Путешествие по Сибири и Ледовитому морю (с илл.) - Врангель Фердинанд Петрович. Страница 29

Еще до отправления своего на Новую Сибирь Геденштром послал на Колыму нарочного с предписанием изготовить под экспедицию пять отборных нарт, но как вместо таких встретили их четыре весьма дурные нарты, то он принужденным нашелся ехать в Нижне-Колымск и немедленно принять нужные меры. Вместе с тем вновь присланного к нему в Усть-Янск землемера Пшеницына (на место заболевшего Кожевина) отправил он для летовки на Котельный остров. Наконец 18-го апреля Геденштром отправился из Нижне-Колымска на пяти нартах, имея корма на 20 дней. У Баранова Камня продержала его жестокая буря от востока семь дней; потом пустился он в море, держа на NO 20°. На расстоянии 150-ти верст стали попадаться земляные глыбы на льдинах.

«Мая 1-го видели мы стадо гусей, летевших на NNW, и белого филина; на N подымались облака; глубина морская уменьшалась. Все доказывало близость земли. В 245-ти верстах от Баранова Камня переехали мы щель в один аршин ширины, но в 5 верстах доехали до щели в 15 сажен. Здесь заметил я быстрое морское течение на OSO и заключил, что щель эта сделалась от бывшей с востока бури. В пяти верстах этих глубина морская от 11 ? сажен уменьшилась до одиннадцати сажен».

Сравним эти обстоятельства с теми, которые испытаны мной десять лет после Геденштрома.

Курс NO 20° по компасу, исправив отклонением компаса (15° восточное), проходит по самым тем местам, по которым в 1821 и 1822 годах мы проезжали. 150 верст от Баранова Камня, где Геденштром нашел земляные глыбы на льдинах, есть почти тот самый пункт, откуда в 1821 году, следуя к юго-востоку, поворотили мы назад, а встреча щелей в 245-ти верстах воспоследовала там, где в 1822 году нашли мы попеременные полыньи и чрезвычайные торосы, в которых вырыли вторую яму для хранения припасов, чтобы облегчить езду в торосах. Нами измеренная глубина здесь 14 ? сажен, грунт ил, а на 30 миль севернее нашли мы 14 ? сажен, грунт дресва или камень. Эти глубины не согласны с показанием Геденштрома, и как он не выходил из пределов нашей езды, во время которой многократно измеряема была глубина моря, возрастающая с удалением на восток и умаляющаяся к западной стороне, не уменьшаясь к северу, то я имею достаточные причины полагать в измерениях его ошибки, тем более вероятные, что, как мне известно, настоящего, на футы измеренного лот-линя при нем не находилось, а пройденные расстояния полагались по примерному соображению бега собак без поверки обсервованными широтами.

Что полагаемые таким образом расстояния весьма не надежны и у Геденштрома всегда были слишком велики, в том свидетельствует его опись Новой Сибири, впоследствии поверенная лейтенантом Анжу. Явление гусей и филина в значительном отдалении от материка не должно также нас удивлять и отнюдь не может служить доказательством близости другой земли на севере, ибо гуси, пролетая к морскому берегу от юга и не находя воды, обыкновенно пускаются вдаль к полыньям, пока вскрытие рек не позовет их обратно, а филин есть плотоядная птица, ищущая пищи в объедках белых медведей. Если бы в исходе лета мы видели стада гусей, от севера через море к югу летящих, то, конечно, можно бы думать с некоторой основательностью, что они оставили северную землю и возвращаются в полуденные страны.

Не видя возможности ехать далее на север, Геденштром желал выехать к Шелагскому мысу, но тонкий лед ему и в том покушении воспрепятствовал, так что с трудом нашел он свой старый след, по которому приехал 8-го мая к Баранову Камню, где вторично сильная буря два дня его продержала.

Проведя лето в Нижне-Колымске, Геденштром отправился 18-го сентября на нартах к Индигирке, делая всему берегу опись. На Индигирке застал он геодезиста Пшеницына, который оставался все лето на Яне и Индигирке, не находя возможности перебраться для летовки на Котельный остров.

В половине октября отправился в Усть-Янск, прямым путем через тундру. «На этом пути, – говорит Геденштром, – примечательно озеро Хастах длиной 14, а шириной 6 верст. Оно в каждую осень выбрасывает на берег великое множество известного по естественной истории смолистого дерева (bituminosis Holz) в виде щеп. Берега завалены им в иных местах на аршин вышиною; между этими щепами попадается мелкими кусками вещество, очень похожее на камедь. Оно горит как янтарь, но имеет смолистый запах, и судя по тому, есть, вероятно, не что иное как затверделая смола лиственницы. Ближнее расстояние этого озера от моря 115 верст, от леса 20 верст».

Он сообщает нам и другое, не менее примечательное явление природы. «На тундре также находят леса, в ярах над озерами и реками целые березы с корнями и корой. Они истлели, но жители употребляют их на топку в случае недостатка в дровах. Они не дают пламени. Жители называют эти березы адамовщина».

В Усть-Янске осведомился Геденштром о возвращении Санникова от Котельникова острова. Вот краткий отчет его:

«Мещанин Бельков (компаньон купца Протодьяконова) вместе с мещанином Санниковым летовали этого 1810 года на Котельном острове для промысла мамонтовой кости и песцов. Они избрали для летования западную сторону острова, на которой предполагали иметь изобильнейшие промыслы, потому что до этого времени никто на этой стороне не бывал.

Мещанин Санников, проходя по западному берегу Котельного острова, в 150-ти верстах от тех мест, до которых доходили прежние промышленники, нашел:

1. На берегу выкопанную могилу: тело было вырыто медведем. Возле могилы стояла долгая, узкая и высокая нарта, строение которой от всех известных отлично и доказывало, что тащили ее люди лямками. В одном конце могилы сделан деревянный крест, обложенный свинцом с обыкновенною церковной русской надписью. Возле креста лежали железный ботас (род узкого однолезвийного копья) и две железные стрелы.

2. В недальнем от этого места расстоянии было четырехугольное рубленое зимовье, в котором найдено несколько вещей из оленьего рога, тесанных топором.

3. На речках, где линяют гуси, находил Санников гусиные кости в доказательство, что были здесь люди, а на морском берегу видел китовые позвонки. Также замечено им, что дикие олени этого места гораздо боязливее и осторожнее находящихся на матерой земле Сибири.

4. Берег в том месте, до коего Санников доходил, оборачивается на восток, а на северо-западе, в примерном расстоянии 70 верст, видны высокие каменные горы».

Как Санникову и всем устьянским и индигирским промышленникам было известно, что на западном берегу острова никто прежде не бывал, то виденные признаки бытия здесь русских людей приписывает Геденштром крушению какого-либо коча мореходцев XVII столетия.

Замечание Санникова касательно высоких гор на NW от Котельного острова побудило к намерению весной следующего года подробнее все исследовать. Окончательную опись Новой Сибири и Фаддеевского острова поручили геодезисту Пшеницыну, а казачьему сотнику Татаринову, которого обучили употреблению компаса, приказано попытаться объехать с северной стороны полынью, протянувшуюся от Новой Сибири к Колыме.

Занимаясь распоряжениями к приведению изложенных намерений для будущего года в исполнение, ездил Геденштром в Верхоянск, где получил повеление от иркутского гражданского губернатора возвратиться немедленно в Иркутск для личного обо всем отчета, с тем, чтобы ко времени отправления на острова быть опять в Усть-Янске.

По прибытии Геденштрома 4-го января 1811 года в Иркутск объявлено ему, что гражданский губернатор, видя отягощение, которое малочисленные жители берегов Ледовитого моря несут от экспедиции, представлял уже высшему начальству об ее уничтожении. По рассмотрении всех действий Геденштрома предположено было окончить опись островов Котельного, Фаддеевского и Новой Сибири, однако с тем, чтобы все выполнено было без Геденштрома, которого губернатор оставил при себе.

Вследствие этого даны нужные предложения геодезисту Пшеницыну, которому назначены в помощь мещанин Санников, сотник Татаринов и унтер-офицер Решетников, находившийся с Геденштромом во всех его разъездах.