Слепящая тьма. часть 2 (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf". Страница 23

Сам Центр управления стартами представляет собой довольно большую комнату, обставленную старомодной аппаратурой и не слишком удобной мебелью. На одной из стен находятся три больших экрана, показывающих обстановку на стартовых столах, ниже экранов, над терминалами связи — три больших часовых циферблата. Первый показывает местное время, второй — время прошедшее от предыдущего успешного запуска, третий — время накопленной задержки со стартом при запуске текущем. Задержки бывают часто — напутают метеорологи с погодой и челнок стоит на стартовом столе иногда целую неделю. Аппаратура там старая, но надежная, единственная примета нового времени — так это плоские семнадцатидюймовые мониторы у каждого операторского стола.

Сейчас погода для старта была близкой к идеальной — ни облачка, видимость почти стопроцентная, технических неисправностей аппаратура не показывала — поэтому третий циферблат стоял, а гражданский специалист НАСА Тимоти МакНайт уверенно командовал процедурой пуска…

— Фермы в пусковом положении!

МакНайт видел это и сам — через мониторы, но все равно подтверждение было нужно.

— На стартовой площадке чисто, сэр! — доложил представитель службы безопасности — посторонних лиц нет.

— Ревун — коротко скомандовал МакНайт

Здесь это было не слышно, в центре контроля старта слишком хорошая звукоизоляция, но на стартовом столе истошно взревел ревун, заставляя удирать пасущихся в прибрежных водорослях уток. Да… это тебе не русские космодромы с их ракетами на ядовитом гептиле.

— Контрольная проверка по приборам!

Привычно прошли доклады специалистов технической группы — все приборы показывали, что ракета была в норме и готова к старту.

— Предстартовый контроль окончен! Начинаю обратный отсчет!

Все в центре контроля, как это и бывает в такие секунды, ощутимо напряглись.

— Пять! Четыре! Три! Два! Один! Зажигание!

Стартовый стол на мониторах окутался ослепительным облаком, настолько ослепительным, что смотреть на него долго было невозможно. Какую-то миллисекунду ракета пребывала в неподвижности, борясь с земным притяжением — но потом тяга в миллион фунтов твердотопливных двигателей четвертой ступени пересилила — и ракета сошла со стартового стола. Поддерживаемая столбами ревущего пламени, посланница земли начала свой путь в космос.

— Есть сход!

— Крен, тангаж, рысканье в норме!

— Четвертая ступень работает штатно!

— Все штатно!

Все захлопали в ладоши, как это и было принято при удачном пуске. Второй циферблат часов начал отсчитывать время с нуля. А неприметный господин в штатском с пропуском ответственного сотрудника НАСА вышел из комнаты управления стартом и пошел по полупустому коридору в сторону лифтов. Запуск состоялся — и ему больше здесь делать было нечего.

Афганистан, провинция Нанхаргар

30 июня 2008 года

Ослы совсем сбесились…

Проблема была в том, что их приходилось держать в закрытом помещении, и не выпускать. Им это, судя по их поведению, не нравилось. В итоге то один то другой осел принимался реветь, а вонь от их испражнений была такой что хотелось лезть на стену. Если бы сегодня не появился сигнал — не знаю, что бы я делал. Для того чтобы подготовить новый пуск требовалось время, не меньше десяти суток, за это время я наверное перебил бы этих проклятых тварей.

А когда появился сигнал — мы совершили подмену.

Игру, которую мы задумали вместе с адмиралом, если и можно было с чем-то сравнить, так это с широко распространенной на вокзалах, на рынках и в прочих людных местах русской игрой "в наперсток". Когда мы готовились воевать против России — мы изучали в том числе и это, и хорошо помнили, что ни в коем случае нельзя не только играть нельзя даже задерживаться около того места, где играют "в наперсток". Потому что в эту игру никогда не выиграть.

Суть игры в наперсток заключалась в том, что тебе давали посмотреть на какую-то вещь, а потом прятали ее под одну из небольших емкостей, которых было три, емкости ловко перемешивали и просили угадать, где вещь. Ты начинал угадывать — и проигрывал, потому что она никогда не оказывалась в той емкости, которую ты показал. Именно это и происходило сейчас: из всех людей, находящихся на базе, наблюдатели могли видеть и уверенно могли опознать только меня. Остальные были "картами рубашкой вверх". Мне же было жизненно необходимо высвободить эти карты и ввести их в игру, причем так чтобы не догадался противник. Сделать это было тем более сложно, что за нашей импровизированной базой непрерывно следили. Шанс же наш заключался в том, что у наблюдателей не было приборов ночного видения, их возможности по наблюдению в ночное время были ограничены. Мы это знали потому что вели контрнаблюдение несколько ночей подряд, в том числе с использованием прибора, применяемого для поиска снайперов и реагирующего на любую линзу оптического прибора, направленную в сторону объекта. Любой прибор ночного видения вне всякого сомнения был бы нами обнаружен. И если в одну прекрасную ночь…

Все были готовы. Оружие распаковано и заряжено, часть тяжелого оружия, продовольствия и воды навьючили на ослов. Ослам замотали морды тряпками — если хоть один сейчас заорет — произойдет катастрофа. Переоделись в нечто, напоминающее одежду местных, но именно что напоминающее. Например, одежда скроена из ткани, не пропускающей большую часть теплового излучения. Выстроились перед входом — в готовности.

Это было мой козырь. Специальный, хорошо подготовленный к длительному автономному существованию отряд. Группа "Бета" на лексиконе операции. Есть еще группа "Альфа" — я один, в единственном числе. Отряд "Бета" состоящий из русских, уже отвоевавших здесь одну войну. Отряд, который никуда не спеша переходит на территорию. Пакистана и остается там в боевой готовности. А когда поступит сигнал — внезапно наносящий удар.

Да это был риск. Группа уходила в неизвестность, ее могли забить наши, приняв за талибов, ее могли забить и пакистанцы, наконец ее могли забить сами талибы. Но Седой заверил меня — что без единой потери они выйдут на исходную и будут ждать там. Бывший офицер ХАД Ахмедулло Мамад встретит их двадцатью километрами восточнее и останется с ними, проведет их по тропам, какими пользуются контрабандисты. Он уже в случае чего сможет помочь, если произойдет… нежелательная встреча. Их никто не то, что остановит — никто и не увидит.

И я ему верил.

Оставалось только одно — дождаться дублеров и совершить подмену.

С дороги, как и было оговорено, отсигналили — два длинных и коротких. Отсигналили инфракрасным армейским фонариком, чей свет можно увидеть только через прибор ночного видения. Я в ответ дал два коротких, получил в ответ один и дал в свою очередь еще один.

Пароль — отзыв.

Не прощаясь — такие у русских традиции, один за другим бойцы проходят мимо меня, выскальзывая в ночную темень. Темно и впрямь — хоть глаз выколи, нет ни звезд, не видно месяца — символ ислама не сияет над нами холодным серебряным светом. Возможно это добрый знак, возможно и нет. Будет видно. Пинками, тычками выгоняют ослов — им тащить груз. Последним проходит Седой, на мгновение задерживается, хлопает меня по плечу, и не оборачиваясь уходит вслед за остальными. Нельзя оборачиваться…

Разминувшись с русскими буквально на минуте к зданию осторожно подходят американцы — мои новые спутники на несколько дней. Возможно и недель, пока Аль-Каида не проявит себя. Группа Бета-Дубль, несколько черных безмолвных фигур, оружие, темные костюмы, похожие на одеяния ниндзя. Один за другим, в полной темноте они проходя мимо меня в наше временное пристанище и все это сильно напоминает какой-то дьявольский ритуал. За последним я закрываю дверь.

Теперь только ждать. И надеяться. Плановый сеанс связи завтра, в семнадцать ноль-ноль. Если за группой "Бета" не будет хвоста — это можно считать успехом, если будет — это будет провалом.