Судьбы и сердца - Асадов Эдуард Аркадьевич. Страница 35

Ведь злого, признаться, мне в жизни моей

Не так уж и мало встречать доводилось.

И сколько хороших надежд поразбилось,

И сколько вот так потерял я друзей!

И все же, и все же я верить не брошу,

Что надо в начале любого пути

С хорошей, с хорошей и только с хорошей.

С доверчивой меркою к людям идти!

Пусть будут ошибки (такое не просто),

Но как же ты будешь безудержно рад,

Когда эта мерка придется по росту

Тому, с кем ты станешь богаче стократ!

Пусть циники жалко бормочут, как дети,

Что, дескать, непрочная штука — сердца…

Не верю! Живут, существуют на свете

И дружба навек, и любовь до конца!

И сердце твердит мне: ищи же и действуй.

Но только одно не забудь наперед:

Ты сам своей мерке большой соответствуй,

И все остальное, увидишь, — придет!

«Каков человек по душе, по уму?..»

Каков человек по душе, по уму?

И что в нем за сердце бьется?

Порой можно просто судить по тому,

Как человек смеется.

И пусть будет трижды его голова

Лукава иль осторожна,

Все можно выдумать: жест и слова,

Но смеха выдумать невозможно.

У злых, у неискренних и у тех,

Чья совесть — сплошные пятна,

Как правило, грубый и резкий смех,

Фальшивый и неприятный.

И только у добрых людей всегда,

Наверно, во всей вселенной,

Смех, словно горной реки вода,

Чувств не скрывающий никогда —

Звонкий и откровенный!

САМОЕ ПРОЧНОЕ НА ЗЕМЛЕ

Скала, подставляя под волны грудь,

Стоит, всем ветрам открыта.

А есть ли на свете хоть что-нибудь,

Что было б прочней гранита?

На это ответ был наукой дан

Еще из столетней дали:

— Крепче гранита — металл титан

И твердые марки стали.

А тверже? Не щурьте пытливо глаз,

Ответ ведь известен тоже:

— Прочнее, чем сталь и титан, — алмаз. —

Пусть так. Ну а есть на земле у нас

Хоть что-то алмаза тверже?

Да, есть на земле вещество одно,

И тут ни при чем наука:

Всех крепче и было и быть должно

Твердое слово друга!

АПТЕКА СЧАСТЬЯ

(Шутка)

Сегодня — кибернетика повсюду.

Вчерашняя фантастика — пустяк!

А в будущем какое будет чудо?

Конечно, точно утверждать не буду,

Но в будущем, наверно, будет так:

Исчезли все болезни человека.

А значит, и лекарства ни к чему!

А для духовных радостей ему

Открыт особый магазин-аптека.

Какая б ни была у вас потребность,

Он в тот же миг откликнуться готов:

— Скажите, есть у вас сегодня нежность?

— Да, с добавленьем самых теплых слов.

— А мне бы счастья, бьющего ключом?

Какого вам: на месяц? На года?

— Нет, мне б хотелось счастья навсегда!

— Такого нет. Но через месяц ждем!

— А я для мужа верности прошу!

— Мужская верность? Это, право, сложно…

Но ничего. Я думаю, возможно.

Не огорчайтесь. Я вам подыщу.

— А мне бы капель трепета в крови.

Я — северянин, человек арктический.

— А мне — флакон пылающей любви

И полфлакона просто платонической!

— Мне против лжи нельзя ли витамин?

— Пожалуйста, и вкусен, и активен!

— А есть для женщин «Антиговорин»?

— Есть. Но пока что малоэффективен…

— А покоритель сердца есть у вас?

— Да. Вот магнит. Его в кармашке носят.

Любой красавец тут же с первых фраз

Падет к ногам и женится на вас

Мгновенно. Даже имени не спросит.

— А есть «Аитискандальная вакцина»?

— Есть в комплексе для мужа и жены:

Жене — компресс с горчицей, а мужчине

За час до ссоры — два укола в спину

Или один в сидячью часть спины…

— Мне «Томный взгляд» для глаз любого цвета!

— Пожалуйста, по капле перед сном.

— А мне бы страсти…

— Страсти — по рецептам!

Страстей и ядов так не выдаем!

— А мне вон в тех коробочках хотя бы,

«Признание в любви»! Едва нашла!

— Какое вам: со свадьбой иль без свадьбы?

— Конечно же, признание со свадьбой.

Без свадьбы хватит! Я уже брала!..

— А как, скажите, роды облегчить?

— Вот порошки. И роды будут гладки.

А вместо вас у мужа будут схватки.

Вы будете рожать, а он — вопить.

Пусть шутка раздувает паруса!

Но в жизни нынче всюду чудеса!

Как знать, а вдруг, еще при нашем веке,

Откроются такие вот аптеки?!

ВЫСОКИЙ ДОЛГ

Осмотр окончен. На какой шкале

Отметить степень веры и тревоги?!

Налево — жизнь, направо — смерть во мгле,

А он сейчас, как на «ничьей земле»,

У света и у мрака на пороге…

Больной привстал, как будто от толчка,

В глазах надежда, и мольба, и муки,

А доктор молча умывает руки

И взгляд отводит в сторону слегка.

А за дверьми испуганной родне

Он говорит устало и морозно:

— Прошу простить, как ни прискорбно мне,

Но, к сожаленью, поздно, слишком поздно!

И добавляет: — Следует признаться,

Процесс запущен. В этом и секрет.

И надо ждать развязки и мужаться.

Иных решений, к сожаленью, нет.

Все вроде верно. И, однако, я

Хочу вмешаться: — Стойте! Подождите!

Я свято чту науку. Но простите,

Не так тут что-то, милые друзья!

Не хмурьтесь, доктор, если я горяч,

Когда касаюсь вашего искусства,

Но медицина без большого чувства

Лишь ремесло. И врач уже не врач!

Пусть безнадежен, может быть, больной,

И вы правы по всем статьям науки,

Но ждать конца, сложив спокойно руки…

Да можно ль с настоящею душой?'

Ведь если не пылать и примиряться

И не стремиться поддержать плечом,

Пусть в трижды безнадежной ситуации,

Зачем же быть сестрой или врачом?!

Чтоб был и впрямь прекраснейшим ваш труд,

За все, что можно, яростно цепляйтесь,

За каждый шанс и каждый вздох сражайтесь

И даже после смерти семь минут!

Ведь сколько раз когда-то на войне

Бывали вдруг такие ситуации,

Когда конец. Когда уже сражаться

Бессмысленно. И ты в сплошном огне,

Когда горели и вода и твердь,

И мы уже со смертью обнимались,

И без надежды все-таки сражались,

И выживали. Побеждали смерть!

И если в самых гиблых ситуациях

Мы бились, всем наукам вопреки,

Так почему ж сегодня не с руки

И вам вот так же яростно сражаться?!

Врачи бывали разными всегда:

Один пред трудной хворостью смирялся,

Другой же не сдавался никогда

И шел вперед. И бился и сражался!

Горел, искал и в стужу и в грозу,

Пусть не всегда победа улыбалась,

И все же было. Чудо совершалось.

И он счастливый смахивал слезу…

Ведь коль не он — мечтатель и боец,

И не его дерзанья, ум и руки,

Каких высот достигли б мы в науке

И где б мы сами были, наконец?!

Нельзя на смерть с покорностью смотреть,

Тем паче где терять-то больше нечего,

И как порою ни упряма смерть —

Бесстрашно биться, сметь и только сметь!

Сражаться ради счастья человечьего.

Так славьтесь же на много поколений,

Упрямыми сердцами горячи,

Не знающие страха и сомнений

Прекрасные и светлые врачи!

БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ ХАЛАТЫ

Если б все профессии на свете

Вдруг сложить горою на планете,

То, наверно, у ее вершины

Вспыхнуло бы слово: «Медицина».

Ибо чуть не с каменного века

Не было почетнее судьбы,

Чем сражаться в пламени борьбы

За спасенье жизни человека.

Все отдать, чтоб побороть недуг!

Цель — свята. Но святость этой мысли

Требует предельно чистых рук

И в прямом и в переносном смысле.

Потому-то много лет назад

В верности призванию и чести

В светлый час с учениками вместе