Чародейка из страны бурь - Вербинина Валерия. Страница 14
– Тетя, о чем ты говоришь? Фредерик Варен всегда застигал свои жертвы врасплох. Такой у этого гаденыша метод. Ни одна из его жертв не ушла от него живой.
– И поэтому ты хочешь его найти? Чтобы положить убийствам конец?
– Я бы хотел его найти, – признался Антуан, и его черные глаза сверкнули так, что Мариэтта даже поежилась. – Но я реалист и знаю, что судьба не преподносит таких подарков. Впрочем, по крайней мере, я предупредил людей, чтобы они держались начеку.
– Что за люди? – осведомилась Мариэтта ангельским тоном, глядя на племянника поверх очков. – По-моему, из газет уже всем и так все должно быть ясно.
Антуан замялся.
– Я был утром на острове Дьявола, – сказал он наконец.
– О!
Это коротенькое восклицание вместило в себя куда больше, чем иная поощрительная речь, и Мариэтта с любопытством ждала продолжения. Однако Антуан молчал и зачем-то смотрел на любовно вычищенный кофейник, стоявший на столе.
– Видел приезжих? – подала голос тетка, вдевая в иголку новую нить.
– Да, видел.
– И мадам Фализ тоже?
Антуан усмехнулся и кивнул.
– Она сказала, что я напоминаю ей кофейник.
– Пф! Так она совсем того?..
– Насколько я могу судить, да. – Губы Антуана сжались. – Ее муж мне не понравился. Не знаю почему, но не нравится, и все тут.
– Думаешь, это может быть переодетый Фредерик Варен?
– Фализ как минимум на голову ниже. И дело вовсе не в Варене.
– А в чем? Кюре говорил, его жена красавица.
– Кюре Жозеф?
– Кто же еще?
– Он что, видел ее?
– Нет, но ему сказал звонарь, который видел ее на берегу.
– А звонарь разбирается в женщинах?
– Тебя это удивляет? Всякий мужчина должен разбираться в женщинах, если уж на то пошло.
Антуан считал, что знает тетку как свои пять пальцев и что уж она-то точно никогда не сможет его удивить; но тут он просто на несколько мгновений потерял дар речи.
– Папаша Руайер сказал, что она русалка, – промолвил он наконец. – Я решил, что он преувеличивает. А теперь я уже в этом не так уверен.
Тетя Мариэтта отложила вышивание и несколько мгновений, хмурясь, смотрела прямо перед собой. Ей надо было донести до племянника очень важную мысль, но как истинная женщина она понимала, что форма – это все и что самое благое намерение, неуклюже исполненное, может только обидеть его.
– Я надеюсь, – заговорила она, подбирая слова гораздо тщательнее, чем обычно, – ты понимаешь, Антуан, думать о такой женщине не вполне… не вполне разумно?
– Разумеется, я это понимаю, – отозвался ее собеседник. – Я все понимаю, тетя.
«Но все же продолжаешь о ней думать, – мысленно закончила Мариэтта. Губы ее неодобрительно сжались. – До чего же скверное место этот остров, никогда на нем не происходило ничего хорошего. Русалка, надо же!»
– По-твоему, муж плохо с ней обращается? – спросила она вслух.
– Я ничего такого не заметил.
– Тогда в чем же дело?
– Что-то там не так, – с расстановкой проговорил Антуан. – У слуг глаза воров, которых застигли на месте преступления, а у повара физиономия бывшего боксера, который о кулинарии знает только понаслышке.
Так, теперь ему не только муж не нравится, но еще и слуги. Мариэтта укоризненно покачала головой и снова взялась за вышивание.
– Как она была одета?
– Что? – Антуан решил, что ослышался.
– Какое на ней было платье?
– Светлое. – Антуан напрягся, пытаясь вспомнить поточнее. – Не белое, а такое… вроде как зеленоватое… очень красивое. А что?
– Платье дорогое?
– Думаю, да.
– Тогда ей ничего не грозит, – пожала плечами тетка.
– С чего ты так решила?
– Тебе не понравились муж и слуги, и ты решил, что ей может угрожать опасность. К примеру, что супруг привез ее сюда, чтобы от нее избавиться. Но она ходит дома в дорогом платье, а муж притащил на остров новую мебель, что наверняка обошлось ему недешево. – Инспектор распрямился и недоверчиво посмотрел на тетку: то, что она сказала о мебели, в точности повторяло его собственные мысли. – Не забивай себе голову, Антуан. Слуги показались тебе странными, потому что находиться рядом с такой больной очень нелегко. А повар, возможно, не только повар, но и должен будет прийти на помощь остальным, если мадам Фализ станет совсем уж буйной.
Она дошила узор на салфетке и только тогда заметила, что Антуан как-то внезапно замолчал.
– Мне не приходила телеграмма? – спросил он, заметив, что тетка внимательно смотрит на него.
Мариэтта не стала напоминать, что он уже задавал этот вопрос. Антуан полагал, что Жерар, занимающийся расследованием, пожелает держать его в курсе дела. Но тетку почему-то ни капли не удивило, что никакой телеграммы не было и в помине.
– Если бы тебе что-то пришло, я бы сразу же сообщила, – заметила она.
Антуан поднялся с места.
– Ты куда? – спросила Мариэтта, даже не пытаясь скрыть свое беспокойство.
– Зайду к папаше Менги, – отозвался инспектор. – Пропущу пару рюмочек.
Мариэтта ничего не сказала. Она принадлежала к тем невыносимо правильным людям, которые совершенно искренне не способны понять, зачем люди напиваются допьяна, употребляют наркотики и калечат жизнь себе и своим близким. Но она была вовсе не глупа и, посмотрев на мрачное лицо Антуана, подумала: «Хорошо, если дело ограничится только двумя рюмками…»
Вечером Мариэтта послала Симона за инспектором, который все не возвращался, и тот привел блудного племянника домой. Антуан был пьян настолько, что заснул, едва рухнув в постель.
Когда он проснулся на следующее утро, его мучило похмелье и вдобавок у него жутко ломило затылок. Зеркало отразило щетинистую физиономию с красными воспаленными глазами и волосами, торчащими в разные стороны.
«Хорошо, что у меня нет детей… А то они бы испугались до желудочных колик».
– Сюзанна!
Он хотел громко позвать горничную, но в результате вышел какой-то невнятный хрип. Впрочем, Сюзанна, очевидно, была где-то поблизости, потому что дверь сразу же распахнулась.
– Я ничего не помню, Сюзанна, – простонал Антуан, падая на стул. – Я вчера ужасно себя вел, да?
Девушка пожала плечами.
– Со старым хозяином бывало и похуже, – заметила она хладнокровно.
– Да ну?
– И шторм вы проспали.
– А что, был шторм?
– Да, был ночью, правда, не очень сильный, потому что под утро он стих. Ничего особенного, в общем.
– Ясно, а где тетя?
– Ушла на мессу.
– Вот как? А ты почему осталась?
– Она велела мне присматривать за вами.
Антуан сделал неопределенный жест.
– Принеси мне воды. Я побреюсь.
– Вам лучше не бриться в таком состоянии, – мягко, но настойчиво промолвила девушка. – Вы только себя порежете.
– Может, мне еще цирюльника сюда пригласить? – фыркнул инспектор.
– Зачем? Я сама могу вас побрить.
Будь Антуан в нормальном состоянии, он бы нашел тысячу вариантов для того, чтобы отшутиться; но он чувствовал себя как манная каша, тонким слоем размазанная по тарелке, и Сюзанна, конечно же, не могла упустить такую возможность. Не успел инспектор опомниться, как его побрили, принесли ему чистую одежду (свою он вчера умудрился заляпать вином) и вообще привели в человеческий вид. Неизвестно, чем бы в то утро закончилось дело между Антуаном и Сюзанной, которая чаще обычного задевала его своими юбками и посылала ему настойчивые недвусмысленные взгляды, если бы с мессы не вернулась взволнованная Мариэтта.
– Что случилось, тетя? – спросил Антуан, всмотревшись в ее лицо. Он хотел вставить что-нибудь забавное по поводу кюре Жозефа и его неприязни к тыквам, но то, что он услышал, отбило у него всякую охоту шутить.
– На скалах нашли утопленника, – сказала Мариэтта. – Говорят, не наш.
«На скалах» означало в самом гиблом месте напротив острова Дьявола, где прибой был особенно силен. Из воды там поднимались несколько острых скал, которые означали гибель для любой лодки, оказавшейся поблизости.