Отпуск на вилле с призраком (Ларец лунной девы) - Солнцева Наталья. Страница 48
– Тебе надо приехать, папа… Да, обстоятельства того требуют… Меня завтра вызывают к следователю… Пойду, конечно… С полицией надо сотрудничать… Нет, маньяка еще не нашли… Появились новые данные… Госпожа Ельцова делает все, что может… Пока ничего не прояснилось… Ты помнишь Андрея?.. Какого?… Брата Кати Ушаковой… Не знаком с ним?.. Оказывается, он тоже погиб… машина сбила… Конечно, поможем… Я уже решил… Есть кое-какие нюансы… Не по телефону… Лучше, чтобы ты приехал… Пришлешь адвоката?.. Это преждевременно… Нет, маме ничего не говорил и не скажу… И ты молчи… Гости?.. Нормально… Конечно, я все улажу… постараюсь… Когда тебя ждать?.. Хорошо…
Его обычная осторожность притупилась из-за обилия происшествий, которые сыпались одно за другим. Звонок неизвестной дамы, видевшей убийцу горничной, теперь смерть Катиного брата… Астра намекнула, мол, кто-то сводит счеты с Ушаковыми. Уж не вы ли, Спиридон Акимович?
Мысли Юдина вращались вокруг анонимного звонка. Почему дама выбрала именно его в качестве объекта шантажа? В том, что это будет вымогательство, сомневаться не приходится.
Он вышел на балкон и подставил лицо свежему ветру с моря. Как все повернулось!
Из синеватого полумрака раздался слабый голос жены.
– Рид…
Он вернулся в комнату, пропитанную запахом роз, – букет стоял в массивной стеклянной вазе. В свете ночника белые цветы казались лунными.
– Да, дорогая? Ты проснулась?
– Кого еще убили?
– Не волнуйся, это был несчастный случай…
– Мне страшно…
– Ничего не бойся. Я же с тобой!
– А вдруг…
– Нет! Молчи… – Он наклонился и прикоснулся поцелуем к ее теплым сухим губам. – Я сумею тебя защитить. Ты мне веришь?
– Кто мне угрожает, Рид? Со мной произошло что-то ужасное, я потеряла себя…
– Это я во всем виноват…
– Не говори так…
– Все твои грехи лежат на мне!
Елена приподнялась и села, не сводя с него напряженного взгляда. Тень от ресниц чернотой легла на ее щеки, волосы рассыпались по плечам.
– Ты меня пугаешь…
– Как ты красива, – вздохнул он, проводя пальцами по ее груди. – Я увидел тебя и пропал…
– Рид. Не скрывай от меня ничего! Я должна знать…
– Разве ты готова?
Сильная боль пронзила ее виски, и она со стоном упала на подушки.
– Я больше не слышу «шепота» и этих жутких шагов в мансарде…
– Вот видишь! Дело идет на поправку.
Ее сознание померкло, как всегда во время этих приступов, и гулкий мрак постепенно наполнился красочными картинами.
Загорелись светильники в узорчатом шатре… Чернявая женщина расплетает косы… На войлочном ковре лежит меч в драгоценных ножнах, лук и колчан со стрелами… К расшитому золотыми бляшками поясу прикреплен боевой топорик…
Сияющий лик Богини смотрит на воинственную красавицу с деревянного постамента, покрытого заморской тканью. Ее глаза узки, чуть раскосы, губы презрительно улыбаются, голова увенчана высокой золотой короной с магическим орнаментом.
Чернявая женщина складывает руки в молитвенном жесте.
– О, девственная Богиня… Средоточие Стихий, Госпожа Оружия! Судья битв! Надели меня великой силой разрушения, властью над жизнью и смертью! Дай мне энергию Матери-Земли… Ты можешь, о Богиня, утолить мою страсть к насилию!
Женщину в наряде для верховой езды заслоняет гречанка в белоснежном хитоне, у той в руках жертвенный нож… Брызги крови обагряют мрамор и одеяние жрицы. Она правит службу в Храме, окруженном высокими стенами, высеченными в горе, куда ведут бесчисленные ступени… Широко распахнуты двери Храма с начищенными до блеска медными запорами, торжественно застыли колонны…
Образы наслаиваются друг на друга, но неизменным остается золотой лик Богини Девы – Артемиды-охотницы, воительницы, несущей гибель и возрождение. Вооруженные подруги-амазонки и лукавые нимфы сопровождают ее, играют и поют, резвятся, танцуют на цветущих полянах, жарят оленя, пируют. Скифские царицы и сарматские всадницы – в одном кругу с вечно юными девами, веселятся и состязаются в метании боевых топориков и стрельбе из лука. Смех, музыка… и снова Храм, – уже другой, не в Тавриде – в Эфесе, величественный Артемисион, чудо света. Сожженный Геростратом ради бессмертия и славы… Даже боги порой не в силах предотвратить зла. Все уничтожил огонь – в том числе и статую Артемиды Эфесской, покровительницы амазонок…
Картина пожара внушала ужас, падали почерневшие балки перекрытий, трещала пожираемая пламенем утварь, рушились колонны. Прекрасная Артемида с яростью взирала на гибель Храма… Какой-то ничтожный, бездарный человек погубил святилище, где ей поклонялись и приносили богатые дары люди с разных концов ойкумены! Неужели боги Эллады теряют свое могущество?..
Очнувшись, Елена вспоминала только обрывки, кусочки чужой жизни, каким-то образом рожденные ее больным воображением. Но и эти обрывки спустя несколько минут исчезали из ее памяти, словно их там и не было.
Рид ждал, пока она придет в себя, откроет глаза и попросит воды. Так заканчивались все приступы. Если бы он мог вернуть тот страшный миг, изменить хоть что-то… Увы! Елена была здесь и где-то в другом измерении, с ним и не с ним. Она словно нырнула в черный омут и до сих пор оставалась там. Напрасно он зовет ее, говорит о любви, ласкает, называет своей женой…
– Что ты видишь там, в беспамятстве? – спрашивал он.
– Ничего…
Они оба знали: это неправда. Картинки были столь яркими, насыщенными энергией, что непроизвольно проецировались в сознание Юдина, только он не понимал этих путаных видений и гнал их от себя.
– Наши гости ездили в Партенит, – сказал он. – Теплищев всех заразил своими поисками. Он ищет храм Артемиды Таврической…
Во дворе поднялся шум, и Юдин вышел на балкон. Виринея Нагорная стояла на дорожке, ведущей к столовой, и громко возмущалась поведением администратора:
– Кто вам позволил беспокоить меня? Вы едва не ворвались ко мне в номер!
– Извините… Я хотел напомнить вам, что ужин стынет, а вы не брали трубку.
– Могу я хотя бы здесь отдохнуть от телефонов?
– Не сердитесь на Макса, – вступилась за него Астра. – Это я настаивала на звонке, а потом… в общем, мы беспокоились, не случилось ли чего? К счастью, с вами все в порядке.
– Со мной всегда все в порядке, – отчеканила Нагорная.
Окна столовой светились зеленым, о стекла бились ночные мотыльки. Юдин подивился их нелепому стремлению проникнуть «туда, не знаю куда». Разве он не такой же? Понравится ли мотыльку то, что находится за стеклом?
– А мне? – спросил он у луны.
Показалось, или ее круглый яркий глаз на секунду дрогнул? Словно подмигнул…
Глава 26
Дискотека закончилась под утро. Игорь танцевал с задорной девчонкой с короткой стрижкой и черной от загара кожей. Он пошел ее провожать до пансионата по пустым улицам. Трамваи еще не ходили. Старые акации замерли в розовой предрассветной дымке. Пахло ночными цветами и морем.
– Мне завтра уезжать, – сказала она.
– Ты откуда?
– Из Питера…
Игорю остро захотелось отправиться на вокзал, купить билет до Санкт-Петербурга, сесть в поезд, в одно купе с этой жизнерадостной беззаботной девушкой, забыть Крым, скалы, курганы и дольмены, пить пиво, болтать о всякой ерунде, смеяться, закусывать вареными креветками и не думать о завтрашнем дне.
Смерть Андрея повергла его в шок, от которого он искал спасения всеми доступными способами – танцевал до упаду, пил молодое виноградное вино, напропалую ухаживал за девчонками. Дома сидеть было невмоготу. Отец ругался, ну и черт с ним… Сам зальет глаза и командует им и матерью, как рабовладелец. Надоело. Отчасти поэтому Игорь сошелся с Ушаковым, тот давно не держался на одном месте, проводил время то в горах, то в степи – жил на природе, ничем не связанный, кроме собственных прихотей, искал следы древних цивилизаций. Его называли бродягой. А что в этом плохого? Денег у него, правда, не водилось. И слава богу! Теперь Игорь окончательно убедился: от денег – все зло.