Чижик – пыжик - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 44

— Почти. Сегодня доломается, — пообещала Сосулька, глядя на меня с такой собачьей преданностью, что и самой, наверное, странно. Ой, светит мне большущая капуста!

По всей квартире были расставлены подносы с наполненными бокалами и фужерами и тарелками с канапе. Единственный официант попервах не успевал, что немного смазывало светский раут. Представляю, во что влетело это мужу. Выгреб все запасы на черный и позачерный день. Значит, выбор сделал, от бедности отказался.

Среди гостей были Яценко, отец и сын. Мамаша лежала в больнице, сердечко прихватило. Такая потеря денег любого бы подкосила. Правда, Петя был всего лишь мелко, как обычно, недоволен жизнью. Видимо, не знал еще, в какой жопе очутился. Поссы, хуек, последний денек.

Иришкин знакомила гостей со мной — будущим мужем — и шепотом объясняла мне ху какой хуй. Здесь была и старая, и новая верхушка области и города. Старые пришли за сочувствием и поплакаться новым в ширинку, а те — сдрочить на них с крутого бугра. Было несколько старых, усидевших в своих креслах. Среди них — мой старый знакомый Муравка. Теперь на нем был генеральский мундир, а под ним — кресло начальника УВД области. Он почти не изменился, разве что совсем седой стал, а в остальном — тот же кабанчик, нахрапистый и трусливый одновременно. Меня он не узнал, даже не заподозрил, что с вором знакомится. Потерял нюх легавый, забыл, кто ему в будку хлеб кидал.

Муравка первый двинулся на приступ Эльвиры. Он затолкал ее толстым животом в угол у окна и принялся что-то горячо втюхивать. Жена его, такая же седая и пузатая, наблюдала за ним с ироничным недоумением. Я делаю вывод, что у Муравки хуй давно стоит на полшестого. Надеется, что Эльвира поднимет хотя бы до полдевятого. Отошел он, не услышав то, что хотел, но и не получив отказ. Опытные бабы никогда не говорят ни «нет», ни «да», а «может быть». Муравка не знал этого и ходил теперь с еще круче выпяченным животом.

После мусора к Эльвире подкатил директор «Тяжмаша». И он услышит «может быть», но более обнадеживающий вариант. Она знает, что этот тип нужен мне. Следующим возле нее оказался прокурор. Эльвира глянула на меня с озорством в глазах: а вот расскажу ему сейчас о тебе, а?! Я ответил взглядом: рискни! И ощутил, как скомканное это ее желание горячим шариком скатилось в пизду и пощекотало там.

Она подумала, а муж сотворил — кладанул меня Муравке. Я ожидал этого. Слишком быстро он сдал позиции — это с его-то опытом грызни под ковром! Не верь хую, поутру стоящему, ибо не ебать просящему, а поссать вопиющему. Легавый подтянул брюхо от нахлынувшего служебного рвения, завертел головой, отыскивая меня. Я медленно, чтобы он не потерял меня из виду, двинулся якобы на выход. Мол, отдайте шляпу и пальто, ебал я ваши именины.

Я зашел в Иришкину комнату. Там стояли два кресла, одно рядом с торшером, другое — подальше. Я включил торшер и сел в дальнее. Муравка не заставил себя ждать. Оскалившись, плюхнулся в кресло и поерзал, устраивая поудобней толстую жопу. Мусор пришел слушать скуление и гордо отказываться от взятки. Знал бы он, что взяткой может быть Эльвира, не так бы задергался. Останется твоя лапа не дрюканутой, заебешься ты пыль глотать в сухую погоду.

— Не узнал. Была по тебе информация, что у нас можешь появиться, — сказал он. — Значит, в зятья собрался?

— Почему нет?!

— Хотя бы потому, что мне морда твоя уголовная не нравится. Даю тебе сутки — и чтоб духу твоего не было здесь! Все понял?

— Как не понять?! Столько лет общаюсь с мусорами, привык к их тупости, — улыбаясь, ответил я и совершенно другим тоном произнес: — Даю тебе сутки Муравка — и чтоб духу твоего здесь не было!

— Не понял?! — рыкнул он.

— На тебя тоже была информация: «…По показаниям свидетелей Язевой Н.В., проживающей по адресу улица Строителей, 12-7 и Черновой Р.И., проживающей по адресу улица Строителей, 12 — 9, ребенок был сбит легковым автомобилем „Волга“ черного цвета госномер „00–35“, которая скрылась с места преступления», — процитировал я по памяти. Может, и ошибся в чем-то, но не думаю, что Муравка помнит лучше меня. — Копии этого дела могут оказаться в самых неожиданных местах.

— Нет такого дела, — уже без нахрапистости пробормотал мусор.

Есть, осталось спиздить и принесть!

— Наедь на меня — и прочтешь отрывки из него в газетах, — предложил я.

— Сожжено все, я сам видел.

— Ты видел пепел от папок и личных бумаг отца, — блефовал я дальше. — Цело твое дело, пожелтело, правда, но прочесть можно.

— Срок давности истек, — пробормотал он, еле шевеля синими губами на побагровевшем лице.

— Ну и что?! Представляешь, что с тобой сейчас — в самый разгар гласности — сделают?!

Не знал мусор древней зековской заповеди: не верь, не бойся, не проси. Он рывками засунул руку во внутренний карман, достал тюбик с таблетками, уронив две, заглотнул третью. Я пододвинул к нему наполовину полный бокал, забытый здесь кем-то. Ну, как прямо здесь загнется?! Багровая харя Муравки набрякла еще сильнее, казалось, сейчас прыснет кровью. Заебла попа телега, все четыре колеса.

В комнату влетела Ира, которой очень хотелось высказаться по поводу моего долгого отсутствия около ее сиятельной особы. Увидев, с кем общаюсь, сразу привяла. Я не дал ей расстроиться окончательно, двинувшись навстречу.

— Заскучала без меня?

— Да, — ответила она, спрашивая взглядом, как вести себя.

Начинающий вор всегда думает, что каждый мусор — по его голову.

Я улыбнулся ей, а проходя мимо Муравки, похлопал по генеральскому погону:

— Я думаю, мы придем к консенсусу.

А про себя добавил: «Не грусти, Капустин, поебем и отпустим!»

— Что ему надо было? — спросила Ира.

— Выполнял просьбу твоего папочки.

— Какую?

— Угадай с трех раз.

Судя по стиснутым зубам, ей хватило одной попытки. Когда мы вернулись в толпу гостей, она познакомила меня еще с пятком губернских бугорков, оставила болтать с ними, а сама рванула на разборку с предком. Что она ему сказала — не знаю, но и ему потребовались таблетки. Другу милому мому — хуй за пазуху ему.

А я производил впечатление на гостей. К концу вечеринки у всех сложилось мнение, что будущий муж Иры — ее друг детства, который недавно вернулся из длительной загранкомандировки. Чем я занимался за бугром — никто толком не знал, но все склонялись, что работал в органах, недаром такая спортивная фигура. Запустила эту утку Ширяева — жена директора «Тяжмаша». Она вставила в речь английскую поговорку в оригинале, а я ответил другой. Мы с ней минут десять поболтали на этом языке, потом перешли на французский, который она знала немного хуже.

— Так приятно встретить здесь, — обвела она взглядом собравшихся, — интеллигентного человека!

— И мне! — произнес я.

Похвальбы в мой адрес долетели и до будущего тестя. Он теперь смотрел на меня с меньшей злобой и большим заискиванием, чем в начале раута. Я подошел к нему, чокнулся бокалом о его почти пустой и предложил тост:

— За успех семейного дела!

Он молча пригубил свое пойло.

— Завтра вам позвонит Шлема.

— Кто он?

— Жидок предприимчивый, он будет вашим замом. Займетесь с ним регистрацией нового кооператива. Постарайтесь закончить к нашему возвращению.

— А деньги?

— Это Шлемина забота.

Еремин был рад, что мы с дочерью уезжаем в Крым. Надеется за время нашего отсутствия отвоевать утерянные позиции или, что скорее, подстроиться к новым жизненным обстоятельствам. Столько лет в номенклатурщиках так просто не прошли, проститутка со стажем.

Вскоре гости начали расходиться. Бабы поздравляли Иру с таким — ух! — мужем, и она таяла от счастья. Мужики бросали последние взгляды на Эльвиру, ожидая подтверждения обещаниям. Муравка уходил одним из последних, горем убитый и хуем придавленный. Жена поддерживала его, не давала упасть.

Наши сбоку, ваших нет, мусор! Банковать буду я! Ты был черным вестником, после твоего прихода моя жизнь круто изменилась к худшему. Теперь ты уходишь с понурой головой и сгорбленной спиной, еле волоча ноги. Труси горбом, Муравка!