальней разлукой, рядом:

Ну вот и довольно… Теперь иди!

А я пожелаю тебе в пути

Всего счастливого теплым взглядом…

«ПРОГРЕССИВНЫЙ» РОМАН

Он смеялся сурово и свысока

И над тем, как держалась она несмело,

И над тем, что курить она не умела,

А пила лишь сухое и то слегка.

И когда она кашляла, дым глотая,

Утирая слезу с покрасневших век,

Он вздыхал улыбаясь: — Минувший век.

Надо быть современною, дорогая!

Почитая скабрез «прогрессивным делом»,

Был и в речи он истинным «молодцом»

И таким иногда громыхал словцом,

Что она от смущения багровела.

А на страх, на застенчивые слова

И надежду открыть золотые дали

Огорченно смеялся в ответ: — Видали?

До чего же наивная голова!

Отдохни от высоких своих идей.

И чтоб жить хорошо посреди вселенной,

Сантименты, пожалуйста, сдай в музей.

Мы не дети, давай не смешить людей,

Будь хоть раз, ну, действительно современной!

Был «наставник» воистину боевой

И, как видно, сумел, убедил, добился.

А затем успокоился и… женился,

Но женился, увы, на совсем другой.

На какой? Да как раз на такой, которая

И суровой, и твердой была к нему.

На улыбки была далеко не скорая,

А строга — как боярыня в терему.

И пред ней, горделивой и чуть надменной,

Он сгибался едва ли не пополам…

Вот и верь «прогрессивным» теперь речам,

Вот и будь после этого «современной»!

ХОРОШИЕ ЛЮДИ

Генерал-лейтенанту Ивану Семеновичу Стрельбицкому

Ветер, надув упругие губы,

Гудит на заре в зеленые трубы.

Он знает, что в городе и в селе

Хорошие люди живут на земле.

Идут по планете хорошие люди.

И может быть, тем уж они хороши,

Что в труд свой, как в песню, им хочется всюду

Вложить хоть частицу своей души.

На свете есть счастье — люби, открывай.

Но слышишь порой: «Разрешите заметить,

Ведь хочется в жизни хорошего встретить,

А где он хороший! Поди угадай!»

Как узнавать их? Рецептов не знаю.

Но вспомните сами: капель, гололед…

Кружили вокруг фонарей хоровод

Снежинки. А вы торопились к трамваю.

И вдруг, поскользнувшись у поворота,

Вы больно упали, задев водосток.

Спешили прохожие мимо… Но кто-то

Бросился к вам и подняться помог.

Быстро вам что-то сказал, утешая,

К свету подвел и пальто отряхнул,

Подал вам сумку, довел до трамвая

И на прощанье рукою махнул.

Случай пустячный, конечно, и позже

В памяти вашей растаял, как снег,

Обычный прохожий… А что, если, может,

Вот это хороший и был человек?!

А помните — было однажды собранье.

То, где работника одного

Суровый докладчик подверг растерзанью,

Тысячу бед свалив на него.

И плохо б пришлось горемыке тому,

Не выступи вдруг сослуживец один —

Ни другом, ни сватом он не был ему,

Просто обычнейший гражданин.

Но встал и сказал он: — Неладно, друзья!

Пусть многие в чем-то сейчас правы,

Но не рубить же ему головы.

Ведь он не чужой нам. И так нельзя!

Его поддержали с разных сторон.

Людей будто новый ветер коснулся,

И вот уже был человек спасен,

Подвергнут критике, но спасен

И даже робко вдруг улыбнулся.

Такой «рядовой» эпизод подчас

В памяти тает, как вешний снег.

По разве тогда не прошел возле вас

Тот самый — хорошей души человек?!

А помните… впрочем, не лишку ли будет?!

И сами вы если услышите вдруг:

Мол, где они, эти хорошие люди?

Ответьте уверенно: Здесь они, друг!

За ними не надо по свету бродить,

Их можно увидеть, их можно открыть

В чужих или в тех, что знакомы нам с детства,

Когда вдруг попристальней к ним приглядеться,

Когда вдруг самим повнимательней быть.