Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ» - Саркисянц Мануэль. Страница 83

Генерал Гальдер был уверен, что, если бы Англия выразила готовность ответить насилием на насилие, Гитлер «спасовал бы». После того, как невозможно стало скрывать сведения, полученные на допросе Гальдера, коммунистическая газета «Daily Worker» вышла с заголовком «Как тори спасли Гитлера в 1938 г.» (13 сентября 1945 г.).

Даже в глазах консерватора Карла Гёрделера** (который вовсе не был ни яростным сторонником демократии, ни противником капитализма) «Невилл Чемберлен и его клика сами были своего рода фашистами», желавшими «при помощи национал-социализма» спасти свою «систему получения наживы»… [1286]

(** Гёрделер Карл Фридрих (1884–1945) — нем. полит, деятель консервативного толка, 1931–1937 гг. — обер-бургомистр Лейпцига, 1931–1932 гг. и 1934–1935 гг. — рейхскомиссар по ценам; участники Июльского заговора 1944 г., его прочили в рейхсканцлеры. После провала заговора был арестован и казнен.)

И эту оценку со стороны мученика немецкого национального сопротивления (которую Герхард Риттер охарактеризовал как «странную»; «однако при ближайшем рассмотрении не такую уж нелепую» — по Б. Вендту) [1287] вовсе не следует считать особым преувеличением. В самой Британии подобные оценки (особенно со стороны лейбористов) не казались чем-то неслыханным уже начиная с 1938 г. Ведь как-никак мистер Чемберлен предпочел дело Адольфа Гитлера делу прусских генералов-заговорщиков, — в то время, когда (задолго до истребления Гитлером евреев и цыган) в концлагерях Третьего рейха томилось немногим менее четверти миллиона немецких оппозиционеров*.

(* По данным самого Генриха Гиммлера, в начале ноября 1937 г. в концлагерях Дахау и Заксенхаузене содержалось по 6000 заключенных, в Бухенвальде — 8000, т. е. 20000 только в этих трех лагерях. («Я убежден, — хорошо, когда наконец выскажешься до конца, — что в случае войны мы этим не обойдемся», — восклицал Гиммлер.) И это уже после стабилизации режима. Подчиненному Гиммлера Рейнхарду Гейдриху приписывают введение порядка, в соответствии с которым после полугодового заключения в концлагере узника освобождали. Таким образом, в 1937–1938 гг. только в трех названных концлагерях побывало 40000, а с января 1933 г. до конца 1938 г. — 240000 арестантов. Согласно Вернеру Мазеру, до начала войны в общей сложности «около миллиона немцев… познакомилось с лагерями в качестве заключенных» (прим. автора). [1288])

Не в последнюю очередь (а скорее всего в первую) это были немецкие коммунисты.

Именно это и сделало Гитлера в глазах влиятельных лиц в Англии самым надежным оплотом против большевизма — т. е. против его влияния на английских подданных из чуждых рас, влияния, ослаблявшего империю. В то же время за планами путча, замышляемого прусскими генералами — врагами Гитлера, этим влиятельным лицам мерещилась опасность большевистского хаоса, крах дисциплины и порядка. По сравнению с этим Третий рейх как гарантия порядка — т. е. систематизированности субординации — с его государственной идеологией, базировавшейся на самой радикальной расовой иерархичности, для англичан-тори был гораздо более приемлем. И «Гитлер… мог бы — при правильном обхождении с ним — даже оказаться "хорошим парнем"» [1289] (sic).

(«Умиротворение» Гитлера должно было — как утверждает автор книги «Политическая экономика умиротворения» — сохранить суть «британского образа жизни». Провал этой политики в конечном счете похоронил и сами «джентельменские ценности». Британский образ жизни вращался вокруг загородных домов на Итон сквер, которые нужно было спасать от войны, грозившей превратить эти фешенебельные дома в квартиры, вращался вокруг отеля Дорчестер, который нужно было спасать от угрозы перехода его в случае войны в руки туземцев, арабов. Ведь «британский образ жизни», который следовало защищать, ограничивался «джентльменскими ценностями» праздного английского класса. [1290] Даже личный секретарь лорда Галифакса отметил, что «настоящими противниками перевооружения являются богачи из партии <консерваторов>, опасающиеся обложения налогами. Ведь любая война, независимо от того, проиграем мы ее или выиграем, погубит богатые праздные классы, которые вследствие этого выступают за мир любой ценой». [1291] В этом свете «расчетливого премьер-министра» с его «политикой умиротворения» подозревали — и не только в Государственном департаменте США — «в том, что он является пособником эгоистических финансовых интересов тех, кому особенно выгодно было заключить сделку с Берлином и Римом». [1292])

Хильдебранд установил, что Чемберлен вынужден был пойти навстречу Гитлеру — а потом и уступить ему — «чтобы сохранить империю и <британское> общество, какими они были в то время. Поэтому для него не было альтернативы консервативной «политике умиротворения». Это-то и завело Англию в тупик, в конце которого находилась война». [1293]

Однако и после аннексии Гитлером «остатка Чехии» (которой Великобритания торжественно давала гарантии), в июле 1939 г., в британской прессе встречались заявления, что Англия поступила бы правильно, последовав примеру Германии — «в духе общей крови и общих интересов». Предлагавший это журнал «New Pioneer» (при его имперско-патриотической позиции) уверял, что он отстаивает интересы «лучших представителей» Британии, отвечающих традиции паблик-скул — образца элитарного воспитания, которому подражали гитлеровские «наполас». Не случайно именно в этот период (сразу после того, как восхищение англичан гитлеровской Германией и сотрудничество с нею достигло высшей точки) деятельность британских паблик-скул меньше, чем когда-либо, подвергалась критике. Когда же Третий рейх, вместо того чтобы (как планировалось) служить интересам Британской империи, вступил с ней в войну, прозвучал упрек: «Если бы паблик-скул формировали у своих выпускников настоящее социальное сострадание… меньше бы людей <из находящихся у власти в Англии> предпочли бы принести в жертву Испанию, Чехословакию, Францию… вместо того, чтобы обратить свой взор к возможностям социального прогресса у себя на родине». Ведь утверждалось, что важнейшим «союзником фашизма был <классовый> снобизм… разлагающий англичан»; сословный «снобизм, выпестованный паблик-скул». [1294] (Паблик-скул не только «с подозрением относились к воображению и интеллекту; находить решения также никак не полагалось… С проблемами нужно было обращаться свысока, с легкой руки… Все они были неискренни», — писал Рауз. [1295] Исходя из этих фактов, можно с легкостью понять, почему Невилла Чемберлена не устраивала четкая формулировка идеологических мотивов его «политики умиротворения».)

В 1940 г., в преддверии катастрофы, в свет вышла книга «Barbarians and Philistines», содержавшая обвинения в адрес британской педагогики. «Мы <британцы> пребываем там, где мы есть… во многом благодаря привилегированной системе образования правящих классов… Господствующий класс оставил за собой — использовав для этого систему образования — доступ к привилегированному положению, подорвав тем самым… движение в сторону демократии». «Мы ведем войну с авторитаризмом <а по сути с тоталитаризмом>, в то время как большинство учеников любой паблик-скул в Англии… проголосуют скорее за авторитарную систему, чем за демократическую… И так готовили выпускников <паблик-скул>, офицеров, колониальных чиновников» — это была подготовка для авторитарной системы, «где не было места демократии». [1296] Так и произошло: люди сражались не за демократию, а за свою страну, причем те, кто стремился к господству и владычеству, сохраняли свои привилегированные позиции.