Отпуск на вилле с призраком (Ларец лунной девы) - Солнцева Наталья. Страница 53

– Она сразу мне понравилась, не скрою, – счел нужным объяснить Юдин. – С первого взгляда. Измученная, исцарапанная, в пыли, в лохмотьях, она поразила меня своей красотой. Я, быть может, уже тогда бессознательно полюбил ее. Это обусловило мое дальнейшее поведение.

– Что вы имеете в виду?

– Я поместил ее в клинику за свои средства, договорился о лечении, заплатил доктору и медсестрам за особое внимание к пациентке и… за молчание.

– О чем они должны были молчать?

– О том… в общем, Елена с трудом вспомнила свое имя, и больше ничего не могла рассказать о себе. Врачи объяснили провал в памяти последствиями полученной травмы. Она ударилась головой…

– Или ее ударили, – с нажимом произнес Матвей. – А кроме того, изнасиловали и, вероятно, избили. Возможно, она сопротивлялась, в результате чего образовались кровоподтеки и ссадины на ее теле.

Юдин вспыхнул, его взгляд едва не прожег стекла очков. От него физически ощутимо пошла волна негодования.

– Вы намекаете, что я это сделал? Изнасиловал беспомощную женщину, нанес ей удар по голове и потом сам же отвез в больницу, изображая этакого благодетеля?

– А когда она пришла в себя, узнала вас и решила заявить в полицию, вы испугались. Пообещали жениться на ней, искупить свое тяжкое прегрешение подарками, любовью и заботой. Она согласилась. Что ей оставалось? Переживать следствие, суды, нанимать адвокатов, прилюдно рассказывать о своем позоре… Далеко не каждая женщина пойдет на такое. Они предпочитают молчать. Вы все правильно рассчитали!

– Можете мне не верить, – разозлился Рид. – Но я не подозревал, что ее изнасиловали. Узнал об этом от врача. Сама Елена до сих пор не в состоянии вспомнить, что с ней случилось. Прошли месяцы, прежде чем она сумела адаптироваться к окружающей жизни…

– В больнице?

– А куда еще я мог ее поместить? Она не знала, откуда она, есть ли у нее родные. Память возвращалась медленно, а доктора недоумевали – травма головы оказалась не такой серьезной, чтобы повлиять на функции мозга.

– Но тем не менее повлияла…

– Да, – кивнул Юдин. – Медики пришли к выводу, что амнезию спровоцировал сильнейший стресс. Елена подверглась насилию, нападению, но как-то сумела вырваться из рук преступника, убежать. Страшно представить, что она могла пережить. Я не специалист, но врач подтвердил мои предположения, что множество царапин и ссадин на ее теле образовались не в результате избиения. Убегая, она продиралась сквозь ветки и колючие кусты, падала на камни, поднималась и бежала дальше, пока не выбилась из сил.

– Как вы установили, что Елена из Чернигова?

– Она сама вспомнила. Не сразу – это был мучительный и болезненный процесс. Мы оба боялись, как бы у нее не развилось…

– Безумие?

Рид снова кивнул. У него язык не поворачивался вымолвить это слово. Над его бровями и верхней губой выступили капельки пота. Солнце припекало, но на скамейку, где они сидели, падала тень от дерева, в саду гулял прохладный ветер. Так что «спаситель» молодой женщины взмок не от жары, а от нервного напряжения. Он что-то скрывал, пытаясь в то же время выглядеть искренним.

– Моя жена родилась и выросла в Чернигове, ее воспитала тетка, полуслепая и глухая, которая уже почти выжила из ума. За теткой присматривают соседи. Я сам ездил в Чернигов с Еленой, восстанавливать ее паспорт. Без документов мы не могли расписаться.

– А где ее родители?

– Мать в раннем возрасте оставила Елену тетке, а сама подалась на заработки, сначала на Север, потом за границу, там вышла замуж и забыла о дочери. Она ненавидела отца Елены и перенесла ненависть на ребенка. Вернее, мать регулярно присылала деньги на ее содержание, но ни разу не приезжала и не помышляла забирать дочь к себе, в новую семью. Не хотела ее видеть. Когда Елена выросла, мать стала присылать меньше денег, их едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Елена устроилась на работу в архив и заочно училась на факультете истории искусств. Перед самой поездкой в Крым она уволилась.

– Почему?

– Ей пообещали хорошую работу в строительной фирме. Она же настоящая красавица, которую невозможно не заметить. Ее не портила ни дешевая одежда, ни отсутствие лоска, стиля. В ней природой заложено совершенство! Это привлекало к Елене мужчин. Но она не торопилась замуж.

– Откуда вы все это узнали? – недоверчиво прищурилась Астра.

– От соседей в Чернигове. Женщина, которая живет на одной площадке с теткой Елены, охотно побеседовала со мной. Сведения-то не секретные!

– Вы ей заплатили?

– Почему бы нет? Для пенсионерки любые деньги – подспорье. Она была счастлива оказать мне содействие.

«Интересно, кем он этой пенсионерке представился? – подумал Матвей. – Уж не сотрудником ли конторы?»

– Как девичья фамилия вашей жены?

– Задорожная.

– И что же, ее никто не искал весь этот год?

– Представьте, нет. Когда Елена не вернулась из Крыма, тетка решила, что она вышла замуж, поступила точно так же, как родительница. Больной ум старушки по-своему объяснил отсутствие воспитанницы. Соседям лишняя морока ни к чему, да и повода вроде бы нет. Елена, молодая привлекательная женщина, вполне могла устроить свою судьбу.

– А строительная фирма, куда ее приглашали на работу?

Юдин покачал головой и усмехнулся:

– Допускаю, что они позвонили пару раз и на том успокоились. Нашли кого-то другого. В Чернигове хорошими вакансиями не разбрасываются: на одно место – десятки желающих.

– Значит, Елена вспомнила город, где родилась, адрес, по которому проживала… а что еще? Зачем она приехала в Крым, например?

– Как все, отдыхать.

– Где именно? С кем?

– Эту страницу ее сознание открывать не желает… или не может. Врачи говорят, нужно время. Теперь вы понимаете, почему я не заявил в полицию. Елена ничего не помнит… Как она станет писать заявление, давать показания? Следственные действия только нанесут новый удар по ее слабой нервной системе, по неустойчивой психике. Найдут ли виновных? Неизвестно. А Елене придется снова переживать, страдать… Это скажется на ее состоянии. Она медленно, с трудом возвращается к обычной жизни. Я не позволю ради сомнительного результата опять окунуть ее в тот ужас, из которого она едва вырвалась. Можете думать обо мне, что угодно…

Матвей представил себе, как Юдин привез молодую женщину в клинику, вероятно, нес ее на руках из машины в приемный покой. Как говорил с главврачом, просил позаботиться о пациентке, потом навещал, оплачивал лечение, покупал ей фрукты, цветы и наряды, как незаметно роль спасителя пришлась ему по вкусу. Как он обманывался, убеждая себя в том, что испытывает к пострадавшей всего лишь сочувствие, что просто несет ответственность за ее выздоровление. И как в один прекрасный или роковой миг признал, что полюбил ее – за удивительную красоту, беззащитность, за драматическую историю знакомства, за то, что рядом с ней ощутил себя мужчиной, сильным, щедрым, бескорыстным, способным пренебречь мнением окружающих, в том числе и мнением собственной семьи. Героем. Хозяином положения. Принцем, готовым бросить к ногам бедной и униженной возлюбленной все свое королевство…

Он так много вложил в Елену – внимания, времени и средств, – что полюбил не столько ее, сколько свои вложения. Впрочем, при той внешности, которой ее наделила природа, подобная привязанность не вызывает удивления, напротив, странно было бы, останься он равнодушным. Юдин даже сумел закрыть глаза на изъян Елены, наиболее болезненно переживаемый мужчинами, – то, что ее изнасиловали.

Вероятно, он ощущал себя благородным рыцарем, с христианским смирением принимающим обстоятельство, которое нельзя изменить.

Авторитарный отец сам взрастил в сыне потребность самоутверждения, и вот плоды: пойти наперекор отцовской воле, наперекор навязанным принципам, нарушить запреты и правила, доказать, что он свободен и может принимать смелые решения.

Это в том случае, если Спиридон Юдин не насильник и не маньяк, который сначала надругался над жертвой, а затем принудил ее выйти за него замуж. «Любовь» порой обретает столь извращенные формы, что диву даешься.