Маннергейм - Власов Леонид Васильевич. Страница 57

— Смирновская, Николай Николаевич, у меня есть, — сказал регент, — а вот махорочки нет, вся она у немцев на Украине осталась. Вот, возьмите сигары, они достаточно крепкие, и вкус отменный…»

Когда сели за стол и выпили залпом по две традиционные офицерские рюмки, Маннергейм начал расспрашивать Юденича о положении в Петрограде и о том, что делается на фронтах у Деникина и Колчака. Рассказ генерала был сумбурный и неинтересный. Маннергейм по информации своей внешней разведки знал больше, чем то, о чем долго и нудно вещал Юденич.

Поздравив Юденича с назначением на пост главнокомандующего Северо-Западной армией, Маннергейм заявил, что пока адмирал Колчак не признает независимость Финляндии, не может быть и речи о совместном наступлении на Петроград. Юденич обещал телеграфом передать это требование Маннергейма Колчаку и попросил разрешения на формирование русских отрядов на территории Финляндии, с последующей переброской их в Эстонию. «На это Густав Карлович ответил, — вспоминал Юденич. — Николай Николаевич, не обижайтесь на меня, но вы, видимо, хорошо знаете, как сейчас финны относятся к русским, да и сами вы в этом виноваты. Разрешаю вам формировать свои полки только в районе Экенеса, там готовят редкие по качеству кильки, а какое там темное пиво! Мое условие: в лагере должно быть не более 250 человек без оружия, контроль будет строгим. На мой вопрос: что мне делать, уже зарегистрировано 2000 человек солдат и офицеров? Регент ответил фразой: „Думайте, думайте, Николай Николаевич“». Дальше Юденич восторженно пишет: «Молодец мужик, и большевиков разбил, и своих красных подавил, и порядок в стране навел. Жаль, что в сурово-красивом Гельсингфорсе нам, русским, места стало маловато».

Вскоре по просьбе великого князя Кирилла Владимировича состоялась его встреча с регентом Маннергеймом. Вспомнив, что после гибели царской семьи великий князь претендовал на русский престол, Густаву пришлось использовать дипломатическую ловкость. Он не обращался к нему со словами «Ваше Величество», чтобы он не решил, что Финляндия признает его царем, «Ваше Высочество», что прозвучало бы как личное оскорбление: «да» и «нет», и только. Сейчас Кирилл Владимирович выглядел совершенно иным, чем при первой встрече. Он был полон величия. Маннергейм не мог понять из его речи, что стоит за громкими словами — фантазия или реальность. Скорее первое. Вероятно, его собеседник руководствовался только теоретическими предположениями и интуитивными чувствами. Это отражало те внутренние переживания, которые испытывало все русское офицерство здесь, за рубежами родины. Невозможно было определить, где чувства, а где разум и государственная целесообразность. Великий князь, адмирал русского флота, не мог ответить на вопросы регента о петроградском Генморе и запутался, отвечая на вопрос о работе Кронштадтского Совета рабочих и солдатских депутатов. Свою беседу с регентом великий князь закончил бранью в адрес великого князя Николая Николаевича за то, что он попросил своего племянника об отречении в трудный момент для России. «У великих князей есть только желания, но нет дерзаний», — подумал Маннергейм. Это была последняя встреча барона с Кириллом Владимировичем, который в 1920 году покинул Финляндию, однако этих встреч не забыл. 4 сентября 1941 года его сын направил фельдмаршалу Маннергейму помпезное поздравительное письмо.

19 июня 1919 года Маннергейм без ведома кабинета министров составил с генералом Юденичем проект военно-политического договора, в котором признавались независимость Финляндии, а также право населения Восточной Карелии и Олонца на самоопределение. Руководство по захвату Петрограда возлагалось на Маннергейма.

Финское правительство этот договор не поддержало. Его отвергли Колчак и Антанта.

Несмотря на эту неудачу, Густав Маннергейм до конца своих дней был твердо уверен, что рано или поздно обновленная Россия возродится, и оказался, как всегда, прав.

Тем временем генерал Евгений Карлович Миллер, генерал-губернатор и главком войсками Северной области, направляет в Гельсингфорс генерал-майора Марушевского с просьбой о помощи. Маннергейм заключает с ним соглашение о взятии Петрограда в обмен на выполнение следующих требований: независимость, порт в Печенегской губе, самоопределение некоторых карельских волостей. Однако и это соглашение не поддержали финское правительство и Антанта. Колчак назвал его «просто фантастическим». Английский консул в Гельсингфорсе сказал, что Маннергейм является «бессознательным орудием финских егерей и Германии». Он рекомендовал Антанте поддерживать не Маннергейма, а кабинет Рудольфа Холсти. Адмирал Колчак, зная о переброске значительного контингента советских войск на защиту «колыбели революции», вдруг одумался и начал бомбардировать Маннергейма срочными телеграммами, призывая к походу на Петроград, замалчивая, однако, требования Финляндии. Генералы Юденич и Миллер пытались урезонить Колчака, но тщетно.

Регент Маннергейм только через три недели любезно ответил отказом на все срочные предложения адмирала.

В начале июля 1919 года начинается подготовка к выборам президента Финляндии. Социал-демократическая фракция в сейме, враждебная регенту, не стала выставлять своего кандидата, чтобы не раскалывать противников Маннергейма. Позиции генерала серьезно пошатнулись.

7 и 10 июля 1919 года регента посетили представители активистов и егеря, заявив, что финская армия готова идти на Петроград, и предложили ему совершить государственный переворот. Маннергейм должен был распустить сейм, назначить новые выборы и сформировать интервенционистское правительство. Эти предложения заинтересовали регента, и он в понедельник 14 июля 1919 года собирает лидеров коалиционной партии и излагает им свой план освободительной войны, которая должна «закончиться за Петербургом». Несколько дней лидеры коалиционной партии обсуждали предложение Маннергейма и 17 июля заявили, что «в партии единства нет». «Ну, тогда я иду утверждать форму правления страной», — заявил генерал и в тот же день ее утвердил. Русские контрреволюционеры возлагали большие надежды на государственный переворот в Финляндии, но он не состоялся. Генерал Юденич в письме к Маннергейму отказался от независимой операции финнов против Петрограда, и регент с ним согласился. Маннергейм считал, что надо умело спровоцировать нападение большевиков на Финляндию, приурочив это ко дню выборов президента. Однако Ленин его опередил, заявив 20 июля американскому журналисту, что советское правительство готово заключить мир с Колчаком, Деникиным и Маннергеймом при условии, чтобы это был мир на деле. 22 июля 1919 года министр иностранных дел Финляндии Рудольф Холсти заявляет представителям союзников, что похода на Петроград не будет.

На пост президента Финляндии было выдвинуто два кандидата — регент Густав Маннергейм и президент высшего административного суда Каарло Юхо Стольберг. Маннергейма выдвинули коалиционная и шведская партии, а Стольберга — Прогрессивная партия и Аграрный союз (центристы и левые). Социал-демократы заключили с Аграрным союзом соглашение о поддержке Стольберга.

В пятницу 25 июля 1919 года прошли бурные выборы, на которых в первом туре Стольберг получил 143 голоса, а Маннергейм только 50.

Член ЦК партии Народной свободы Иосиф Владимирович Гессен, бывший в это время в Гельсингфорсе, писал в своих воспоминаниях: «Маннергейм пользовался большой популярностью, вполне обеспечивающей ему избрание, но он был шведского происхождения, и политические руководители, обуянные ударившим им в голову национализмом, противопоставили Маннергейму Стольберга… Финский журналист Карманнен, бывший финский корреспондент газеты „Речь“, признался: „Если бы я должен был голосовать, то при всем уважении к Стольбергу подал бы голос за Маннергейма. Как же иначе, если ему мы обязаны своим существованием. Ведь нет дома у нас, в котором не красовался бы на видном месте его портрет.

А все-таки президентом должен быть финн“».

Глава 13

СТАНОВЛЕНИЕ ФИНСКОГО ГОСУДАРСТВА

Генерал от кавалерии барон Маннергейм, потерпев поражение на выборах и оставшись без государственного поста, 17 сентября 1919 года в качестве частного лица отправляется в Париж.