За пределом беспредела - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 36

– Этого хватит?

Гигант умело погасил загоревшийся было в глазах довольный огонек, с деланным равнодушием сунул деньги в карман брюк и ответил:

– Вполне. Проходите и садитесь за любой свободный столик.

– А телки ничего, – мечтательно протянул Степан, устраиваясь за ближайшим к подиуму столом.

Сидевшие за соседними столиками посмотрели на него удивленно и о чем-то заговорили вполголоса. Сявка явно произвел на них впечатление дикаря, способного залезть на эстраду и запустить лапу танцовщице под бикини.

– Кого я вижу?! – радостно прозвучало с противоположного конца бара.

К столику, за которым сидели Хмырь и Сявка, подбежал светловолосый парень. Он широко раскинул руки:

– Где же тебя носило, старый черт?!

Иван поднялся, шагнул навстречу и тепло обнял приятеля. На подиуме бесновалась смуглая красавица. На неё мало кто обращал внимание: за столиками оживленно беседовали, пили водку, иногда громко смеялись. Закуска была самая что ни на есть русская: соленые помидоры, огурчики, маринованные грибы. Казалось, посетители объелись заморскими деликатесами и сейчас заново открывали для себя родные лакомства.

– В отъезде был… – неопределенно пожал плечами Иван.

– За рубежом?

– Да вроде того.

– Сейчас все за границу ездят, только хочу тебе сказать, ни черта там хорошего нет. На родине-то и говно приятнее пахнет. Эй, друг, – подозвал Эдик официанта, – плесни-ка нам по полной, я угощаю. Лады?

– Договорились, Эдик, – великодушно разрешил' Иван.

Сразу было видно, что Эдик в баре свой человек, – доказательством тому служила расторопность официанта: он мгновенно принес закуску, разлил всем троим марочное вино в высокие бокалы и затем то и дело подходил к их столу, чтобы сменить пепельницу и узнать, не желают ли гости еще чего-нибудь.

Выпили по первой.

Эдик одобрительно крякнул, а Хмырь с Сявкой только поморщились и заели кисло-сладкий вкус постной ветчиной.

– Зря ты Томку бросил, – неожиданно укорил Эдик Ивана, наколов на вилку ломтик малосольного огурчика. – Сейчас родственниками были бы. Глядишь, на пару с тобой лохов бы раскручивали. Бывает так, что их тут полбара набивается, и все при больших деньгах. Вон за той дверью стойло, впариваем крапленую как можем. В общем, без бабок не бываем.

– Как сейчас Томка-то? – Голос Ивана невольно дрогнул, однако лицо оставалось по-прежнему безмятежным.

– После тебя она слаба на передок стала, – с сожалением ответил Эдик. – Снюхалась с каким-то козлом… Ни на что не способен. Так, если только сазана какого-нибудь пасти. А ты ведь парень путевый, мы с тобой такие дела могли бы делать!

На сцене появились две девушки. Взгляды присутствующих невольно обратились в их сторону. Одна была блондинка, другая – шатенка. Одетые в белые туники, с волосами, подвязанными алыми лентами, они напоминали греческих танцовщиц.

На какое-то время девушки сумели завладеть вниманием зала. Даже Эдик, привыкший к акробатическим этюдам стриптизерш, оторвался от закусок и посмотрел на щедро залитый цветными огнями подиум, по которому, выставляя стройные ножки на строгий суд зрителей, медленно прохаживались танцовщицы. Древние греки недаром предпочитали короткие и воздушные женские одежды. Сидевшие в зале разгоряченные мужчины явно жаждали увидеть, что же прячется под легкими шелковистыми туниками, и на золоченые пряжки у самой шеи, удерживавшие воздушную ткань, смотрели как на личных врагов.

– Как зовут блондинку? – поинтересовался Иван.

– Ты на эту блондинку не заглядывайся, по-дружески тебя предупреждаю, – оторвался от завораживающего зрелища Эдик. – Это подружка самого Аркаши. Если Штырь что-то неладное заметит, то свезет тебя куда-нибудь в лес и за хер на дерево повесит. Посмотри на тот стол, только незаметно. Видишь, две хари минералочку попивают?

– Ну?

– Вот они и следят за тем, чтобы к ней всякие ухари с гнусными предложениями не подваливали.

А девушки между тем уже расстегнули пряжки и стали медленно стягивать с плеч длинную ткань, демонстрируя эротику высочайшего класса. Это были совсем не те грубые пляжные движения, когда женщина снимает коротенькое платьице через голову. Наконец, одежда упала к их ногам, прикрыв узкие ступни. Блондинка одним балетным прыжком преодолела половину сцены и закружилась на месте, подняв ногу выше головы. Зал зашумел, а у Степана захватило дух. Такое он видел впервые. Да, Аркаше не откажешь во вкусе. Наверняка подобные выкрутасы его подруги перед большой аудиторией действуют на него возбуждающе.

– Как же поживает ваш Аркаша? – невинно поинтересовался Иван.

– Неплохо. Ему жаловаться не на что, с начальником УВД водку пьет. Говорят, что даже прокурор города у него в друганах ходит. А ты что, знаешь его? Он ведь птица высокого полета и на нашу грешную землю опускается только тогда, когда поклевать хочет.

– Когда-то тусовались в одной компашке, – соврал Иван, посмотрев на Эдика честным взглядом. – Но давно не виделись. Хотелось бы снова встретиться, поговорить, вспомнить старое. Ты не знаешь, как его найти?

– О! Это очень непростой вопрос. Сейчас к нему не подойти ближе чем на пятнадцать метров. Охрана покруче, чем у нашего губернатора. Старых связей не поддерживает…

В голосе Эдика послышалась обида. Что поделаешь, такова человеческая природа: стоит только кому-то чего-то добиться, как он забывает прежних друзей.

– И что, с ним невозможно даже словечком перемолвиться? – тоже с обидой спросил Иван.

Девушки на сцене в это время сплелись в медленном танце. Казалось, они позабыли, где находятся.

Даже присутствующие поверили, что греческие мелодии унесли девушек к теплому Эгейскому морю на остров Лесбос.

– Неплохо танцуют, – скупо высказался Степан.

– Заявляю авторитетно, по всей России вряд ли отыщется с десяток стриптизерш такого уровня, как эти. Даже в Москве. Это тебе не какая-нибудь подпольная школа, а самая что ни на есть Мариинка! – В голосе Эдика послышались нотки гордости, как будто он самолично учил девушек премудростям балета. – Блондинка какое-то время даже в Большом театре танцевала.

– Что же она там не осталась? – ехидно поинтересовался Иван. – Глядишь, сейчас примой-балериной была бы. – Он оторвался от зрелища всего лишь на несколько секунд, когда наливал себе в бокал вина. – По заграницам бы разъезжала, зашибала бы бабки…

– Ты думаешь, ей здесь хуже, чем за границей? Она столько «капусты» имеет за день, сколько вся труппа Большого, поди, за месяц не заработает!

– Так что там насчет Аркаши? – неожиданно перевел разговор Иван. – Как бы нам его повидать?

Эдик помолчал. Поколебавшись секунду, он подцепил с тарелки последний ломтик малосольного огурца.

– Тебе, Ваня, повезло. Знаешь, где находится кабак «Семиозерье»?

– Еще бы, – усмехнулся Иван, – я в нем столько денег спустил, пока твою сестру обхаживал, что при одном воспоминании дух захватывает.

– Ну, что было, то прошло, – отмахнулся Эдик. – Теперь у Томки другой:. Так вот, завтра там собирается очень серьезная компания. Будут только свои. Ресторан на это время, естественно, закроют. Такое сборище случается только раз в полгода. Будет там, разумеется, и Аркаша. Конечно, он мог бы там и не появляться, хотя бы потому, что давно уже перерос всю эту публику, но он любит поиграть в демократию. Дескать, я, ребята, один из вас, а что я с прокурором водку жру, так это у меня просто работа такая.

Рука Степана слегка дрогнула, бокал, который он держал в руке, ударился о подсвечник и тонко зазвенел. – А если он все-таки не придет? – как можно спокойнее спросил Иван.

– Что значит – «не придет»? Аркаша хоть с ментами дружбу и завел, но о понятиях тоже не забывает. Братва ведь может подумать, что он заносится, а таких не особенно жалуют. Так что придет обязательно. Я даже думаю, что он там останется на всю ночь и будет до утра пульку расписывать.

– И когда же он туда заявится?

– А кто его знает? – пожал плечами Эдик. – Он ведь хозяин! Когда хочет, тогда и приходит, хотя обычно появляется часам к шести.