Красное и зеленое - Пальман Вячеслав Иванович. Страница 4

Маша назвала три фамилии, какие пришли на ум. Ее товарищи молчали. Осмелев, она рассказала, что они студенты, приехали отдыхать и вот…

Чиновник сказал:

— Считайте, что вы теперь прописаны по этому адресу. Без ведома комендатуры покидать пределы города запрещается. За нарушение расстрел. Ждите вызова на работу или определяйтесь сами. Понятно?

Чиновник и солдаты ушли. В доме повисло тягостное молчание.

— Как кур во щи, — сказал Аркадий. — Влипли что называется.

— Ну, это еще посмотрим! — весело отозвалась Маша. Он сказал «определяйтесь сами», да? Вот мы и пойдем определяться. Ройте картошку на дорогу, ребята. Дорога длинная.

Едва стемнело, Ильин, Терещенко и Маша вышли из дома, где были прописаны. Степь поглотила их и укрыла.

Бойцы, у которых кончилась бронь, пошли искать свою воинскую часть. Через заставы и фронты. Через города и села, набитые оккупантами. Через степи и реки, несжатые поля пшеницы и огороды, заросшие бурьяном. На восток, на юг, опять на восток. Потом на север и даже на запад, петляя по великой русской земле, заметая следы, появляясь в совсем неожиданных местах, пока не напали наконец на след партизан где-то в лесах Сумской области, на востоке Украины, и не остались с ними.

В руках бойцов появилось оружие. Хождение кончилось. Они воевали.

Оставим друзей на время и пожелаем им удачи в суровой и опасной боевой жизни.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Работой Ильина интересуются. Новые данные об открытии. Розыск. В партизанском отряде. Последний бой и облава. В рабстве

Агентурная разведка ТОДТа, занимавшегося организацией тыла и работами в самой Германии и на оккупированных территориях, все же узнала о работах молодого биолога Аркадия Павловича Ильина и его шефа академика Максатова. Кто-то из бывших сотрудников института неосторожно упомянул о «веществе Ариль», радиоперехват в свое время оповестил о странных шифровках относительно эвакуации института; гестаповцы выколотили из сотрудника еще кое-какие данные об Ильине, все это сопоставили, и вот уже собрались весомые доказательства о существовании крупного открытия, мимо которого ведомство Функа никак не могло пройти.

На территории бывшего института появилась группа действия. Осторожно, чтобы не вызвать ненужного ажиотажа, немецкие следователи повели опрос попавших им в руки работников института, и наконец стало ясно, что в стенах института действительно было создано, и притом совсем недавно, чудесное «вещество Ариль».

Теперь следовало узнать, где авторы открытия. Без труда установили факт гибели академика Максатова. Подтвердились слухи и о том, что Ильин попал в плен вместе с Бегичевой и Терещенко.

Поиски Ильина продолжались без результатов почти весь 1943 год. И даже когда армия фон Паулюса оказалась в огромном котле и была разгромлена, а другие армии Гитлера неудержимо покатились на запад, даже и тогда по линии гестапо и ТОДТа все еще шли категорические указания продолжать розыск Ильина и его сотрудников.

Создатель удивительного «вещества Ариль» оказался неуловимым.

До поры до времени «дело Ильина» положили в архив.

В августе 1943 года, когда танковые корпуса Гитлера после неудачи под Курском и под Орлом медленно стали пятиться на запад и весь Восточный фронт дрожал и трещал под ударами советских дивизий, «дело Ильина» снова вынули из архива.

На этот раз новые показания дал предатель, добровольно перешедший к немцам где-то под Вязьмой.

История не сохранила его фамилии. Бывший работник одного из отделов Академии наук, он знал кое-что о трудах академика Максатова и его института. На допросе он был чрезвычайно удивлен, когда услышал вопрос, не знает ли он некоего Ильина. Предатель ответил, что слышал об Ильине и его открытии, и выложил все, что в свое время коснулось его ушей.

— Ильин, — сказал он, — работал над сближением хлорофилла растений и гемоглобина крови, расширяя тем самым гипотезу Тимирязева и Нисского о связи этих двух самых сложных и пока еще таинственных веществ органического мира. Ученому удалось перед самой эвакуацией получить препарат, с помощью которого он превращал животных в некие гибриды между растениями и животными. Такое зеленое животное приобретало способность ассимилировать углекислоту из воздуха и развивалось на солнце без органической пищи. Первая веха на пути к самому дешевому и самому массовому производству мяса без каких бы то ни было кормов.

И снова — в который раз! — во все концы Германии, по всей Европе, завоеванной гитлеровцами, по оккупированным областям России, Украины, Белоруссии и Прибалтики понеслись секретные депеши с требованием разыскать Ильина. И снова — никаких следов.

А Ильин между тем жил, воевал, ждал освобождения и боролся за него.

Партизанский отряд, где находились наши герои, действовал в больших лесах северо-западнее украинского города Сумы. В начале 1943 года партизаны под давлением противника ушли на запад, сначала к Полтаве, а затем перешли Днепр и обосновались на стыке Украины и Белоруссии. Отряд не был связан с Большой землей, не удавалось ему установить контакта и с крупными частями украинских и белорусских партизан. Но это не мешало отряду наносить довольно чувствительные удары по немецким гарнизонам, по коммуникациям и полицейским постам. Мы теперь не узнали бы наших друзей. Аркадий Павлович за год трудной и опасной жизни почти утерял свой юношеский азарт, стал более сдержанным, молчаливым и расчетливым в действиях. Изменился он и внешне: похудел, на узком лице резче проступили мужественные складки. В твердо сжатых губах и упрямом подбородке с продолговатой ямочкой чувствовалась твердая воля бывалого бойца. Серые глаза смотрели строго и холодно. Он выглядел значительно старше своих лет.

Не в пример ему, круглое и белое лицо Иона Терещенко осталось таким же круглым, но только не таким мальчишески румяным. Первая встреча со смертью, с войной, с опасностью там, около степного мостика, и потом в глиняном карьере не прошла для него бесследно. Испуг так и остался жить в его светлых, чуть навыкате глазах. Он мог шутить, улыбаться, но глаза его все время были настороже, словно он ежеминутно, ежечасно ждал опасности, беды, какой-то трагедии. Высокая, плотная фигура Терещенко, предрасположенная в обычной обстановке к полноте, как-то увяла; он стал слегка горбиться и, когда сидел в одиночестве, заметно сжимался, как напуганная до смерти большая нахохлившаяся птица.

Но в боевых действиях он не отставал от других и непременно держался ближе к Ильину, которого считал своим покровителем.

Из этой троицы только Маша Бегичева, пожалуй, осталась такой же задорной и восторженной девушкой, какой ее знали еще в институте.

Месяцы трудной жизни в землянках, бои и смертельная опасность словно бы не затрагивали душу и мысли девушки. Она могла петь, собираясь в рискованную операцию, на находила, над чем посмеяться, когда партизаны из последних сил пробирались в ночную пору в густолесье, ходя от врага. Она видела кровь, много крови, но с ранеными разговаривала веселым тоном, каким говорят с друзьями на товарищеской встрече, когда вокруг музыка и счастье. Она и внешне не очень изменилась, только покороче остригла свои белые волосы. Когда она появлялась в землянке или в лесном домике, веселая, жизнерадостная, там быстро исчезала угрюмая напряженность, лица суровых людей разглаживались, разговор становился оживленным. Именно за эту ласковую веселость и неунывающий характер ее и любили в отряде.

Командир отряда называл Машу дочкой.

Тяжкое испытание выпало на долю отряда в конце 1943 года.

Партизаны пустили под откос воинский эшелон немцев. И не успели уйти. Район леса, где находилась база, был окружен карателями. Бой продолжался два дня, отряд понес большие потери. Когда кончились патроны и гранаты, командир приказал оставшимся бойцам рассыпаться и небольшими группами пробираться в дальний, всем известный район. Оружие оказалось теперь ненужным: патронов не было.